- Ее Светлость графиня Элшира! - объявляет глашатай; тяжелые дубовые двери открываются, леди входит в наполненный людьми зал, легко улыбаясь. Празднования по случаю свадьбы герцога Найтона и очаровательной Лукреции длились, как полагается, не один день; гости прибывали, уезжали, поднимали бокалы за здоровье молодых. Казалось, весь мир ликует и этому празднику нет конца.
   Беатриче находилась в Авелли все это время, как и Адриано. "Адриано..." - она перехватывает взгляд графа Лореншира, сдерживается, чтобы не улыбнуться ему - только ему, "ах милый, иди же сюда, иди ко мне, давай забудем обо всех условностях, давай сбежим ото всех". Она закрывает на миг глаза, чтобы память вернула ей его обжигающее дыхание на ее коже, дорожки поцелуев, сильные руки, обнимающие ее, всю нежность, всю страсть, весь огонь. Эта ночь, десятки ночей перед и, дай Отец-Создатель, сотни, тысячи ночей после. Когда-то Беатриче была очень богобоязненной, и сейчас ей на какую-то секунду стало стыдно, страшно просить о продолжении греховной связи. Но не сами ли боги толкнули ее на это, отдали ее в объятия Адриано? Нет, не может быть грех таким прекрасным. Грехом было делить постель с покойным мужем, чужим ей, Беатриче, человеком, но не с Адриано.
   Женщина открывает глаза; лорд Грациани все еще смотрит в ее сторону, она отводит взгляд. Порой ей хочется кричать об их чувствах к друг другу, порой хочется скрыть их ото всех, словно самое драгоценное сокровище, запрятать на дно шкатулки и прижать ее к сердцу.
   Если это действительно грех, то она согласна гореть вечность.
   - Ваша Светлость, мое почтение, - Беатриче склоняет голову перед леди Элен Хайгарден, вежливо улыбаясь. У этой женщины сегодня праздник, это ее дочь выходит замуж. Ее дочь - ее и Адриано. Леди Элшир гонит прочь столь страшные и сладкие одновременно мысли: это мой быть ее праздник, это должен быть ее праздник. Лукреция, любимица Адриано, должна была быть ее дочерью. О, если бы тогда, семнадцать лет назад, она вышла замуж за него! Если бы боги не забрали у нее брата и сестру и она не стала наследницей графства; если бы Адриано не был уже женат, если бы дождался ее... Слишком много если. Небеса смеялись над ней. В противоположном углу зала среди смеющихся молодых девушек была и Лиза, старшая дочь леди Вентури. Ей было семнадцать, как и Лукреции...
   Беатриче смотрит на Элен. Она красива, без сомнения, красива как статуя, какой холодный мраморный лик! Ее холод ничто не способно согреть, наверное, даже поцелуи ее мужа. Интересно, обнимал ли он свою жену также, как и свою любовницу? Шептал ли он ее имя в любовном забытье также исступленно и страстно? "Беатриче, моя Беатриче". Случалось ли ей не спать всю ночь, случалось ли ей задыхаться от его крепких объятий, случалось ли ей чувствовать себя самой счастливой женщиной на свете так же, как и сопернице? Нет.
   Они никогда не обсуждали с Адриано его семью, особенно Элен, будто бы эта тема была запретной. Леди Вентури не была ревнивой - по крайней мере, так говорила себе сама, - но порой она больше всего на свете хотела хотя бы расцарапать графине Лореншира лицо, как последняя сельская девка, лишь бы выместить ту злость, то неудовольствие, что эта холодная статуя занимает место жены. О, если бы только могла - любыми силами, любыми методами убрать ее с дороги, уничтожить - сделала бы это, не задумываясь. Но Адриано никогда бы не простил бы ей этого. Он любил жену - совсем не так, как саму Беатриче, но дорожил ею. Увы. Их связь была куда крепче, чем того хотелось.

[AVA]http://s6.uploads.ru/avw3i.png[/AVA]
[NIC]Beatrice Venturi[/NIC]
[SGN]--[/SGN]

Отредактировано Nepher-t (2016-01-27 14:45:46)

   Говорят, любовь мужчины делает женщину красивой; любовь же мужчины занятого, женатого, любовь запретная и тайная делает ее самой желанной и обворожительной среди всех. Леди Беатриче всегда знала, что большинство мужчин в ней привлекает статус единственной наследницы рода Вентури. Она знает это и сейчас, отказывая лордам, приглашающим ее на танец. "Ах, прошу меня простить, но траур". Траур по супругу стал ее щитом, ее черным знаменем, ее правом оставаться собой - под множеством чужих взглядов.
   Нет, она не танцует. Единственный человек, которому она желала бы составить пару, никогда не пригласит ее.
   Элен Хайгарден, изящно маневрируя, идет залом. В своем шелковом голубом платье она могла бы показаться героем древних зимних легенд, если бы Беатриче хотела ее такой представлять. Не хотела с ней говорить, не хотела ей улыбаться. А что если она не сдержится и произнесет эти слова "Я сплю с Вашим мужем". Если прошепчет ей их на ухо, если выкрикнет в хрустальной тишине? Что будет? Что эта ледяная дива скажет? Останется ли она столь же непоколебимой, если будет знать о неверности своего супруга?
   Порой Беатриче хочется, чтобы Элен все узнала. Пусть проклянет. Пусть бьется в немом бессилии. В глазах леди Вентури зажигается безумный огонь, дрожь пронзает ее тело. Пусть будет, что будет. Она уже готова бросить все на произвол судьбы, безумие, этот исконный враг всех любовниц и любимых женщин, охватывает ее, забивает дух и застилает ум. К чему влюбленным разум? У них есть только сердце.
   А насколько горячая кровь течет по венам графини Лореншир?
   Проверить это было очень заманчиво. Леди едва не срывается, всего одно оброненное слово - и прием перестанет быть скучным, правильным и благочестивым. Беатриче уже практически чувствует привкус хорошего скандала.
   Но наваждение обрывается также стремительно и неожиданно, как и появилось. Рука леди Элшир ложится на точеный локоть соперницы (у той не только локоть - все тело словно вылито из серебра, выковано лучшими ювелирами, прикоснуться страшно  вдруг рассыпется).
   - Я буду очень рада прогуляться с Вами, Ваша Светлость, - теплая, медовая улыбка на минуту озаряет лицо брюнетки.
   Они выходят в сад. После удушья зала свежий воздух бьет в лицо, отрезвляет. Беатриче резко выдыхает, наслаждаясь запахом моря и зелени. Сентябрь, последняя оборона лета перед неминуемой осенью. Странно. Донна Вентури никогда не была обожательницей поэзии. Но сад был действительно красив; женщины ступали по гравию, он шуршал под их ногами, шелестели подолы юбок - яркой голубой и бархатной черной, - щебетали птицы.
   Розы были прекрасны - белые, под стать Элен, и алые, будто созданные для Беатриче, их аромат смешивался с воздухом, как дорогие духи. Женщина наклонилась и сорвала одну - красную, словно кровь, - протянула леди Хайгарден, улыбаясь.
   Острые шипы кололи нежные пальцы.
   - Мне еще не удалось лично поздравить Вас со свадьбой дочери, леди Лукреция просто прелестна в образе невесты. Воистину, день, когда любимая дочь выходит счастливо выходит замуж, самый светлый и радостный в жизни женщины. Слова стелются легко и непринужденно, словно умелая вышивальщица ведет нить; осторожно и остро.

[AVA]http://s6.uploads.ru/avw3i.png[/AVA]
[NIC]Beatrice Venturi[/NIC]
[SGN]--[/SGN]

...Когда-то все розы были белоснежными - вспоминает Беатриче старинную легенду, которой когда-то в девичестве была очарована. Розы были белоснежными, солнце умывало их светом в рассветный час, они нежно благоухали и обвивали цоколь, словно дикий плющ - невинно, естественно; и на их сильных гладких стеблях не было ни одного шипа - в том чистом мире, где они росли, в шипах не было нужды. Но однажды храбрый рыцарь влюбился; его избранница была прекрасна, как само мироздание и хотела бы ответить ему взаимностью, вот только... Рыцарь подарил даме розу, но его супруга - некрасивая сердцем и завистливая женщина - узнала об этом. Она пришла к деве и вырвала ее сердце, раздавила в своих ладонях. Алая кровь несчастной упала на белоснежные лепестки, навсегда сменив их цвет. И спустя сотни лет на том месте, где было совершенно злодеяние растут багровым покровом розы с острыми шипами.
   Конечно, леди Элен не походила ни на одну из героинь этой легенды, сравнивать их было бы глупостью, Беатриче и не думала об этом. Но она леди Хайгарден была той самой прекрасной белой розой - невинной, не знающей ни беды, ни страсти.
   "Вы так скучны, донна Элен. Мне Вас жаль." В темноте карих глаз тает разочарование. И это супруга ее Адриано?
   Итак, донна Беатриче, догадываетесь ли, почему вас пригласили прогуляться в сад? Мысль - словно пощечина. Она, Элен, знает. Знает или догадывается. Кровь быстрее бежит по тонким венам женщины, пока она думает, что ответить. Оказывается, она - эта леди-статуя - все же не слепа. Интересно, кто еще знает? Кто еще решил сунуть свой не в меру длинный нос в чужую жизнь, лишь бы не замечать собственных грехов?
   Что ей ответить? Согласиться - и признать все или взять грех на душу (спаси, Мать-Защитница, да, еще один) и соврать, притворившись непонятливой, слепой, наивной, невинной? Графиня Элшира опускает взгляд на собственные руки; они не дрожат, только подушечки пальцев покраснели от шипов розы.
    - Да, - выдыхает она, глядя сопернице просто в глаза. Слово-выстрел, слово-порох, сейчас здесь все зажжется. Да. И прежде, чем ей успевают ответить, продолжает, - я благодарна, что Вы заметили мое одиночество на приеме; очень любезно с Вашей стороны - развлечь скучающую гостью.
   И вновь молчание, но не тяжелое свинцовое, грозовое небо в мае, а легкое, словно аромат духов леди Хайгарден. Еще поют птицы - отмечает Беатриче. Возможно они были бы хорошими подругами - "в другой жизни" - делились бы сокровенным, обсуждали погоду, платья и детей в длинных и бессмысленных письмах. Но сейчас? Донна Вентури смотрела на собеседницу. Зачем эта дружба Элен? Зачем эта дружба Беатриче?
   - Но из меня никудышный друг, миледи. Я живу словно затворница; после того, как погиб мой дорогой муж, я очень скоро устаю от общества. Я признательна Вам за заботу, но уже настолько привыкла к черному цвету, что не хочу менять наряд и мысли.
   Возможно, от искреннего предложения дружбы (хотя в искренность уже верить не модно) отказываться было не прилично, не вежливо - да какая разница? Этот фарс никому не нужен. "Ах, донна Элен, какая тонкая игра, какая острая хрустальная грань!" Вот только кто из них двоих боится больше? "Признайтесь, леди, ведь Вы не хотели быть здесь со мной. Вам страшно находиться рядом со мной. И вы не шагнете за черту. Вы белая розочка, la bella, чиста и невинна. И вы боитесь услышать правду, не так ли?" Слишком воспитана, слишком скучна, слишком праведна. Не спросит прямо, будет ходить вокруг да около. Любовница. Слово тянется словно карамель, мед, оно само по себе сладкое, как грех, как любовь. Только Элен никогда не произнесет его.

[AVA]http://s6.uploads.ru/avw3i.png[/AVA]
[NIC]Beatrice Venturi[/NIC]
[SGN]--[/SGN]

Ей жаль. Всем жаль. Конечно же - что еще можно сказать об этом? "Мне жаль" - самая большая ложь за все время существования мира. От первых мужчины и женщины до современности. "Мне жаль, леди Элен, что я сплю с вашим мужем. Мне так жаль."

Не сказать, что Беатриче была злой. Но и доброй ее назвать, к данному моменту, язык не поворачивался. Там, в зале, который они покинули, сидел её мужчина. Тот, кто должен быть рядом с ней. А не с той, которая шла немногим впереди. Женщина проводит взглядом по тонкому стану соперницы. Улыбается с долей грусти, чтобы та думала, что мысли ее заняты только усопшим. Но, кажется, обе понимали, что все это ложь...

- Мой траур уже давно сросся со мной самой, леди Элен - а вот это уже больше похоже на правду.

Беатриче привыкла терять. Мать, отца, детей, мужа. Сколько еще одна должна пройти, чтобы Всевышний сжалился к ней? Да и угодна ли она ему еще, после того, как решила сочетать себя отношениями с мужчиной, принадлежащим другой? Но даже если бы она хотела с этим что-то сделать, то не смогла бы. Слишком велика ее любовь к Адриано. И она готова пойти за ним хоть в преисподнюю. Ему стоит ее только позвать, поманить пальцем, попросить следовать и она будет тенью, будет ветром, станет всем миром.

Роза колет пальцы, оставляя на них капли крови, ее черное платье, кажется, сияет на солнце, такой насыщенный цвет бархата. А вы знали, что у черного есть оттенки?

- К тому же у меня есть мысли куда более насущные. - она проходит вперед, отвлекаясь так, же как и супруга Грациани, на муравьев, уголки ее губ приподнимаются, - Вы, конечно же, знаете мое положение после скоропостижной гибели супруга. И теперь мне просто необходимо выдать удачно замуж троих дочерей. Есть о чем подумать, помимо управления графством, - после смерти Габриэля слишком многое "упало" на хрупкие плечи леди Вентури.

И она уже не знает, как долго сможет справляться со всем в одиночестве. Ей, непременно, нужна помощь и поддержка. Сам Адриано был ее опорой. Но он не мог помогать ей в открытую. Но даже его советы стоили уже многого.

Отредактировано Beatrice Venturi (2016-03-20 19:29:05)

Дрогнувшие пальцы и глаза, которые то засветились, то погасли. Вот и все ее эмоции в тот момент, когда Элен высказала главное, что тенью пробегало между двумя женщинами. Догадывалась ли Беатриче, что жена Грациани знает обо всем? Конечно же. Любая женщина, если ей не все равно, разглядит в своем супруге изменения, которые с собой приносит только другая женщина, ставшая между их кроватью.

Желала ли Беатриче большего, чем просто его любви? Несомненно, она думала о том, что бы было, случись все в прошлом совсем по-другому. Но, увы и ах, прошлого не изменить, а будущее еще не наступило, чтобы делать какие-либо выводы или заметки на полях истории. Беатриче бросила короткий взгляд на соперницу.

- Я не понимаю, о чем вы говорите, миледи, - она не имеет права признаваться, даже сейчас, когда поймана, практически за руку.

Она не может позволить себе обрушить на леди Хайгарден всю правду. Пока лишь это только домыслы, и она оставляет себе маленькую приоткрытую щель в двери для отступления. Как и любая другая женщина на ее месте она все еще мечтает о том, чтобы это не оказалось правдой. Чтобы это было ложью. Беа дает ей шанс не заглядывать дальше, туда, где уведенное может не понравиться им обеим.

Впрочем - что уже изменишь? Адриано принадлежал Беатриче сердцем и мыслями. Любил ли он так же сильно Элен? Одному ему  только и известно. Но она, эта ледяная статуя с золотистыми волосами...именно она, родила ему детей и именно с ней он ложился в кровать так долго и так постоянно. Он не может ничего к ней не чувствовать. И от этого где-то в глубине черствого сердца Беатриче рождалась мысль: "Не мой...он не мой, пока он её". И ничего она не могла с этим поделать. И не сможет.

- Осеннее солнце все еще сильно припекает, - фальшивая улыбка озарила лицо леди Элшир, она отнимает свою руку от руки графини Лореншир и делает несколько шагов по направлению, куда она шли прежде.

Беатриче чувствует как в груди колотится сердце. Эта маленькая отважная птичка бьется о прутья собственной не свободы. Невозможности любить того, кого хочется любить. И обязанности носить этот странный, подчас надоевший, траур. От черного платья уже чесались руки и живот. У нее была аллергия на этот не здоровый цвет. А, быть может, и не цвете дело. А во всей ситуации в целом.

Беатриче сделала несколько шагов вперед, а после застыла на месте, обернулась на миледи и глаза их встретились. "Мать-Создательница, прошу тебя, дай мне силы не погибнуть от этого взгляда. Помоги мне выстоять...Прошу тебя." И тем не менее Беатриче чувствовала своё превосходство над соперницей. Пускай ее имя не будет вписано черными чернилами в родовую книгу Грациани, но она останется глубоко вшита в его сердце, раскрытое пред нею как книга. Адриано любит ее. Адриано говорит ей об этом и она вольна думать, что так будет всегда.