Он внимательно слушал Эрвин. Она была очень проницательна, эта Эрвин. Не то, чтобы Лестер считал всех женщин глупыми и через чур манерными, да и как он мог так думать, ведь его самого воспитала женщина, причем весьма не глупая и властная. Но он никогда не прислушивался к советам дам, так как знал, что даже самая кроткая леди может быть очень хитрой и вероломной. Что у них на уме, у этих женщин? Только Богам известно. Лестер глядел на нее с высоты своего роста. Ей действительно удалось удивить его. Прекрасно. Или ужасно? Ну конечно, конечно она уже всё продумала, как иначе. Если бы Эрвин не была такой продуманной, как бы она дожила до своих лет? А ведь их прекрасный совместный дует только в начале своего пути. Оставалось только надеяться, что ведьма не перестанет его удивлять. Не зря он однажды избрал ее себе в соперники.
- Ты не представляешь, какая это гениальная идея! - оборотный талисман? Да, это было бы чудесно. Чем меньше герцог будет мелькать перед глазами, тем меньше сплетен, чем меньше сплетен, тем безопасней.
Прищурившись, он взглянул на нее:
- Но только если ты составишь мне компанию в этом рисковом деле. Вряд ли я справлюсь один...
Лестер умышленно подчеркнул значимость ведьмы. После этого ее глаза непременно вспыхнут тем самым огоньком, который он так любит. Мужчина обхватил ее за талию и повел за собой в сторону замка. Они возвращались. Лестер не спускал с лица самую обворожительную улыбку, и сейчас она, пожалуй, была как никогда искренней. Ему действительно нравился этот план с маскировкой, тем более что прежде мужчине никогда не доводилось прятаться под чужой личиной.
- А насчет Роланда не беспокойся, мне не нужно никого к нему подсылать, я сам хотел наведаться в его камеру. Да, да, он прямо здесь, в Вианншире. Мой пленник или гость. Почти как ты...
Вот она, колкость, которую она не ожидала.Талия Эрвин оставалась в ловушке его крепкой руки, и герцогу казалось, что она не станет вырываться даже после столь скабрезной шуточки. Ему казалось, что он уже очень хорошо знает эту женщину. Лестер не мог скрыть чувства странной благосклонности к ней, своей спасительнице. Хуже того, он не мог обуздать безотчетное желание находится с ней рядом постоянно. Но правила этикета разлучили их.
Уже в замке он галантно поцеловал ее руки и отпустил в спальню, дабы она отдохнула и привела себя в порядок перед обедом.
Герцог велел накрыть обед на балконе, но слуг в первую очередь изумило другое. Цветы! Все пространство превратилось в настоящую оранжерею. Цветы заполняли каждый уголок, каждое укромное местечко. Лестер распорядился собрать розы, гардении, петунии и украсить ими балкон так, чтобы тот практически утопал в ароматах. Сам герцог выглядел одновременно и довольным и раздраженным. Ему не терпелось приступить к обеду. Сияя, он сбежал по лестнице вверх, туда, где были покои его гостьи. Он расправил плечи перед тем, как отправить вдоль по коридору, но тут до его ушей добрался странный писклявый звук. Слишком высокий и слишком режущий по живому. Определенно, кто-то плакал. Герцог настиг служанку почти у самых дверей спальни Эрвин. Это была миловидная простоватая девушка, Лестеру было сложно ее узнать, но, похоже она прибыла с Эрвин. На руках у нее был маленький ребенок с раскрасневшимся лицом. Он плакал. Должно быть, ее ребенок. Лестер свел брови и резко остановил служанку, схватив ее за плечо.
- Милорд?
- Да, милорд. ты здесь недавно, верно? - как черный коршун он глядел на несчастную женщину, практически вжимая ее в стену. - Тебе разве не сказали? По весне у меня открываются жуткие мигрени, я не переношу этого шума! В Вианншире не должно находиться не собак не детей!
Он был воистину в бешенстве, романтичное настроение улетучилось в один момент. Как посмела эта женщина нарушать заведенные правила замка? Будь она его, то немедленно вылетела бы на улицу вместе со своим отпрыском.
- Что в этом непонятного? Разве сложно соблюдать простые правила? Немедленно угомони его!
Но от слов Лестера ребенок начинал плакать только громче.
- Г...Госпожа... - дрожащим голосом простонала девушка и уткнулась спиной прямо в двери спальни Эрвин. Дверь со скрипом отворилась и оба заглянули внутрь. Служанка поторопилась скорее найти защиты у своей госпожи.
Divin`Enfant
Сообщений 21 страница 31 из 31
Поделиться212016-07-28 17:46:35
Поделиться222016-07-28 19:05:35
Бедная Луиза. За что на нее свалилась столько страшная кара небес в виде дружбы с Эрвин... Только из доброго отношения к Вине, та согласилась ехать в такую даль, врать и подставляться, откровенно сдавшись на мольбы Эрвин. Последней было немного страшновато ехать одной с крошечным ребенком, а санатор под боком внушал хоть какое-то, но спокойствие если не за себя, то за ребенка.
Уже около получаса, как она вернулась в свои покои, явившись к Лу лишь чтобы покормить ребенка. Приходилось скрываться и прятаться, не задерживаться слишком на долго в покоях "служанки", не привлекать внимание. Эта осторожность на каждом углу порой слишком раздражала Эрвин, однако Лестеру почти удалось убедить ее, что игра стоит свеч. Вернувшись в свои покои, она решила найти несколько ингредиентов для амулета, перекапывая один из своих сундуков, чисто механически перекладывая в отдельную поклажу все необходимое. Мысли же возвращали ее к озеру...
- Твоя лесть слишком приторна. - С легкой насмешкой и укором, ведьма окинула герцога взглядом. - Впрочем, мне все равно приятно. - Ей тут же обуял живой интерес, предчувствие действия, почти ощутимое чувство погони ярким воспоминание вспыхнуло в черных глазах. - Будет забавно. - Ведьма облизнулась, подобно хищнику, загнавшему жертву. Удивительно, на сколько по-новому открывался ей Фосселер, со всей своей гаммой эмоций, на половину из которых большинство людей не смогут сподобиться ни разу за всю свою убогую жизнь. Задержав взгляд чуть дольше, чем следовало бы, ведьма поспешила сменить тему каким-то несущественным вопросом. Право слово, она не ожидала на столько благосклонной реакции на свою падшую персону, еще и не раз приносившую ему неудачи. Взгляд упрямо переползал на Лестера, стоило ему заговорить. Эрвин даже позволила обнять себя, увлеченная беседой и таким ярким ощущением его рядом, спокойным и тихим, она прижалась немного ближе. Не было тех ярких вспышек, что прежде тянули друг к другу. Они ни в коем случае не пропали, нет! Просто сейчас уступали место размеренности, словно гладь озера у которого они столько уже бродили, обсуждая все на свете. С чего вдруг герцог Гасконии слушает ведьму из Моргарда - оставалось для нее загадкой.
- Почти? - Хитрый взгляд устремился вверху, заглядывая в лицо герцога, - О, Ваша Светлость намеревается бросить меня в темницу? - В наигранном ужасе она всплеснула руками. - А пытки будут...? - Какой вопрос, такой ответ, как говориться. Отреагировать ему она времени не дала, к тому же они почти подошли к замку и настало время придать своей прогулке куда более приличный вид. Эрвин первая отстранилась, сложив руки в замок, как полагалось при чинной прогулке у озера. На сколько она не выносила этикет и сотню правил, соблюдать же их все таки приходилось, хоть это и стерло искреннюю теплую улыбку с лицо ведьма, которой она одаривала Лестера последнее время.
Из этих воспоминаний ее вырвал чей-то голос, крайне недовольный, возмущенный, разгневанный, грозящий страшной расправой аккурат под ее дверью. От туда же доносился плач ребенка. Последнее лишь заставило Эрвин подняться и, когда двери отворились, колючий взгляд ведьмы, обещающий страшную участь обидчику ее ребенка, устремился на вошедших. Картина была потрясающая: разгневанный чем-то Лестер, старательно объяснял о правилах в лучших тонах своей агрессивной персоны. От одного только его взгляда можно было впасть в отчаянье. Последним Луиза и занималась, от слова, прижимая к себе кричащего младенца, умоляюще глядя на Эрвин. Она и раньше откровенно побаивалась Лестера, а столкнувшись с ним мало того, что впервые, так сразу со всем букетом его ярости, начала сотрясаться от мелкой дрожи. Эрвин же гнев мужчин давно перестал пугать, вызывая скорее злобу, чем боязнь. А вот с Лестером получалось иначе. Замерев посреди комнаты, она сначала оценивающе оглядела ребенка, потом испуг Луизы, но внимание ее привлекал больше праведный гнев герцога, ибо остальные двоими были в полном порядке.
Словно другой человек беседовал с ней еще час назад у озера, теперь же на пороге комнаты стоял разгневанный, властный и мстительный мужчина, вызывая в ведьме одновременно необъяснимое чувство восторга и желания ударить его за такую наглость.
- Что тут происходит? - Холодным спокойным тоном ведьма задала самый простой вопрос. Ответила, естественно, только Луиза, всем своим видом говоря "а я же говорила, не надо сюда ехать". - В Вианншире не должно находить не собак, не детей! - Сквозь зубы процедила санатор, взглядом указывая на Лестера, которого цитировала. Эрвин замерла, ощутив легкий холодок в пальцах. Не следовало привозить сюда ребенка, надо было оставить Лу в Кастерли, под присмотром брата... - Она не может угомонить его по приказу! - Огрызнулась Эрвин, прожигая Лестера взглядом. - Зато я могу угомонить кого-то другого. - Бедный младенец так надрывно плакал от голоса Фосселера, что в сердцах Вина буквально рычала на герцога, хотя и не имела на это ни малейшего права. Да и когда ее это останавливало.
- Все. Больше не плачет. - Явно поколдовав над ребенком, девушка облегченно вздохнула. Взгляд ее медленно сощурился в полном недовольстве, переплывая с мужчина на Эрвин. - Знаешь что, - она обернулась на Вину, - если что-то случиться не с ребенком, на мои силы не насчитывай. Никто. Лечись сама. - Чуть тише, явно обращаясь только к подруге, Луиза старалась подойти все таки поближе к ней, на случай если герцог решит навредить ребенку. - Или ты перестанешь играть в свои игры. - Уже находясь у нее за спиной, Лу буквально топнула ножкой в своем отчаянье.
Слушая частично ведьму, Эрвин больше впивалась чернотой глаз в Лестера. Ребенок был в порядке и рядом, ему ничего не угрожало, пока тот находился позади матери, а вот Фосселер сейчас нарывался на очень большие неприятно сам того не ведая. Лишь бы вся правда не всплыла с легкого язычка Луизы. В страхе та могла сболтнуть что угодно, от чего Вине хотелось побыстрее разделись этих двоих, но шанс все не подворачивался.
- Дети плачут, Лестер! Я могла приехать либо с ней, либо никак. Раз тебе так неприятно, что в дальней комнате твоего огромного замка находится ребенок, то мы завтра же уедем. - Отчеканила ведьма, делая несколько шагов вперед. И тут случилось то, чего Эрвин так боялась. Как в замедленном кадре, под угрюмым взглядом Лестера, девушка с ребенком на руках не выдержала. - Просто скажи ему правду, Вина! - Выпалила та. Эрвин было обернулась к той, чтобы приказать молчать, но от испуга Лу прорвало. - Скажу, что это твой ребенок от него! - Где-то по спине пополз холодный ужас. Не сковывающий, но настораживающий, дающий сил. И ведьма пользовалась этим. Оказавшись аккурат между ведьмой с младенцем и Лестером, Эрвин собрала все силы воедино, подняв на него упрямый взгляд. Она не ждала, что Фосселер попытается причинить вред ребенку, но однозначно насторожилась, совершенно не предполагая последующей реакции.
Отредактировано Eirwyn Dilwein (2016-07-28 23:02:00)
Поделиться232016-07-29 18:54:41
Лестер с отвращением смотрел на служанку Эрвин. Он не имел не малейшего желания быть свидетелем подобной сцены, он был настроен выпить хорошего вина и закусить его сытным обедом. А теперь даже аппетит куда то подевался. Он не из тех, с кем можно вести себя непочтительно, но Эрвин вдруг взялась защищать эту женщину и ее отродье. Да еще и смела огрызаться в присутствии герцога. Что на нее нашло? С каких это пор она стала заступницей несчастных? Глянув на то, как служанка принялась причитать, Лестер злорадно ухмыльнулся. Так девушка тоже ведьма? Из тех, что лечат? Теперь то всё понятно, Эрвин захватила с собой компаньонку в Вианншир. Приятно было осознавать, что ведьма всё еще опасалась его. Хотя по ее выражению лица сейчас так не скажешь.
- Ах, так вот оно что, Эрвин... - Лестер вдруг расхохотался, запрокинув голову. Всё сходилось. Вот чего она так печется о своей служанке и этом ребенке. Это ведь ее собственное дитя. Как Лестер мог быть таким дураком и рассчитывать, что Эрвин всё это время оставалась верна только ему. Такова мужская натура. Мужчинам хочется верить, что все женщины, которых он брал, останутся навеки только его. - Вот я дурак.
Он хохотал, но вдруг смолк и спросил. В его голосе слышалась какая то обида и откровенное разочарование:
- Как я мог подумать, что такая женщина как ты останется одна?
Лестер резким движением отодвинул в сторону Луизу, дабы хорошо видеть ведьму и ничто не мешало ему. Девушка тот час же спряталась за спину своей госпожи. Вспомнив о собственных немногочисленных любовных подвигах, которые были единственным утешением для него все это время, он со злостью сжал кулаки. У него не было не единственной возможности упрекнуть в чем то Эрвин, ведь та была на стороже. Он видел это в ее глазах, строгих, темных и пленительных...
- И кто ж счастливый папаша? Как так вышло, что он отпустил тебя в такое долгое путешествие? А как же наши письма? Ты прятала их под подушкой и перечитывала по ночам, сжимая в руке чуть повядшую розу?
Ирония Лестера была лишь защитой не слишком уверенного в себе юнца, чье самолюбие задето. Да, именно таким он и оставался внутри: эгоистичным молодым мальчишкой, который уверен, что весь мир вертится вокруг него. А Эрвин другая... Вот она какая: чья то счастливая жена и мать чьих то детей.
Лестер глядел на нее строго и поджав губы. Ребенок наконец успокоился, но для Лестера он теперь был самым звонким шумом в голове.
При мысли о том, что Эрвин теперь на век принадлежит другому, у Лестера сдавило горло. Солнечный свет освещал ее лихорадочно горящие глаза и складки чувственных губ. Его охватила волна отвращения. Он убил не мало мужчин на той зимней войне, но никому из них не желал смерти так, как тому, кто посмел присвоить себе непокорную ведьму Эрвин.
- Дети плачут, Лестер! Я могла приехать либо с ней, либо никак. Раз тебе так неприятно, что в дальней комнате твоего огромного замка находится ребенок, то мы завтра же уедем.
- А, так ты ставишь мне условия? Придя в мой дом, ты думаешь, что ты здесь гостья? - не контролирую больше своих чувств, Лестер с обиду толкнул Эрвин в плечо так, что она отстранилось. Видят Боги, он не хотел сделать ей больно, но та боль, что поразила самого герцога сильнее, чем в сердце, заставляла его действовать так. Она задела его самолюбие. - В Вианншир прибывают по приглашению, но уходят только с моего позволения, женщина!
Он не особо задумывался над судьбой служанки, пока та вновь не заговорила. И это слова пронзили его воспаленный мозг сильнее кинжала.
- Просто скажи ему правду, Вина! - Просто скажи ему правду, Вина! - раз за разом проносилось в голове. Так вот она какая правда? Глупец не может сопоставить одно с другим. Быстро прикинув несколько дат, Лестер застыл на месте.
- Давай сюда ребенка... - процедил он сквозь зубы через плечо. Служанка не отвечала. Лестер не мог видеть ее лица, но был уверен, что она ждет ответа своей госпожи. - Что я тебе сказал? Давай его сюда и проваливай. Или ты хочешь, чтобы я выволок тебя за волосы?
В его сердце пробудился давний гнев. Эта женщина с волосами цвета вороньего крыла и темными как ночь глазами на прелестном личике оболванила его, как ребенка. Он невольно стиснул зубы, когда услышал, что ребенок вновь подал голос. Он плакал, звал мать... Видимо, этот маленький комок чувствовал, что ей грозит опасность. Чувствовала это и Луиза. Она осторожно передала ребенка на руки матери и поспешно удалилась из покоев, оставив Лестера и Эрвин наедине.
Лестер не сводил глаз с плакавшего ребенка. Его ребенка? Его плоть и кровь. Да, у него были глаза матери. Такие же темные, подобно омуту. Чем больше он смотрел в этот омут, тем сильнее утопал.
- Это правда, Эрвин? Это... - он замешкался, подбирая слова. - Это мое дитя?
Он все больше и больше углублялся в тьму глаз ребенка, забывая себя, забывая ведьму. Был только он и малыш. Желал ли Лестер потомка? О да, непременно... Но не бастарда, не порождение похоти, а законного наследника.
- Так ты оставила его? Так почему же мне ничего не сказала?
Отредактировано Lester Fosseler (2016-07-29 18:55:45)
Поделиться242016-07-30 00:24:42
Его смех, казалось, заглушал собственное сердцебиение, застывшее комом у самого горла и лишив Эрвин дара речи на мгновение. Она только успела возмущенно схватить ртом воздух пару раз в попытке произнести слова, да все без толку. Казалось, можно было буквально увидеть застывший в воздухе гнев, раскаленный и яростный, он искал себе месте меж двух крайне эмоциональных огней.
Лестер исходили собственным негодование, все больше и больше отдаваясь темному чувству, захлестывавшему его сейчас ровно на столько, на сколько раздражение и обида разрывали Эрвин. В каждом его слове, взгляде, движении ведьма ощущала немой упрек, словно она предала его. Ведьма несколько раз непонимающе мотнула головой, отгоняя все это наваждение и совершенно непонятный приступ у герцога, напоминавший... ревность? Нет, быть такого не может. Еще одна мысль, хитросплетения с увещеваниями мужчина, который, кстати, долго в рамках дозволенного не задержался. Чего и следовало ожидать, Фосселер небрежно и с видом полной правоты перешел на личности крайне болезненно.
Где-то позади всхлипывала Луиза, а может показалось, ведь Эрвин ничего не видела кроме праведного гнева Лестера, изливающегося на нее во всем своим похабном изобилии.
- И кто ж счастливый папаша? Как так вышло, что он отпустил тебя в такое долгое путешествие? А как же наши письма? Ты прятала их под подушкой и перечитывала по ночам, сжимая в руке чуть повядшую розу? - Эрвин поджала губы и стиснула кулаки пока ногти до боли не впились в ладоши. Да как он смеет так разговаривать! Вместо возмущения вырвалась ответная реакция, злобная и не предполагающая пощады. - Мне стоило сжешь еще самое первое письмо и больше никогда не связываться с тобой! - Она шипела подобно змее, готовая нанести ядовитый укус. Слова ее должны были жалить и ранить, проникая в самую суть, ровно как каждый его взгляд задевал Эрвин своей холодной пренебрежительностью. Как противна она ему стала, стоило обзавестись ребенком! Еще один удар бечевкой, ранивший пострашнее любых угроз костром или пыток. - Что такое?! Тебе так чуждо стало мое общество, стоило узнать о ребенке? - Какая низость! В добавок к словам, ведьма красноречиво поджимала губы и сверкала глазами, одним своим видом высказывая едва ли не больше. Она не могла понять за что он так с ней и как вдруг она виновата будь это ребенок от кого-то другого.
Рассудительность упорно подсказывала не реагировать, твердила что-то об ущемленном самолюбии, мужской гордости и прочих прелестях мужского бытия, но ведьма уже не слышала голоса разума. Так задеть ее нужно было еще постараться, но герцог справлялся на отлично!
- Темными ночами плакала над твоими письмами, пока муж не видит! - В отместку хотелось ударить больнее. Хотелось причинить в ответ ту же боль, что он сейчас своими словами и действиями, забыв о последствиях, и Эрвин врала. Беспощадно врала о муже, о том, как не следовало приезжать, она бы приписала себе еще целую кучу любовников, лишь бы уязвить сильнее, но Лестер вновь заговорил. И толкнул. Ее.
Внутри все зазвенело, отдаваясь покалывание в пальцах, жаром и холодом одновременно. Проследив за его действиями, ведьма как-то по-особому посмотрела на него из-подлобья. - Ты... - За потемневшими от ярости глазами почти не было видно белого обода. - Ты можешь позвать в гости леди. Но с ведьмой, тем более со мной, лучше быть осмотрительней. - Каждое слово эхом прокатывалось по телу, Эрвин тяжело дышала, больше не контролируя своих эмоций. То раздраженно поджимая губы, то впадая в слепую ярость, она порой была готова кинуться к нему и крикнуть о том, что это его ребенок, о том, как она только и делала, что думала о нем, наглаживая сначала круглый живот, а потом глядя на своего малыша, на сколько она боялась открытия правды о том самом "счастливом папаше", учитывая отношение Лестера к бастардом. Зачем ему все это, зачем та жизнь, которую он не выбирал, не хотел и никогда не примет, ведь и без того в жизни столько проблем.
- Давай. - На вопросительный взгляд Лу, ведьма только сдавленно выдала одно слово и протянула руки к малышу. Девушка мгновенно испарилась из комнаты, младенец притих, а с ним и Лестер. Луиза, беспощадная стерва, выдала все и сбежала, оставив Эрвин разбираться.
- Нет. - Голос сорвался, став тихим. - Не твое дитя. Сам же сказал, такая как я не останется долго одна. - Волком глядя на мужчину, Эрвин отвернула от него ребенка. Не потому что боялась за малыша, а потому что нужно было убедить Лестера в обратном. Так будет лучше для всех, правильней. Подобно гитарным струнам, в душе что-то трещало, лопалось и хлестало по самому сердцу. Так оно у нее все же есть вопреки уверениям некоторых! - Остановись... - Отшатнувшись, Вина отрицательно покачала головой, чувствуя такие неуместные щекотки в горле. - Это мой сын. Только мой. - Чертовский несправедливый мир показывал свое отвратительно лицо во всей красе. Ведьма буквально резала свои чувства заживо, каждым словом, подобно яду, капая в кровоточащую рану, и эта боль отдавалась предательскими слезами, застывшими в глазах ведьмы. - Не твой. И даже если бы он оказался твоим... - ведьма запнулась, - Ты ненавидишь бастардом, не выносишь детей и собак в Вианншире, а я... - оборвав себя на полуслова, Эрвин глубоко вдохнула, сморгнув горячие слезы в глазах. Это было невыносимо. Уложив ребенка на мягкие одеяла, Эрвин провела но лицу кончиками пальцем, как если бы ей было всего лишь жарко.
Новые волнительные чувства сбивали с ног, смешивали мысли, порождали еще более новые эмоции. Кто такое способен выдержать. Она повернулась в сторону младенца, не желая показывать своей слабости. - Ненавидь меня сколько тебе угодно. Это легко. - Так было лучше для всех: Лестеру не пришлось бы думать о бастарде, Эрвин не пришлось бы познакомиться с плодами своего воображения, рисовавшего картины последствий от мала до велика, а сын бы никогда не вырос бастардом, лишь дальним родственником. Ведьма тяжело вздохнула.
Отредактировано Eirwyn Dilwein (2016-07-30 00:27:17)
Поделиться252016-08-19 08:29:28
- Ты вздумала играть со мной, Эрвин? - он медленно надвигался на нее, - Думаешь, можешь одурачить? Я думал, что уже изрядно проучил тебя, научил уму-разуму. Оказывается, нет. Клянусь, ты храбрая...
Разве он уже не объяснял ей, разве не давал понять, что нужно опасаться его гнева? Да какой он герцог, если не может внушить страх даже слабой женщине. Хотя, Эрвин никто не мог назвать слабой, даже сам Лестер. Но она его не уважала, не уважала его власть, как тогда, во время их первой встречи. Эрвин любит только Эрвин, Эрвин подчиняется только себе. Ну чтож, значит нужно проучить ее. Надо было поступить так раньше. Горькую пилюлю глотают сразу.
Лицо Лестера исказилось. Если раньше он был обескуражен, то теперь совершенно точно он был в гневе. Но от чего? Кто вызвал эту гримасу. Неужели невинное дитя? Или его несчастная мать?
Врунья! Предательница! Потаскуха! Неужели она решила, что сможет тягаться с ним? Она только и делает, что пытается соперничать, даже сейчас, находясь в самом невыгодном положении для себя, смотрит на него своим наглым взглядом, где дрожат слезу. Слезы! О, какой недостойный прием, ведьма! Лестер готов был держать пари, что именно так она смотрела даже на разбойника, угрожающего ножом. Нельзя верить слезам женщины, нельзя верить сладким речам предателя.
Речей служанки было достаточно, Лестер уже был вполне уверен и внутри даже смерился со своим отцовством, но Эрвин всеми силами пыталась переубедить его в обратном. Нет, Фосселер не хотел и не даже даже не допускал мысли о том, что ребенок может быть не от него. Допустить такое значит признать себя убийственно неосведомленным. Но и тот факт, что он всё это время находился в неведение говорил о том, что он тупица.
- Сейчас мы и проверим на вкус твои слова... - буркнул он.
Ему показалось, или ей это нравится? Измываться над ним, унижать, обманывать... За этим последует расплата.
Мужчина быстрым движением достал из-за пазухи кинжал, что чаще всего просто украшал его костюм, а теперь был как никогда кстати.
- Если этот грязный бастард - порождение грязи и блуда, то сами Боги велят мне избавить его от вечных мук. Сами Боги не найдут ничего дурного в моем поступке.
Лестер рассмеялся, хотя в его глазах виднелся лишь гнев и ужас. Он хотел погрузить Эрвин в мир вечного страха и паранойи, в котором пребывал сам. Там она начнет новую жизнь, отличную от этой, там жил и сам Лестер. Он рассмеялся, причем громко, не так как обычно, губы его рассекались в жестокой и сумасшедшей улыбке. Он готов был занести нож над младенцем, который, отчего то вдруг утих, как ангел. Мать не сможет защитить его, если даже захочет. Смех Лестера прекратился. Он нахмурился и внимательно вгляделся в лицо Эрвин. Проклятье, он зашел слишком далеко. Он хотел только напугать ее, а в итоге вызвал слезы. Если бы только он мог быть осторожней. Может, только в следующий раз... Но будет ли следующий раз? Нет, Эрвин скорее умрет или убьет его самого... Он посмотрел на нее своими синими глазами так свирепо, что любой человек предпочел бы отвернуться, но Лестер схватил свободной рукой девушку за подбородок и почти прижал к своему лицу.
- Так чего же ты ждешь? Согласна со мной, что бастард должен умереть вместе с его матерью или желаешь напоследок сделать признание?
Поделиться262016-08-19 12:03:35
Гнев. Чистый, яростный, прекрасный, она видела как этот темный поток поднимается с самых потаенных уголков души герцога и разливается колючим холодом синих глаза, режет словами, интонациями. Лестер был словно воплощением зла, готовый испепелить ведьму прямо сейчас, на этом месте. Нужно было бояться, трепетать всем своим существом и отводить взгляд от недовольства герцога, но Эрвин упивалась этим моментом с каким-то лихорадочным блеском в глазах, просто не в состоянии отвести их. Повидав разных мужчин, она отлично знала на что те способны в любом из своих состояний и откровенно презирала тех, кто мог поднять руку на женщину в попытке доказать свое превосходство. За Фосселером такого пока не наблюдалось, скорее наоборот - она почти убедилась в его способности скорее убить на месте, нежели пасть столь низко до рукоприкладства.
Да, смертельный исход сейчас был близок, она уже могла ощутить присутствие смерти где-то рядом, верно выжидавшей не перепадет ли ей сегодня лакомство. Находиться рядом с Лестер всегда чем-то напоминало хождение по краю, увлекая ведьму своей непредсказуемостью и опасность, пусть даже она вот-вот сорвется в пропасть. И если бы она одна... Ее взгляд скользнул по ребенку, затихшему и с какой-то странной серьезностью, даже близко не свойственной детям такого возраста, стал рассматривать герцога.
Блеснуло лезвие кинжала. Эрвин, уже давно готовая воспользоватьтся магией, сейчас была как никогда близка к этому. - Не смей так называть его. - Процедила ведьма. Глаза почти полностью стали черным от молниеносной вспышки злобы и обиды. Грязный бастард! - Он носит мое имя, живет в моем доме и вырастет не ведая о своем происхождении. И о тебе. - В глазах не осталась и намека на слезы, лишь клокочущий гнев, замешанный на собственных ошибках, готовый вот-вот толкнуть ведьму на совершенно необдуманный поступок. Если бы только Лестер не дал ей повод...
- Что? - Голос оборвался, став на тон ниже, - порождение грязи и блуда??? - Эрвин задохнулась словами, они встали поперек горда и больше ведьма ничего не могла произнести, ощущая лишь как волны холода и жара прокатываются по всему ее телу, отбирая последние способности к так горячо любимому самоконтролю. - Ненавижу!!! - Вырвалось за секунду до звонкой пощечины. Голос разума, забившийся в ужасе в самый дальний угол ее рассудка в компании инстинкт самосохранения и со всей силы кричащий не делать этого, вдруг замолчал. Одернув руку, молчала и Эрвин, вдруг осознав на сколько далеко она зашла. Лестер успел первый. Не дав шанса на реакцию, он заставил ведьму поморщится от своей хватки, оказавшись вдруг слишком близко и свирепо. Казалось, забывшее как стучать сердце и перехватившее еще минуту назад дыхание сейчас возвращались с новой силой, пытаясь наверстать упущенное.
Конечно же ей была страшно, Вина не на столько безумна, чтобы не осознавать опасность. Другое дело - справляться со страхом и шоком, действовать дальше... Вкатить в него проклятья? Герцог бы тот час рухнул к ее ногам в буквальном смысле, но никогда не простил бы подобной выходки. Убить его сразу? Да, пожалуй это было бы самым рациональным решением, учитывая его намерение убить ни в чем не повинного ребенка. Ведьма нахмурилась под его тяжелым взглядом. Или же поступить совсем иначе.
- Я ничего не жду. - Выдохнула ведьма и неожиданно расслабилась в этой цепкой хватке. - Так сильно хочешь признания? Хорошо. Да, он от тебя. Но, твоим сыном он никогда не будет. Зачем тебе, как ты там сказал, порождение грязи и блуда? - Ведьма нервно рассмеялась. - Я так же считала. Говорила себе, он должен умереть, даже зелье приготовила. Иной раз выпила бы без зазрения совести, а с ним что-то пошло не так... - Эрвин не стала рассказывала, как совершенно не ожидала этой беременности, да и беременности в целом. О каком материнстве могла идти речь с ее прошлым и настоящим. - С моим образом жизни, прошлым, скрывать все от ковена... Мне казалось, он не выживет или мой организм подведет. Но, я рискнула... - Даже не пытаясь найти какого-то понимания, Вина продолжила. - А тебе не сказала, потому что... - Нет, он не понимает на сколько ей невыносимо видеть на себе этот его взгляд, словно увидел нечто крайне отвратительно. К тому же, бастард никак уж не вписывалась в жизненный уклад Лестера Фосселера. - Разве сам не понимаешь почему. - Кем он ее теперь считает? Готовой прыгнуть в постель к любому? Вероятно. Так было проще всего, пусть это и было чертовски далеко от истины. За свои действия приходиться платить и Эрвин расплачивалась сполна, моля лишь бы эта пытка скорее закончилась. - Вот тебе признание. - Нечего было добавить, разве только...
Одним легким движением Эрвин обхватила его за шею, прижавшись настолько, чтобы кинжал лезвием уперся ей в живот. - Согласна. Рано или поздно меня все равно убьют, так уж лучше от твоей руки. - Ты хотел держать все под контролем, хотел власти? Вот, наслаждайся! Одно движение и ведьмы нет. Он играл сейчас ее жизнью, с такой легкостью врученной ему ведьмой прямо в руки. - Ненавидишь меня? Хотелось бы знать правду перед смертью. - Сейчас или потом... Она действительно давно смирилась с неизбежностью своей кончины от оружия или костра, смерть перестала пугать ведьму много лет назад и ощущение ее присутствия даровало некое странное безумное умиротворение. И даже холодное лезвие, так ярко ощущаемое через тонкую ткань платья, не заставило ее отвести взгляд. Наоборот, чуть подавшись вперед, она прижалась своими губами к его почти прощальным поцелуем и едва слышно прошептала: - Так чего же ты ждешь?
Отредактировано Eirwyn Dilwein (2016-08-19 13:40:02)
Поделиться272016-08-22 19:57:03
Лестер не был готов уже сдерживать свой голос, когда Эрвин наконец сменила свою холодность хоть на каплю эмоций. Именно этого ему не хватало, должно быть. Ее голос обрушился ярким звоном на его горящие от гнева уши. Она могла бы сейчас просто уйти, хлопнув дверью. Так сделала бы истинная леди, считающая себя выше всяких объяснений, но ведьма не леди, и она поступила так, как должна была. Лестер ни за что не стал бы ее за это винить. Она что-то воскликнула, и холодная рука девушки остановилась на его щеке уколом тысячи игл. Как бы то не было, это остудило герцога. Он тут же отстранился, хотел прижать к лицу свои ладони, как побитая собака, но вместо этого только замер в ожидании. Он не понимал смысла тех слов, что она говорила ему. Все слова сливались в одну тревожную тираду, в ушах звенело. Что он здесь делает, что ему нужно от нее? Лестер почувствовал укол совести, хоть он и пытался иметь насмешливый вид. Насмешка - его форма защиты. Сегодня у него появился сын! Неужели она думает, что ее обидные слова смогут испортить этот момент? Неужели она думает, что он не сдержит себя, что подаст отвратительный пример, опозорит себя перед наследником?
Он всё еще не понимал смысла ее слов, но теперь это было совсем не важно. Эрвин провоцировала его, как будто намерено напирая на оголенный нож, но в ее глазах герцог видел правду. Он хотела быть прощенной, хотела быть любимой. Как и сам Лестер... Нет, у нее не получится добиться того, чего она желает. Лестер не такой, он просто под наваждением. Он виновен только в том, что позволил себе этот низкий поступок -угрожать женщине и ребенку. Но теперь он снова взял себя в руки. Герцог незаметно убрал кинжал подальше и направился к кровати, откуда малыш следил за ссорящимися родителями внимательным, не по детски умным взглядом. Впервые, даже находясь в полной его власти, Эрвин продолжала удивлять его и радовать. Лестер вытянул руки и поднял к себе беззащитный комочек. Мальчик! Почти теряя сознание от трогательности момента, он перевел взгляд с матери на дитя.
"Не бойся, ничего не бойся, мальчик, когда ты в этом доме. Здесь тебе всегда будут рады, здесь твоя родина!"
Он чуть приподнял ребенка перед собой, чтобы видеть его маленькое лицо напротив.
- Сильное семя. - с гордостью выдал отец. Ничто не смогло бы убить его собственного сына, столь же храброго и выносливого, как и его отец. Неизвестно, сколько невзгод выпадет на его судьбу: возможно, столько же, как и самому Лестеру, а может столько же, сколько и Эрвин. Только бы не приумножил вечное невыносимое одиночество, что бременем ложится на плечи обоих. - Да, это мой сын! Он не заметил, как перешел на крик. Что это было? Гордость или констатация факта? Разве он не знал, что его ребенок будет самым красивым и достойным? Только впервые взяв его на руки, герцог понял, что перед ним живое существо. С собственной судьбой, будущим, с великими переживаниями впереди, с собственными страхами и желаниями. Он всегда смотрел на бастардов как на плод предательства, судил о них по поступкам не слишком предусмотрительных родителей... А сейчас он понял, что всегда был слеп, и не видел, а может и не хотел понимать главного. Перед ним Человек.
- Александр. - произнес он, глядя на своего сына, - Моя матушка говорит, что всех настоящих героев зовут так.
Лестер больше не проявлял интереса к Эрвин. Теперь она отдала ему свой долг и больше они ничего друг другу не должны. К чему пустые разговоры? Никогда они больше не будут прежними. Теперь у них одна общая тайна, одна общая ответственность. Они никогда не примирятся в этой схватке. Лестер дворянин до мозга костей. Он никогда не переживет позора, но так же никогда и не уступит кому то свое дитя. Он не боится смерти, он не боится забвения. Он будет умирать одиноким, как волк. Но теперь он не принадлежит самому себе. Он принадлежит своему Сыну.
Поделиться282016-08-22 23:49:00
Что-то изменилось. Словно по щелчку пальцев мир начал вращаться в другою сторону, а вся вселенная вдруг сжалась до размеров этой комнаты. Впервые за долгое время у Эрвин не было слов, она даже не знала, как реагировать на происходящее и, по правде, не была до конца уверена в реальности открывшейся картины.
Лестер уже не слышал ее облегченно выдоха, а ведьма не стала вмешиваться в столь интимный момент знакомства. Отступив к противоположной стене за спиной Лестера, она буквально рухнула на широкий пуф. Она наблюдала со странной улыбкой, ощущая непонятное тепло и спокойствие, разливающееся внутри. Неужели ее ошибка могла обернуться именно так? Может, она вот-вот проснется, вернется в кошмар реальности и больше никогда не увидеть подобного. Но, по мере того, как Лестера переполняли эмоции, ведьма начала убеждаться в неподдельности случившегося.
Теперь он знал. Радостная грусть обволакивала весь момент. Если Лестер только сейчас все узнал и пребывал где-то на пике своего родительского восторга, то Эрвин уже успела побывать там несколько раз и скатиться кубарем под натиском реальной жизни. Сколько еще вопросов осталось, казавшиеся сейчас для Лестера пустой тратой времени. Осознав свое отцовство, он словно переменился, удивляя Эрвин в самой невероятной степени. Ведь это бастард, предмет ненависти и гонения для герцога! Все же, этот человек никогда не перестанет удивлять ее.
- Значит Александр. - Она говорила тихо и мягко, стараясь не тревожить момент. Особенное и необычное имя для Моргарда, зато крайне похоже на выбранное ему при рождении. Ведьма снова улыбнулась. Ей так хотелось многое сказать, запертое где-то далеко внутри под натиском обстоятельств и положения... Интересно, представится ли когда-то возможность. Одно она знала точно - все изменилось.
****
На следующий день организм отказался просыпаться в привычном режиме. Эрвин вставали только к ребенку, а потом снова проваливалась в сон, утомленная вчерашним днем уж слишком переполненным эмоциями. Всю ночь ей снился сын, ковен, Лестер, мысли и слова смешивались, иногда прорывались былые кошмары, от которых ночи становились бессонными. Проснувшись уже когда солнце светило в полную силу, ведьма попросила подать ей завтра в комнату. Судя по тишине и отсутствию визита, Лестер спал, скорее всего, или где-то за прогулкой все еще переваривал новости. Справедливо. Эрвин, узнав о беременности, кидалась всем, что попадалось в руки, а потом еще несколько дней металась по дому. Луиза несколько раз заходила, последний раз забрала ребенка к себе уложить спать и позволила Вине привести себя в порядок. После позднего завтрака, она позвала Луизу и они втроем отправились на прогулку к озеру. Немного засомневавшись, стоит ли сказать Лестеру, все же решила не тревожить его.
Погода как раз благоволила прогулке: первое тепло начинало пробивать сквозь мартовскую прохладу, а для жителей Моргарада и вовсе чем-то напоминало позднюю весну. Они мерно прогуливались вокруг замка около часа, потом вернули в замок уложить ребенка спать. Эрвин же решилась все таки написать герцогу, ведь тот не стал бы просто так игнорировать ее и переживает собственные захлестнувшие эмоции. Как бы там ни было, он не должен был делать это сам. Усевшись за столик, ведьма собралась быстро написать записку, когда слова отказались приходить на ум. Покрутив перо так и эдак, ведьма растеряла все свое какие-никакое, а красноречие. А может оно и к лучшему, так ей предоставится шанс написать настоящие слова, без притворства. И это чертовски пугало, буквально до дрожи пробирал факт такой открытости с кем-то другим, своей уязвимости и открытости. Вдруг она будет не понята, вдруг она сама все не так понимала, вдруг ее осторожность была недостаточной или не стоило вообще выбираться из-за стены самозащиты... Слишком много "вдруг" скопилось у ведьмы за это время - пора было выбирать прятаться за закрытой дверью или написать как есть.
Спустя пол часа и миллион опасений, Эрвин передала записку через Луизу. Сопротивлялась в нежелании сталкиваться с герцогом, та в итоге все же уступив ведьме. Тем же вечером записка была доставлена адресату. Ни заглавия, ни подписи в письме не значилось, чтобы уберечь всех, попади оно не в те руки. Остальное же было понятно только им двоим.
Если ты хочешь побыть сам, я пойму. Но, ты не должен оставаться один. Больше никогда.
Вчера мы собирались кое-что попробовать пока мне не пришлось возвращаться... Я подготовлю все необходимое и можно будет отправиться в любой момент.
Наверное, момент был не самый подходящий. Едва ли можно было сосредоточиться для заклятий после подобных новостей, хотя практика получалась отличная, да и Эрвин не вечно может оставаться в Гасконии и время было слишком ценным для них обоих. На этом логичная и простая часть заканчивалась.
Как написать иначе она правда не знала, скрывая за каждым словом еще десяток возможных, пытаясь подобрать правильные слова, не ведая как себя чувствует Лестер, лишь догадываясь. Она словно вслепую собирала мозаику, осторожно вкладывая каждый новый кусочек основываясь на предчувствии, и боясь разрушить весь рисунок. Подобный шаг был для ведьмы очень откровенным и показательным, уже не говоря о несвойственность подобного поведения. Заметит это Фосселер или же воспримет ее записку как нечто само собой разумеющееся... Все это заставляло волноваться до гулкого сердцебиения.
Отредактировано Eirwyn Dilwein (2016-08-23 00:31:59)
Поделиться292016-12-08 17:00:34
Высокий мужчина в доспехе рыцаря Гасконии прошел под каменной аркой, на которой висели створки ворот, и шагнул во двор. Часовой устало кивнул ему и пропустил. Рыцарь оглядел ухоженный и просторный двор. Со времен как Лестер Фосселер стал герцогом, это место значительно преобразилось. Башни наконец очистили от сажи, с крыш конюшен содрали мох. Рыцарь поднялся по истертым ступеням, прошел по темному коридору и остановился перед высокой дверью. Он собрался постучать, но вдруг часовой дал ему знак рукой, мол, заходи, тебя ждут. Лестер Фосселер обладал крысиным слухом и ненавидел ждать. Рыцарь отварил дверь и вошел в комнату. Внутри царил полумрак, окна прикрыты, а из всех свечей горела только пара. Говорят, герцог очень устал и от яркого света его глаза болели. Сам хозяин кабинета сидел за столом и был едва различим за пергаментами. В одной руке он держал перо, и что-то царапал на бумаге, а левой водил пальцем по страницам какой-то книги, будто сверяя себя. Рыцарь встал напротив стола и стал ждать, когда герцог отвлечется от своих документов.
- Вы настаивали на встрече, сир? - Лестер устремил на гостя пронзительный взгляд. Он сразу узнал его, еще вчера он видел его доспехи и знамя в лесу, когда скрывался от охотников. Мужчина был гораздо моложе самого герцога и очень похож на своего отца: такой же черноволосый и румяный, без царя в голове. Насколько известно, его семья имела огромное влияние в Гасконии, но Лестер никогда бы не дал ему почувствовать свое превосходство.
Рыцарь вызывающе посмотрел на герцога, и заговорил лишь спустя некоторое время.
- Перейду сразу к делу. Я по поводу охоты на ведьм...
Лестер Фосселер кивнул.
- Охотники уверяют, что поймали кое-кого прошлой ночью. Их было всего двое, но им удалось убить нескольких настоящих головорезов. Эти разговоры просочились в город, народ негодует. И люди говорят...
- Болтают, значит?
Лестер перегнулся через стол и попытался улыбнуться:
- И где же эта парочка?
- Им удалось сбежать...
Лестер еще больше перегнулся через стол. Их лица были совсем близко.
- Нет голов, нет вознаграждения.
- Вы не понимаете, сир. Об этом заговорили на улицах. Нужно снарядить охотников и проверить лес. Пустим всё на самотек и поднимется паника.
Герцог кивнул. Он понял, на что намекает рыцарь.
- Ладно, ступай. И скажи охотникам, что они могут войти в город через три дня. Я их приму. Не переживу, если повторится история, когда по обвинению в колдовстве сожгли почти дюжину ни в чем неповинных женщин.
Рыцарь пожал плечами:
- Невиновных не бывает, мой герцог.
Перо всё царапало что-то на бумаге. Часы на башне во дворе пробили ровно восемь. Лестер поднял взгляд:
- Я же сказал - ладно.
Мужчина направился к дверям. Когда он дотронулся рукой до ручки, за спиной снова послышался голос:
- Да, еще.
Мужчина обернулся.
- Вам бы следовало больше времени проводить рядом со своим герцогом, а не шататься ночью по лесам.
На этот раз он оторвался от документов и посмотрел рыцарю прямо в глаза. Мужчина ничего не ответил. Он пригнулся, вышел и захлопнул за собой дверь.
Когда шаги гостя стихли на улице, Лестер вернулся к документам, но работа не шла ему в голову. Как бы герцог не пытался сосредоточиться на пергаментах, ему это весьма плохо удавалось. Перед ним лежала книга жалоб, открытая на запиши восьми годами ранее. В Гасконии стали таинственным образом пропадать дети, в чем обвинили некую знахарку, живущую одиноко. Народ требовал справедливости и ее казнили, но пропажи не прекратились, после чего было выявлено и казнено еще несколько ведьм. Да, да, все они были обвинены в колдовстве. Многие признались под пытками, а иные только лишь от упоминания о пытках. Но были ли эти женщины причастны к магии? Вряд ли. Тогда бы не позволили себя так просто поймать. Теперь то Лестер был в этом уверен. Всех этих несчастных объединяло одно: они были либо чужестранками, либо нелюдимыми. А значит, Эрвин могла попасть под подозрение сейчас. Ее и ребенка надо было немедленно отправить домой.
Лестер нервно повертел перо между пальцами. Нельзя было допустить самого ужасного! Эрвин, конечно, производила впечатление женщины умной и здравомыслящей, но этот ее дурной нрав. Да, он, пожалуй, передастся и ребенку... Это у него от обоих родителей. Но речь сейчас шла не столько о его воспитании, сколько о жизни вообще.
Он собрал все свитки, сложил в одном углу стола, даже не удосужившись разобрать и расставить по своим местам, и направился в гостевое крыло. Нужно было как можно скорее увидеться с ведьмой и всё уладить. По дороге он еще раз справился, уехал ли рыцарь восвояси - герцога уверили, что да. Хотелось поскорее покончить с этим делом.
Герцог пересек гостиную и прошел в коридор гостевого крыла. Он поднялся по высокой лестнице на этаж выше, где располагались покои гостьи и ее служанки. Дверь в спальню была открыта, и оттуда пахло корицей и кориандром, видимо, Эрвин решила выпить пряного вина перед сном. На пороге Лестер кашлянул, чтобы привлечь к себе внимание.
- Как хорошо, что я застал тебя здесь, да еще и одну. - он обошел комнату и остановился у высокого шкафа с полками и выдвижными ящиками. Ранее здесь гостил лекарь, и Лестер знал, что шкаф до сих пор заполнен книгами по врачеванию от чумы. От мыслей о болезни герцог содрогнулся. Чума считалась ужаснейшей заразой и даже он сам чуть не полег от нее. Было бы ужасно потерять жизнь на костре, пережив такую заразу. Лестер выглядел чрезвычайно взволнованным, он обратился к своей гостье громким шепотом:
- Я пришел сообщить, что тебе нужно незамедлительно покинуть Гасконию. Наша вчерашняя прогулка наделала много шума. Так будет безопасней и для тебя и для ребенка.
Он сердито уставился прямо на девушку:
- Да, Александр останется с тобой. Так он точно не пропадет. Но ты должна дать мне слово, что будешь писать о его самочувствии каждый месяц, а если удастся - мы увидимся снова. Раз в месяц, запомнила? А если я не отвечу - значит я либо мертв, либо в большой беде.
Отредактировано Lester Fosseler (2016-12-08 19:45:28)
Поделиться302016-12-09 11:32:42
Хороший сон имел исключительное влияние на настроение ведьмы. Выспавшись наконец вдоволь после ночи невзгод и перебежек, она была рада обнаружить себя бодрую и отдохнувшую в мягких перинах кровати. Уже было давно по полдню и огромный солнечный диск медленно катился к горизонту, что, впрочем, никак не заставило ведьму подняться или хотя бы сменить положение (не считая, конечно же, нескольких ранних подъёмов к сыну). Отголоски вчерашнего дня, смешанные с какими-то отрывистыми мыслями, убаюкивали женщину,снова и снова погружая в распростертые объятия Морфея.
Когда же наконец леди Дильвейн поднялась, день перевалил во вторую половину. – Луиза, все хорошо? –Комната санатора располагалась совсем рядом, позволяя передвигаться практически незаметно, чем Эрвин благополучно и воспользовалась. Остаток дня она провела ссыном, играя и рассказывая что-то, еще ничего не смыслящему маленькому человеку,пока тот не уснул у нее на руках. Какой бы ошибкой не было рожать бастарда и –тем более – говорить правду его отцу, этот крохотный ребенок заставлял ведьмувидеть жизнь в других красках. Нет-нет, она не стала той сумасшедшей, которыеза своим ребенком не видят целого мира, просто в ее темной душе вдруг нашлось место для чего-то светлого, теплого и давно забытого. Эти чувства одновременно пугали и увлекали своей разносторонностью, порой заставляя ведьму просыпаться с кошмарами пуще прежнего,ведь теперь ее ребенок жил в мире, где за магию могли убить. А он станет колдуном. Обязательно станет.
Легким поцелуем она коснулась курносого носа малыша, покидая покои Луизы. – Доброй ночи. – Итебе. – Самой же ведьме совершенно не хотелось спать, от чего она распорядилась приготовить ей немного пряного вина, а сама отправилась изучать гостевое крыло. Прогулка, впрочем, не возымела должного эффекта. Ведьма вернулась в комнату, со скучающим видом толкнув двери и только сейчас заметила полку с книгами. Как же она так! Прихватив стакан с напитком, ведьма принялась изучать литературный багаж гостевой. Можно было стать лекарем, если провеститут должное количество времени за чтением всех этих книг и справочников!Наконец ей на глаза попалась одна книга без привкуса гнойных ран и смерти –историческая сводка событий, предшествовавших страшной эпидемии. Чтиво, конечноже, не самое оптимистичное, но история не могла не занимать живой ум ведьмы, апотому устроившись поудобней поверх убранной кровати, Эрвин оказалась полностьюпоглощена другим миром.
Вырвал ее из этого а ряно-литературного забвения мужской кашель у двери. Медленно подняв отрешенный взгляд на Лестера, она словно пребывала еще где-то далеко, в том мире из ветхих страниц, совершенно не замечая передвижения герцога. Ни его появления в стольпоздний час, ни взволнованный вид не обещали ничего хорошего. Ведьма со вздохом захлопнула книгу.
- Мне жаль, если вчерашний вечер доставил проблемы. – Ей и впрямь не хотелось так думать. Руководясь чистосердечным порывом, что в жизни Эрвин случалось крайне редко, она пыталась только помочь. Теперь же ее одаривали сердитым взглядом. В ответ ведьма недовольно нахмурилась, чуть сморщив носик.
- Да, Александр останется стобой. Так он точно не пропадет. – Что?! Не известно, как и какие именно силы добра и зла, но что-то удержало ведьму от крайне неуместного язвительного комментария. Ей позволят забрать собственного сына? Да быть того не может! Темные глаза похолодели, неотрывно глядя на Фосселера исподлобья. Мало того,что его ребенок, которого герцог видел всего лишь раз и то в порыве собственного негодования, так теперь она стала приложением к ребенку? От этой мысли Эрвин стало не по себе и гнев вонзился своими ядовитыми иголками где-то под горлом. Эрвин же буквально передернуло, она смерила Лестера взглядом куда более красноречивым, чем любой саркастичный комментарий. – Я? Должна? – Процедила ведьма самым скептическим тоном. Ничего она не должна. - Унего есть личный санатор – с самочувствием все будет хорошо. И с чего бы Вашу Светлость беспокоил плод грязи и блуда? – Сказанная в пылу фраза,никак не хотела «перевариться» в сознании и покидать воспоминания ведьмы. Может оно и к лучше, может это было именно то напоминание, что отрезвляло ее. Эрвин покачала головой в тщетной попытке избавиться от навязчивой мысли. Рано или поздно она с ним справиться, но лучше все-таки пораньше. Желания спорить,объяснять и доказывать не было от слова совсем, или же ведьма просто пыталась спрятать, как ее задели эти слова Лестера. В любом случае, она быстро согласилась. – Я буду писать о его здоровье. Даю слово. Если письма небудет, то я где-то на костре.– Для убедительности ведьма отчеканила каждое слово и даже кивнула.
Вина как-то автоматически покручивала в руках чашку, пребывая сейчас где-то между попытками понять себя и поведение Лестера, когда взгляд ее вдруг сфокусировался на герцоге и последние его слова зазвенели в голове. - …значит я либо мертв, либо в большой беде. –Резко вскочив на ноги, сама того не заметив, она чашку на столько сильно, что казалось та вот-вот треснет под внезапной вспышкой ведьмы. – Знаешь, тебе тоже придется мне кое-что пообещать и слово надо сдержать, иначе при встрече ваду я буду очень зла! – Чашка успешно перенесла все невзгоды судьбы, отправившись на столик. - Не смей умирать! – Поджав губы, ведьма удерживала небольшую паузу и собственный порыв. – Сейчас же прикажу собрать все вещи и подготовить экипаж. С рассветом я уеду. А теперь, пожалуйста, оставьте меня и дайте собраться.
Отредактировано Eirwyn Dilwein (2016-12-09 19:06:36)
Поделиться312016-12-11 16:25:01
- Почему ты... - он начал довольно громким басом, но очень быстро осекся и повторил свою реплику снова, но намного тише, - Почему ты никогда не можешь обойтись без этого твоего сарказма? Умерь свой гонор, женщина!
Лестер закрыл глаза. Он и сам не редко грешил тем, что его так раздражало в ведьме. Но сейчас совсем другая история! Они не просто старые друзья, они родители и вместе несут ответственность за это беззащитное существо. Они должны понимать друг друга и действовать сообща. Да, он вел себя как идиот последнее время, наговорил глупостей, но когда вошел в эту спальню, оставил за дверью горячий нрав и высокомерие. Чего ждал и от Эрвин. Мужчина боялся смотреть в глаза и только и делал, что неуверенно шагал то вперед, то назад, будто боясь уколоться об острый взгляд ведьмы. Кроме того, он был с ней откровенен и рассказал все, что накипело внутри. Что ей следует покинуть Гасконию, что ребенок остается с ней, что Лестер всерьез переживает за свою жизнь. Он болтал, будто испуганный ребенок, и этим, собственно, хотел лишь сказать, что Эрвин и ее дитя ему не безразличны. Должно быть, он был не слишком убедителен. В этих проклятых глазах невозможно прочитать правды!
- Я очень рад, что ты не беспокоишься за его здоровье. А вот меня это беспокоит. Мы сошли с ума!
Лестер отличался высоким ростом и крупным телосложением, и как многие люди с его фигурой, часто выходил из себя и поддавался ярости. Глаза выскочили из орбит, кончил его квадратного подбородка задрожал.
- Я пока еще герцог Гасконии! - прикрикнул он, - Мне следует дорожить своей репутацией.
В большей степени он говорил это себе, а не ей. Ему годы потребовались, чтобы он мог стать хозяином в этих землях, и не хотелось всё потерять почти задаром. Если всё вскроется, его могут сжечь на костре, но перед этим, конечно же, пытать, чтобы он раскаялся. И Фосселер не был уверен, что сможет молчать о незаконнорожденном сыне и его мамаше-ведьме. Ха, он губит всё, встречаясь в тайне с этой стервой, а ей хоть бы что.
Лестер уставился в потолок, выслушивая обещания Эрвин. Он не был уверен, что она не лукавит, к тому же, девушка находила в себе силы так цинично шутить. Безумно не хотелось ее отпускать. Кажется, только вчера они познакомились, а затем мотались по всему миру, ища успокоения и пристанища. Здесь, в Гасконии, они, наконец, могли чувствовать себя в безопасности, но судьба посчитала иначе.
– Знаешь, тебе тоже придется мне кое-что пообещать и слово надо сдержать, иначе при встрече в аду я буду очень зла!
До этих слов он ничего не слышал, а теперь развернулся к Эрвин лицом. Девушка стаяла перед ним, худая, а в руках дрожала чашка. Интересно, от гнева или страха? Чашка быстро переместилась на столик. Капли жидкости разбрызгались и запачкали пол. Лестер понимал, что их разговор зайдет очень далеко... Они уже далеко не дети, и не могут давать глупых обещаний оставаться верными и хранить любовь, но они столько пережили вместе, что заслуживают уважения друг друга. - Не смей умирать!
Мужчина помрачнел и не знал, что ответить. Он молчал несколько минут, а затем прошептал:
- Таких, как я сложно убить.
Затем он, точно не зная зачем, схватил какую непопадя книгу из шкафа и захлопнул за собой дверь. Как и ожидалось, она ничего не крикнула ему в спину. Отойдя на приличное расстояние, герцог Гасконии открыл книгу, пролистал ее на ходу, а потом с громким проклятием вышвырнул в открытое окно гостиной. Он не умел прощаться и всей душой не желал этого. Но так будет лучше для всех.
