Недолгая поездка прямиком в поместье Марко Борромео оказалась на редкость продуктивной. По крайней мере, лично я охотно верил в сообразительность этого юноши, которая не позволит ему совершить неверный шаг и пойти против кровных уз. Потому, со спокойной душой и совестью, и даже с каким-то чересчур приподнятым настроением (чувство выполненного долга, полезности и все такое), я направился обратно в столицу. Дорога обратно заняла несколько дней, мы переночевали в доме какого-то забавного и на редкость доброжелательного лорда у границы, а на утро снова пустились в путь. И около полудня уже проезжали через ворота замка правителя Борромеошира. С моего отъезда прошло около недели. Возможно, невежливо было вот так покидать столь гостеприимную хозяйку без личного предупреждения, но… дела. Если так можно выразиться. Я не мог поделиться с Контессиной Барди своими планами, а сейчас этого и не требовалось. Прекрасная погода, доброе настроение и еще несколько насыщенных дней в Борромеошире – время явно не для расспросов!
Итак, вскоре я, в сопровождении двух личных гвардейцев, наконец-то оказался во дворе замка. Как уже и оговаривалось, погода стояла на редкость прекрасная. По крайней мере, это не та жара, которая еще неделю назад вынуждала меня чуть ли не стонать от безысходности, отчаяния и нескончаемой жажды. Я, бэйлорширец, который привык к атлантийскому климату, оказался неготовым к сезонным сюрпризам Орллеи. Так или иначе, нынче погода радовала, и я считал большим упущением вот так спешиться с коня и спрятаться за четырьмя стенами в замке. Судя по всему, в этом меня некоторые поддерживали. Многие слуги оказались во дворе, увидел же я посреди них и силуэт самой графини Барди. Темные волосы,  яркая внешность – ошибиться и спутать с кем-то другим невозможно. Дав коню шенкелей, я подъехал чуть ближе. Но едва ли мое появление стало неожиданностью. Скорее всего, о приближении графа Бэйлоршира и его сопровождения, графине уже успели донести.
- Графиня Барди, миледи, рад Вас снова видеть! – так и не спешившись с коня, улыбнулся я женщине, после чего кивнул своим людям и те поспешно отдалились. Проведя ладонью по шее животного, я продолжил: – Простите меня за столь неожиданный отъезд. Я просил управляющего передать Вам о том, что пропаду на несколько дней. Ознакомление с близлежащими территориями немного затянулось. Но, надеюсь, мои покои все еще свободны, - я усмехнулся, и в этот момент моего лица коснулось легкое дуновение прохладного ветерка. Лишнее подтверждение: нет, такой день нельзя упускать! – Какая сегодня прекрасная погода, не находите? Не то, что неделю назад, когда и на улицу было страшно выйти. Как насчет прогулки? Я хочу прокатиться с Вами верхом. Прикажите запрячь одного из бэйлорширских жеребцов. Если не боитесь, конечно, - последние слова я произнес довольно тихо, слегка наклонившись в сторону Контессины. Игривые нотки должны были спровоцировать на согласие. Хотя, конечно, бэйлорширский скакун дается не каждому.
После я выпрямился и в очередной раз, прищурившись от лучей яркого солнца, окинул взглядом такие знакомые, но и, одновременно, настолько позабытые места. Сегодня они должны были скрасить мой день, очередной день вдали от родных краев. Они, и не только, - с этой внезапно возникшей мыслью я вновь коснулся взглядом графини. С такой компанией явно куда веселее и интереснее. Эстетика.

Отредактировано Edward Barateon (2016-05-25 23:00:29)

- Красота весьма непредсказуема, миледи. Возможно, именно ее порой и стоит опасаться, - улыбнулся я Контессине, как только она дала весьма лестную оценку подаренным жеребцам. Только о ком именно я говорил?
Даже забавно, как быстро порой способны меняться люди. Приехав в Борромеошир, я увидел затворницу. Графиня Контессина Барди редко разговаривала, а улыбка ее была натянула и являла собой лишь жест вежливости, но никак не искренней радости. Сейчас же что-то изменилось. И эти изменения мне, определенно, нравились. Притом даже больше, нежели бы я того сам хотел. Уверенность, некий азарт, открытость. Графиня начала напоминать ту юную девушку, с которой меня некогда лично познакомил Лоренцо. Неужели праздник удался? – невольно пролетела такая мысль. Разумеется, такой поворот я никак не связывал со своим появлением, потому списал все на пиршество и то оживление, которое оно принесло в замок Борромео. Может, эти рассуждения (а может и другие) вынудили меня немного задуматься и замереть на одном месте, с интересом провожая взглядом Контессину. Женщина, к слову, с достоинством приняла вызов и быстро велела оседлать привезенного мною бэйлорширского скакуна. Она же и отвлекла меня от внезапно одолевших дум.
- Знать бы, куда вести…, - про себя тихо процедил я, но не было в моих действиях промедления: тут же ударил шенкелями и конь быстро догнал удалившуюся графиню. Да, в местности я ориентировался плохо, но будем решать проблемы по мере их поступления. – Что ж, поздравляю. Кажется, Вы ему, действительно, нравитесь. Признаю, что ошибался. Бэйлорширские животные в надежных и нежных руках.
Несмотря на первоначальное замешательство, сориентироваться мне все-таки удалось. Однако из-за того, что я почти все время следил за дорогой, решая, в какую сторону нам лучше, и в принципе нужно, ехать, начало нашего пути ознаменовалось кромешным молчанием. Лишь шелест листьев и пение птиц хоть как-то скрашивали затянувшуюся паузу. Впрочем, позади большой праздник. Может, так и надо? Немного тихого и умиротворенно спокойствия, тем более, что лично я не чувствовал абсолютно никакого дискомфорта и уж точно не назвал бы это молчание неловким. Приятная компания, приятная погода. Мы дышим свежим воздухом, отдыхаем, и это чудесно!
В какой-то момент я все-таки остановился, задумчиво посмотрев сперва назад, а затем – вперед. Кажется, я знал эту дорогу, и она вела к тому самому месту, где мы с Лоренцо, во время моих редких визитов, любили останавливаться и делиться байками, своими похождениями и историями. Об этом я, конечно, Контессине не скажу, но лишний раз порадоваться, полюбовавшись столь красивыми местами, ей не повредит. По крайней мере, такое объяснение этой остановке придумал для себя я.
- Если не ошибаюсь, то где-то здесь… есть весьма интересное местечко.  Но нам придется спешиться, там верхом не пройти. Как Вы смотрите на то, чтобы скрасить наше времяпровождение еще и пешей прогулкой, м? Вы не пожалеете! Я нашел это место около десяти лет назад. Небольшой водоем, низкая трава, этакая импровизированная, но весьма красочная полянка. Словно кто-то намеренно разбил ее для привалов. Я тут редкий гость, интересно посмотреть, сохранилось ли хоть что-то. Составьте мне компанию. Мы быстро.
В данной прихоти мне не отказали. Таким гостям не отказывают, оно и правильно. Потому, я быстро спешился с коня и подошел к Контессине. Обхватив женщину за талию, я помог ей оказаться на твердой почве. Однако потом… ничего не произошло. Я даже рук не убрал. Глаза сверкнули непонятным взглядом, я невольно вспомнил то приятное мгновение  у камина, и быть мне евнухом, если бы я не пожелал повторения! Особенно сейчас, когда из замкнутой вдовы Контессина медленно, но верно, возвращалась к своему прежнему внутреннему облику. Это легкое волнение, внимание к деталям, которых раньше не замечал… Впрочем, молчание не продлилось долго. Вскоре моих губ все же коснулась легкая улыбка, и я не спеша убрал руки.
- Что-то изменилось, - задумчиво протянул я, именно так объясняя свое непродолжительное отступление. -  Веселое празднество пошло Вам на пользу или что-то произошло во время моего отсутствия? Хотя это неважно, - после этих слов я позволил себе аккуратно коснуться кончиками пальцев подбородка графини, словно желал получше разглядеть эти… изменения. - Так гораздо лучше. Вам не идет затворничество.
В очередной раз сверкнув своей улыбкой, я все-так отошел в сторону и взял поводья.

- Все снова идет своим чередом? Да если бы это было так, я бы Вас и на улице не увидел, то не, что вообще на прогулку вытянул, - засмеялся я, явно не особо веря в правдивость произнесенной причины. По крайней мере, это если верить словам «доброжелателей», которые, во время празднества, щедро поделились особенностями ежедневного времяпровождения графини. 
Стоило учитывать и наши взаимоотношения, которые, до того интимного момента у камина, когда нам все-таки удалось прийти к единому мнению, оставляли желать лучшего. Нет, все-таки что-то изменилось. Контессина могла с этим соглашаться, могла отрицать, но изменения эти светили слишком ярко, чтобы их игнорировал такой человек, как я. Неравнодушный к женскому очарованию и красоте. Впрочем, мысли оставались мыслями, не имея никакого шанса вырваться наружу.
- И что, Вы выйдете замуж? Уже есть претенденты на Вашу руку и сердце? – внезапно подхватил я, но за легкой улыбкой сокрылось и нечто другое. Какая-то не шибко приятная мысль. Вероятно, это было связано с Лоренцо. Контессина была женой моего лучшего друга, и я не испытывал удовольствия от мысли, что она может принадлежать кому-то другому. Вот такая дружеская солидарность. – Контессина, Антонио – правитель Борромеошира. Конечно, как и любой ребенок, он нуждается в материнской заботе, но еще больше он нуждается в воспитании. Мужском воспитании. Не забывайте о себе, графиня. Это будет лишь на пользу Вашему сыну.
Вот уж забавно, вопреки собственным мыслям, открыто намекал сейчас на скорейшее замужество. Но, если судить объективно, то так будет лучше. Не только для мальчика, но и для его положения. В том, что Марко подумает несколько раз прежде, чем действовать, в этом я теперь не сомневался. Но сколько еще представителей семьи, которые могут посчитать ребенка крайне легкой и допустимой целью? Нет, этому семейству нужен был мужчина. И его было не так уж и трудно заполучить. С этой мысль я снова скользнул взглядом по Контессине. Прелестная взаимная улыбка, графиня совсем не юлила, когда сказала, что выходить в свет у нее получается. Получается и куда лучше, нежели она сама может только представить. Обладая такими достоинствами, можно заполучить самого завидного жениха во всей Орллее.
- Признаться, в такие моменты я жалею о том, что так далеко от Борромео. Мои дети уже достаточно взрослые для того, чтобы начать учиться на собственных ошибках. А Антонио еще совсем маленький, и именно сейчас в него нужно вкладывать те знания, которые пригодятся ему в будущем, как графу, - ступая вперед по тропинке, рассуждал я. Вполне допустимая мысль: позаботиться о ребенке лучшего друга. Думаю, Лоренцо проявил бы к моей семье столько же внимания.
Чем дальше мы шли, тем меньше я узнавал эти места. Тропинка, вне всяких сомнений, не пользуясь особым спросом, заросла и с неохотой пропускала двоих чужаков с лошадьми на привязи. Один раз я даже оступился, что было сопровождено легким ругательством, невольно вырвавшимся из моих уст: «Проклятье!». И вроде пора признать, что я забыл дорогу, но я же Баратэон! Я не могу ошибиться, и уж тем более признаться в этом перед дамой. К счастью, вскоре упрямство принесло свои плоды, и мы выглянули на вполне себе живописную полянку. Водоем заметно обмелел, но и того было достаточно.
- Извините за долгий путь. Мне надо бывать здесь чаще, но память все же не подвела, - улыбнувшись графине, я оставил поводья и сделал несколько шагов в сторону водоема. – Воды? Конечно. Там на седле, около ножен, прикреплена сумка. Найдете?
Я кивнул в сторону своего коня, который и сам еще толком не успел отдохнуть после приезда (зато сейчас у животного появилась такая возможность). Потому на седле моем было прикреплено все самое необходимое: вода, меч в ножнах около сумки, и даже еду можно найти при большом желании.

Все было хорошо. Как мне казалось. Свежий воздух, прекрасная погода. Замечательная компания. Уединение. Я подошел ближе к водоему, пытаясь разложить по полочкам собственные мысли. Слишком противоречиво. Слишком…неправильно. В какой-то момент кончики моих пальцев скользнули по водной глади, почувствовав тепло орллевинского лета. Тогда я снова встал, желая сообщить графине о том, как нам повезло с погодой, но в это же мгновение и замер. Контессина держала в руках письмо, которое явно не вызывало у нее добрых эмоций.
- Что? – ничего не понимая, протянул я, после чего, нахмурившись, подошел ближе и взял из рук женщины злосчастную бумагу. Проклятье, - пронеслось в голове, как только взгляд коснулся печати. Печать дома Бьянки Борромео. – Как же я мог забыть о нем! Молодец, Эд. Разрешил попить водички. - Никак не понимать. Письмо адресовано мне, так что это не Ваше дело.
Предельно кратко, но довольно твердо, с каким-то нескрываемым раздражением в голосе, произнес я, после чего небрежно запихнул это письмо обратно в сумку. Я и вправду считал, что Контессина не имеет к этой переписке никакого отношения. Конечно, немного неудобно получилось, учитывая тот факт, что она рассказала мне о Бьянке, а я не сообщил  о нашем знакомстве. Но я же не виноват в том, что у них такие напряженные отношения! Вероятно, уповая на понимание графини, я повернулся в ожидании продолжении нашего спокойного времяпровождения. Но как же я ошибся. Кажется, эта прогулка обречена на провал. Ощущение, что еще немного и на меня снова обрушится волна гнева и негодования – точно такая же, с которой я и был встречен несколькими неделями ранее.
- Я не должен оправдываться. Тем более перед Вами. И все же из уважения скажу: Бьянка Борромео - родственница Лоренцо. Нет ничего удивительного в том, что она решила выказать свое уважение, как только узнала о моем прибытии в столицу, – не выдержав молчания, произнес я и тут же развел руками. Словно это совершенно нормальная ситуация. - Может быть, Вы удивитесь, но любому приятно, когда его встречают так, а не ненавистным взглядом и осуждением.
Я махнул рукой в сторону Контессины, намекая на ее… не самое дружелюбное приветствие. Приветствие, которого я совсем не заслужил, и которым она могла оттолкнуть меня, раз и навсегда. Хорошо, что дружба между мною и покойным графом Борромео была слишком крепка.
После этого маленького отступления, решив, что мы на этом закончили, я вновь пошагал к водоему. Разумеется, многое было не сказано. И ситуация эта была далека от «нормальной». Но что еще я мог сказать? «Да, Контессина, я знал об изменах, как и о том, что Бьянка родила от Лоренцо сына, и предательски молчал, когда Вы были со мной такой откровенной. Молчал, просто потому что забочусь о Вашей семье». Представляю, как это выглядит и что бы мне было за это! Несмотря на то, что личная жизнь Лоренцо и его похождения – совсем не мое дело и не моя ответственность.

Мои опасения относительно повторения старой истории оказались напрасными. Все вышло намного хуже! Невольно пожалеешь о своем невинном желании вытащить эту женщину из собственного поместья, подальше от чужих глаз. А ведь я даже не дома, чтобы стоять и выслушивать нечто подобное от совершенно постороннего мне человека. Выслушивать необоснованные обвинения и горькую обиду. С одной стороны, я мог понять Контессину и ее неудержимый гнев на Бьянку Борромео. Но, с другой…, а я тут причем? Всего лишь письмо. Парочка строк, где мне желали здравия и хорошего времяпровождения в Борромео! Письмо, ответа на которое я так и не написал (справедливости ради, не написал – потому что пока времени не было). А слов столько, словно я не только ответит, но и выказал Бьянке куда больше почтения и внимания, нежели вдове лучшего друга. Впрочем, несмотря на все сказанное, я продолжал молчать. С трудом сдерживания в себе желание все-таки дать отпор этим беспочвенным обвинениям, в которых Контессина явно зашла слишком далеко. Молчал, не хотел сделать хуже. Не хотел растягивать это безумие. Слушал. Но вот когда прозвучали слова о скуке и намеки на заинтересованности в Бьянке, сдержаться все-таки не смог.
- Что?  В чем Вы на сей раз пытаетесь меня обвинить? Вы явно не в себе, - я усмехнулся, делая шаг назад, как только письмо оказалось у моих ног. Я вправду это услышал или она пытается уже повесить на мои плечи грехи вот за все? От смерти Лоренцо до плотского желания? - Проклятье, Контессина, я Вам не муж, чтобы выслушивать подобное. И если я захочу Бьянку Борромео, то не стану спрашивать у Вас разрешения.
Пожалуй, сдержаться у меня не получилось. В голосе проскользнули нотки раздражения. Да кто она мне такая, чтобы попрекать чем-то? С кем хочу, с тем и переписываюсь. На кого хочу, на того и смотрю! Эта женщина умела вытягивать эмоции, вне всяких сомнений. Однако всего услышанного, и вправду было предостаточно. Еще немного, и на меня снова повесят смерть лучшего друга. Старая тема, возвращаться к которой мне так не хочется. Хотя бы потому что это глупость. Глупость, в которую графиня Барди верила на протяжении многих лет. Ей нужен был виновный, тот призрачный разрушитель семейного счастья и спокойствия, наличие которого облегчало женское горе. И я был не против играть эту роль, пока не приехал и не прочувствовал на собственной шкуре, как далеко она зашла в своих заблуждениях. Так может, хватит? Может, настало время отпустить?
- В чем именно Вы не ошиблись? В том, что я убил Вашего мужа? В том, что соблазнен Бьянкой Борромео? Это даже звучит смешно, - словно в подтверждении своих слов, я в очередной раз усмехнулся. На слух эти слова было воспринимать и вправду довольно забавно. Как такое в голову вообще могло прийти! - Вы не можете выгнать меня из Борромео. Из поместья - да, но земли эти я покину только тогда, когда сам сочту нужным.
Твердый тон не давал шансов усомниться: я уеду только по своей воле. Но и того, чтобы сказано было уже достаточно. Дружеская ссора подошла к своему логическому завершению. Контессина продемонстрировала решительное намерение покинуть этот славный уголок, а мне оставалось лишь глубоко вздохнуть и немного поразмыслить, раз уж только я был сейчас на это способен. И к каким же выводам я пришел? А к таким: мои старания должны окупиться! Я приехал сюда выказать уважение Антонио Борромео и помириться с его матушкой. И я это сделаю, даже если она сама сейчас этого не хочет. Ссориться из-за того, что произошло много лет назад – явно не по мне. Поводья словно решили мне помочь, не желая поддаваться опрометчивым действиям графини.
- Ну хватит, - внезапно твердо произнес я, после чего сделал несколько шагов в сторону коня Контессины. Но и это не помогло. Казалось, она даже меня не услышала. – Контессина! – спокойный тон ее внимание явно не привлек, зато грозный бас мог возыметь успех. Особенно, если прибавить к нему кое-какие действия: сжав свою руку на локте женщины, я развернул ее, и так уж получилось, что конь стоял как раз около здорового дерева, к  которому строптивая графиня и была поспешно прижата. Надо же было хоть как-то привлечь ее внимание! А чтобы избежать последующий необдуманных действий, я продолжил: -  А теперь спокойно. Или я тебя снова поцелую. Если уж меня захотела ненавидеть, то пусть лучше за дело, - эффект неожиданности должен был сработать! Такое наглое отступление, такое неуместное, но гнев уж точно должен смениться, как минимум, недоумением от всего сказанного. А еще я невольно перешел на «ты», но это мелочи, на которые даже я сам не сразу обратил внимание.
Хотя реакции я все же дожидаться не стал. Воспользовался промедлением. Моя рука скользнула ниже и сомкнулась на ладони Контессины. Сделав шаг в сторону, я потянул ее к водоему, попутно прихватив с собой письмо, которое все еще валялось на грязной тропинке. Около водоема мы остановились. Я так и не разжал свою руку, словно пытался пресечь любые попытки графини вырваться, если таковые вдруг будут предприняты. Вместо всех слов, просто в очередной раз продемонстрировал ей это скомканное письмо, а потом, без особых раздумий, швырнул его в воду.   
- А теперь я могу сказать? Но так, чтобы меня услышали, – спокойно поинтересовался я, как только вода окончательно уничтожила то, из-за чего на меня так неожиданно накинулись.

Да мне даже покойная супруга такого не устраивала. Что происходит? Орллевинок в жены не брать! В моем легком замешательстве не было ничего удивительного. Никто не позволял себе устраивать подобных сцен в присутствии графа Бэйлоршира. А тут совершенно посторонний человек, с совершенно чужими проблемами. Изменил вроде Лоренцо. Соблазнила и, по сути, разрушала семью Бьянка. Но поток ненависти и гневных слов льется именно в мою сторону. Вот уж впору посмеяться, да только смеяться не хочется. Тем не менее, я продолжал удерживать Контессину за руку, а недоуменный взгляд сменялся чем-то более твердым и даже рассерженным. И что за привычка говорить вместо меня? С чего она взяла, что я собирался в гости или вообще намеревался встречаться с этой дамой? Ну и глупости. Это злость. Гнев. Потому сейчас мне хотелось лишь одного: чтобы графиня наконец-то замолчала и дала возможность хоть что-то сказать мне. Впрочем, а надо ли? Почему я должен объясняться перед совершенно чужой мне женщиной? Захочу – напишу ответ. Не захочу – не напишу.
- С меня достаточно! Я уже сыт по горло общением с Вами, - рассерженно произнес я и потянул Контессину за руку, чем невольно приблизил к себе (довольно опасно, учитывая накаляющиеся настроения и возможность в любой момент получить оплеуху). - Мне плевать, что Вы думаете. Мне плевать, как Вы относитесь ко мне. Речь идет о дружбе между нашими домами. Дружбе, которая была крепка на протяжении многих лет, и которая не закончится только потому, что мамочка чем-то недовольна. Вы – Барди. А не Борромео. И глава семьи – Антонио. Ради него я здесь. Ему я буду помогать, и его я буду поддерживать. А Вы… обвините меня хоть во всех грехах. В связи с Бьянкой, в смерти Лоренцо - в чем угодно! Это все неважно, потому что до Вас и до Вашего мнения мне нет никакого дела. Из вежливости я хотел наладить с Вами отношения. Но если не хотите, настаивать я не считаю нужным.
Казалось, что с каждым новым словом я так же «закипал» все сильнее и сильнее. Утихающий тон, пропитанный злостью, свидетельствовал лишь о том, что слова Контессины нашли свой отклик. Последняя жесткая фраза была бескомпромиссной. И счастье графини, что я умел контролировать, как себя, так и собственные эмоции. Ну… почти. Я был так занят этой гневной тирадой, что и не заметил, в какой опасной и непозволительной близости оказался от этой недоброжелательной, но цепляющей женщины. От ее приятного запаха и искушающего звука дыхания. Сообразил лишь тогда, когда замолчал. И вот же ситуация, такая банальная и такая неуместная. Сердце стучит с бешеной скоростью, дыхание учащается. Взвинченный и возмущенный таким вольным поведением, я просто обязан найти выход своим эмоциям. И я его нахожу. Красивая женщина. Чувственные губы. Так разве я виноват в том, что произошло потом?   
Мои ладони неожиданно скользнули по талии графини. Не особо стесняясь, я прижал ее к себе и порывисто поцеловал в губы. Таким образом, невольно воплотил собственные угрозы в реальность. Но уже совсем по-другому, без лишней неловкости и скромности, как это было неделю назад. Впрочем, дело ведь совсем не в угрозах. Просто… я так захотел. Немного эгоизма в награду за испорченную прогулку. Было ли в этом что-то неправильное? Определенно, было. Но в данный момент едва ли я способен думать. Как так выходит, почему и что будет дальше (довольно непредсказуемый момент, учитывая настроения, но это будоражит лишь сильнее). Напротив, я попытался даже сделать еще один шаг вперед, демонстрируя настойчивость своих действий. Общением сыт. Это уж точно.

Я не был до конца уверен в последствиях этого чересчур наглого действа, притом, что и находился на чужой земле, и женщина то была совсем не моя. Однако, все сторонние мысли ушли, как только губы достигли желаемого, да и ответная реакция не заставила бы долго сомневаться: взаимности со стороны графини Борромео ничуть не меньше моего. Осознание этого побудило меня действовать еще настойчивее. Контессина совсем не уступала, и вскоре я почувствовал неприятный привкус крови, который, впрочем, никак не оттолкнул, а, напротив, словно в отместку, подтолкнул прижать к себе «обидчицу» еще плотнее. Я наклонился, обвивая ее талию руками, но теперь вот настал момент немного прийти в себя и отвлечься. Момент, которого я едва ли ждал, но с которым пришлось смириться. Только в отличии от Контессины, всему произошедшему я не удивлялся, ведь знал изначально, чего хотел и, собственно, до этого дотянулся. Вопреки всем противоречивым мыслям. Вопреки вопросам и совести, которая то и дело намекала на покойного друга. Но зачем оглядываться в прошлое? Зачем задаваться вопросами, ответа на которые ты никогда не получишь? В конечном счете, ничего дурного я не делал (с высоты своего мнения и понимания) и делать не собираюсь.
- О нет. Это был не он, - спокойно отметил я, когда Контессина ненароком упомянула Создателя. Это было ее желание. Вернее, наше, обоюдное. Только я был достаточно честен перед самим собой для того, чтобы сделать шаг вперед. А вот графиню пришлось подтолкнуть. Так что нечему тут удивляться.
Чуть погодя я коснулся указательным пальцем губы, которая все еще кровоточила. Глядя на кровавый след (если таковое так вообще можно назвать, крови там капелька), я усмехнулся и посмотрел на леди Барди. Опасно. Тихая затворница таила в себе много сюрпризов и это, признаться, разжигало пламя любопытства. 
– А страсти за столько лет, оказывается, немало накопилось … Даже интересно, чем еще можете удивить и чем это будет для меня чревато, - замолчав, я посмотрел графине прямо в глаза, словно пытался прочитать, распознать что-то. Однако, вскоре все же улыбнулся. - Как бы нас не начали искать. Пора возвращаться, миледи. Идемте. Я устал с дороги, хотелось бы успеть немного отдохнуть.
Такая резкая смена темы. Эти слова я произнес довольно твердо, словно другого варианта и не предусматривалось и неважно, хотела Контессина продолжения нашей прогулки или была согласна вернуться в поместье. Поправив свой кафтан, я развернулся и направился к лошадям, попутно подхватив с земли емкость с водой, с которой все и началось. Поспешно спрятал ее обратно в сумку и оценивающим взглядом окинул Контессину. Поцелуй хоть и отличался от прошлого раза, но вот его последствия были примерно такими же: мы оба сделали вид, что ничего не было. По крайней мере, я уже точно воссоздал вид невозмутимости. Словно даже если что-то и было, то это само собой разумеющееся. Взрослые люди. Не состоящие в браке. Так стоит ли удивляться моему к этому отношению? Никаких преград не существовало. Разве что собственные предрассудки, - мысленно завершил я, после чего дотронулся рукой до груди и… не обнаружил там того, что должно было бы быть.
- Вот же…, - недовольно произнес я, после чего сразу наклонился и окинул взглядом густую траву. Но ничего, лишь наши следы. – Проклятье. Моя брошь. Кажется, она откололась. Это семейная ценность. Она совсем небольшая, но на ней выгравирован герб Баратэонов. Вы ничего там не видите?
Вот уж и вправду словно «ничего не произошло». Я подошел к воде, начав осматривать места, где еще пару минут назад мы с Контессиной невольно поддались собственным нескромным порывам. Но и тут, увы, ничего не нашлось. Вздохнув, я выпрямился. Казалось, что это для меня куда более важное обстоятельство, нежели поцелуй со вдовой моего некогда лучшего друга. Впрочем…, так только кажется. Некоторые люди просто очень хорошо притворяются. В конечном счете, глупо отрицать, что графиня Борромео меня ни капельки не зацепила.

- Она была на мне при въезде на территорию замка. Я, конечно, немолод. Но не настолько, чтобы забывать о подобных вещах, - усмехнувшись, заметил я в сторону графини, после чего в очередной раз провел взглядом по густой траве.
Впрочем, проку от таких поисков было совсем немного. И, казалось, что безвыходность ситуации меня, действительно, огорчает. Фамильная ценность утрачена. От этой мысли я недовольно нахмурился, а затем посмотрел на Контессину. В отличие от меня, графине было явно все равно. Это читалось по безразличному взгляду и довольно равнодушным движениям, которыми она, якобы, попыталась помочь в поисках средь густой травы. Она все еще думает о произошедшем? Конечно, думает. Думает и недоумевает. Но, как и оговаривалось, я немолод, но не настолько, чтобы о чем-то забыть. Напротив, я запомнил и сохранил. Вкус, ощущения. Просто… не сейчас. И на то есть свой резон.
Уж не знаю почему, но в этот момент я испытал нечто вроде удовлетворения. Совершенно точно я был доволен собой. Я словно свалил нерушимую стену! А потом намеренно сделал шаг назад, позволяя хозяйке этой стены не только загореться любопытством, поиграть со своими сомнениями, но и адаптироваться, так сказать. Осознать, что ей нужно и окончательно принять свои желания, позабыв при этом обо всем остальном (о том злосчастном письме, например, и его авторе!). И в этом ведь нет ничего дурного. Все мы люди. И все мы чего-то хотим. Так почему бы этого не добиться? Все еще улыбаясь, я сомкнул руки за спиной и медленно подошел к графине Борромео.   
- Что ж, жаль. Однако говорят, что за все хорошее нужно платить. Кажется, за свои действия я расплатился не только кровью, но и фамильной ценностью, - внезапно отшутился я. Теперь уже утрата явно не казалась мне такой серьезной. Это можно было понять по взгляду и улыбке, которую все еще хранили мои уста.
Сразу после этих слов я словно машинально коснулся указательным пальцем своей губы, а потом все-таки подошел еще ближе. Даже чересчур. Словно нарочно. Не то, проверяя что-то. Не то рассматривая. И все же в итоге кивнул на седло, таким образом, безмолвно предлагая свою помощь. Ответа дожидаться не стал. Тут же помог. Нам пора возвращаться, и графиня Барди сама должна была это прекрасно понимать. Может где-то внутри мне и хотелось остаться вдали от чужих глаз, и дальше испытывать судьбу, а вместе с ней и свою совесть, но…, всему свое время. Как бы не привлекала меня Контессина Барди, прослыть товарищем Лоренцо Борромео, наглым образом воспользовавшимся ситуацией в первый же день пребывания в фамильном замке, уж очень не хотелось. Нет, подождем. Я не сомневался в этом ровно так же, как и не сомневался в своих собственных ощущениях и желаниях.
На протяжении всего пути к территории поместья я молчал. Делал вид, что рассматривал пейзажи, которые давно закрались где-то в уголках моей памяти, а сейчас, медленно, но верно, выглядывали и радовали глаз. И вот наконец-то мы пересекли большие ворота. О прежнем уединении не могло идти и речи. Прислужники, стражники, что охраняли территорию. Около лестниц я остановился, быстро спешился с коня и подошел к графине. Помог спешиться и ей, только на сей раз, ввиду присутствия посторонних, более… сдержанно. Без неоднозначных взглядов и продолжительных прикосновений.
- Вам понравилась прогулка, миледи? – сомкнув руки за спиной, поинтересовался я. И едва ли можно было разобрать, что именно Контессине должно было понравиться! Сама прогулка, или ее удивительное разнообразие и насыщенность. – Я бесконечно рад, что Вы все-таки составили мне компанию. Надеюсь, в последующие дни, Вы так же не оставите меня без своего внимания. Жаль вот только, что брошь потерял. Буду благодарен, если Вы сообщите об этом слугам. А вдруг повезет.
В очередной раз улыбнувшись, я наклонился и аккуратно коснулся губами тыльной стороны ладони Контессины. Затем кивнул напоследок, и все же удалился. Говорил об отдыхе, но сам и понятие не имел, чем заняться. Уж слишком… интересной оказалась прогулка.

Заручившись уверенными словами графини, я лишь кивнул ей  ответ и наконец-то покинул малый двор. Насыщенная прогулка, раскрашенная всеми цветами радуги, от ненависти до страсти, оставила неизгладимый след на душе, а еще окунула меня в пучину серьезных дум и размышлений. Оказавшись вдали от Контессины, так сказать, подальше от объекта своего интереса, из-за близости которого трудно было вообще о чем-то здраво рассуждать, я все же не мог не задуматься: а правильно ли это? Лоренцо был мне другом, так каким человек я в итоге покажусь, если так поспешно воспользуюсь положением и взаимностью (в этом сомневаться не приходилось, иначе получил бы чем-нибудь тяжелым еще у того камина)? Тогда не стал продолжать, так может и не нужно? Может, лучше отбросить греховные мысли, крутящиеся в голове и оставить все, как есть? Только как это сделать, когда на губах все еще привкус того одурманивающего поцелуя. А еще привкус крови… Да, он придает всему случившемуся особого шарма. С этими мыслями я подошел к зеркалу и задумчиво провел пальцам по бороде, а потом обратил внимание на еле заметную бордовую точку на губах – та самая отметила. Орллевинский темперамент, будь он неладен, - мысленно фыркнул я, после его приблизился к зеркалу, словно хотел как можно детальнее рассмотреть результат дневной прогулки. Что Контессина совершенно точно умела – так это разжигать любопытство, мне совсем не свойственное. Потому не удивительно, что чем дольше я вглядывался в отражение этой скромной, но значимой, ранки, тем сильнее загорался интересом! При всех противоречивых мыслях, я был не в силах отказаться от… своих желаний и от ответа на вопрос: а что же может быть дальше? Этот вопрос способен заинтриговать любого мужчину, и я не стал исключением. Желание прочувствовать и, скажем так, попробовать, оказалось куда сильнее мук совести. Да и те вскоре заметно ослабели, будучи подавленными банальными оправданиями: мы свободны, мы никого не предаем, мы взрослые разумные люди, так что же дурного? Хотя, довольно странные и поверхностные рассуждения человека, для которого и узы брака то препятствием никогда не являлись. Но здесь дело другое. Все-таки вдова лучшего друга.
В общем, глубокий самоанализ ожидаемых результатов не дал. Напротив, добавил решительности все-таки добиться желаемого, что едва ли будет невозможным, учитывая тот взгляд, с которым графиня смотрела меня у входа в поместье. Ведь я смотрел точно так же, пусть и всеми силами пытался это скрыть подальше от чужих глаз. Но сперва нужно отдохнуть, - мысленно напомнил себе я о цели своего пребывания в покоях. Потому сразу обернулся, и вскоре уже спокойно себе лежал на теплой кровати, смакую все хорошее и не очень, что произошло со мной в этом графстве. Трудно сказать, сколько именно я отдыхал. Однако, открыв глаза, увидел перед собой только темноту. Наступил вечер, солнце давно опустилось, а меня никто и не подумал разбудить. Зевнув, я лениво провел ладонью по лицу, и все-таки заставил себя встать. Поспешно умылся прохладной водой. Стало намного легче. Но мое спокойствие было неожиданно потревожено стуком в дверь.
- Войдите, - без особого энтузиазма протянул я, после чего в очередной раз опустил лицо в прохладную воду. Дневной сон затянулся, проснуться оказалось не так уж и легко! В дверях покоев показался лейтенант моей личной гвардии, который нес в руке… брошь. Я медленно выпрямился. – М, нашлась! Прекрасно. Кто ее нашел? Я лично отблагодарю этого человека, - подойдя к гвардейцу, я забрал свою фамильную брошь, однако ответ последовал неожиданный. Оказалось, драгоценность и не должна была мне вернуться. Она была случайно замечена в руках одного из слуг, что работал в этом поместье от силы несколько дней. Новость о том, что меня, графа Бэйлорширского, хотели обокрасть, разумеется, добрых эмоций не вызвала. Я тут же переменился в лице и сжал эту самую брошь. Пожалуй, с меня хватит сюрпризов! Что еще должно случиться в этом поместье, чтобы сделать мое пребывание здесь окончательно невыносимым? – Вы передали его начальнику стражи поместья? Теперь я хочу увидеть графиню.
Однако, как оказалось, графини в поместье как раз и не было. Управляющий сообщил, что сейчас она в своем саду. Я был настроен на личную беседу, потому, быстро накинув котарди поверх рубахи, поспешно вышел из покоев и молча направился к саду. Что хотел сказать? Сам толком не понимал. Вероятнее всего, просто хотел убедиться в том, что человека, нанесшего мне такое оскорбление, должным образом накажут. А может что-то другое? В любом случае, в саду я оказался достаточно быстро. Не зная планировки, я двинулся куда-то в сторону, вдоль дорожки, попутно вертя головой в поисках хозяйки этого поместья.
- Графиня! – попытался позвать я леди Барди, однако ответа не последовало. Я пошел дальше, позвал снова, но и теперь тишина. – Контессина! – в итоге я позволил себе произнести имя женщины, и, слава Создателю, наконец-то передо мной появился знакомый силуэт. – Контессина, я Вас везде ищу. Знаете, каждый новый день в этом поместье приносит мне все новые и новые сюрпризы. Но не все из них приятные. Меня ненавидели, меня в чем-то обвиняли, со мной ссорились, а теперь еще меня попытались и обокрасть. Моя фамильная брошь. Ее нашли. В руках одного из Ваших прислужников. И нес он ее совсем не мне. Я бы мог сам наказать наглеца, но из уважения к Вам и Вашему авторитету, приказал передать его в руки начальника стражи. От Вас же жду справедливого решения.