Сегодняшний день обещал подарить много сюрпризов. Началось все с проблем вооружения, а закончилось визитом весьма неожиданного гостя. Я сидел в своем кабинете, когда ко мне пожаловал Френсис – управляющий поместьем. Он и сообщил о том самом госте, который настолько настырно требовал аудиенции, что пригрозился стоять у территории поместье столько дней, сколько потребуется. Подняв голову, я с удивлением посмотрел на Френсиса. И что же такого важного мог принести этот человек? Ответа, увы, так и не услышал. Важный разговор. И исключительно личная встреча. Близилась война с Фйелем, я мобилизовал войска, собирал людей, потому не удивительно, что столь неожиданный визит связал именно со всеми этими событиями. Может, у этого человек какая-то важная информация? Или он хочет что-то подсказать. В общем, я решил встретиться, и попросил Френсиса провести мужчину в малый зал, что служил своеобразной гостиной для приема гостей. Кабинет – место, куда подобные личности заходят лишь тогда, когда инициатором их появления являюсь я сам.
Поправив теплый кафтан черного цвета, я встал из-за стола и направился в зал. Мужчина находился уже там, и он моментально развернулся, как только услышал, как открываются двери. Темноволосый, на вид, лет так двадцать, относительно невысокий. Этот молодой человек едва ли выделялся из толпы. Одежда на нем была проста, но ткани не самые дешевые. Нет, это точно не селянин. Точно не слуга. Скорее всего, горожанин.
- Я Вас слушаю, - сомкнув руки за спиной, со всей серьезностью в голосе произнес я. Не стал ходить вокруг да около, сразу приступил к главному. Я слишком занят, чтобы тратить время на пустые вступления, тем более, молодой человек сам рвался со мной поговорить. Что ж, честь оказана.
Однако то, что, в итоге, слетело с его уст, в разы расходилось с нарисованной мною картиной. Тобиас Боулз (именно так гость представился), действительно, был успешным гасконским торговцем, однако прибыл сюда совсем не по делам. По личным вопросам! Его слова, его глубокая проникновенная речь, немедля вызвала реакцию с моей стороны. Притом поначалу казалось, что это какая-то нелепая шутка. Молодой торговец просто что-то напутал, и сейчас стоит совсем не перед тем человеком, перед которым надо. Но имя моей дочери быстро расставило все на свои места.  И чем дольше Тобиас говорил, тем заметнее я хмурился. Хмурился от злости. В любви так еще не признавался никто. Половину слов я просто пропустил мимо ушей, мне было достаточно и однозначного смысла: он влюблен. Влюблен в Норин. Бесповоротно и окончательно. И готов пойти на все, лишь бы ему дали шанс доказать, что он является достойным кандидатом на ее руку и сердце. Последние слова разозлили больше всего. Норин? Он сейчас о моей дочери говорит! О моем ребенке! – ну какому отцу понравится, когда его дитя становится объектом подобного влечения? Уж точно не мне! Я любил свою дочь всем сердцем, и мне была противна сама мысль о том, что кто-то представляет ее своей. Что кто-то вообще думает о ней в подобном контексте! Гневные мысли полностью отразились на моем выражении лица. Возможно, если бы Тобиас смотрел на меня, он бы понял, что время остановиться. Но юноша задумчиво смотрел лишь в окно, при этом изрыгая, как он сам думал, эмоциональные и чувственные речи. Руки чесались, но не время и не место.
- Да кто ты такой, чтобы заявляться в мой дом и говорить о подобном?! – несмотря ни на что, до того я молчал. В моих глазах играли огоньки всех оттенков злости, но я держался. До определенного момента. – Я впустил тебя в  своей дом, и так ты мне отплатил? Пустыми речами? Откуда столько наглости? Твое счастье, что я сейчас слишком занят! Иначе за свою дерзость ты бы заплатил очень дорого. Я не хочу ничего слышать! – стоило торговцу только открыть рот, как я тут же поднял руку, демонстрируя, тем самым, что пора бы замолчать. Что ж, Тобиаса хватило всего на пару секунд. Глубок вздохнув, набравшись смелости, он начал что-то говорить про свои неизменные чувства и жизнь, которая пуста без любви. Эта настырность разозлила меня еще сильнее. Я невольно сделал шаг вперед. – Я запрещаю тебе даже имя ее вслух произносить. Забудь! Умрешь? Так умирай. Сам или я тебе помогу, - последние слова я уже произнес довольно тихо. Просто процедил сквозь зубы со всей той злостью, что во мне бурлила. А еще с серьезностью. Тобиасу было чего бояться. Мои угрозы всегда звучат убедительно и устрашающе. Потому что я не бросаю слов на ветер.   
- Стал бы я рисковать, если бы не чувствовал взаимности! – эти слова долетели до меня, когда я уже направлялся к выходу из гостиной. Я тут же остановился и резко развернулся. Признаться, до этого момента и не задумывался: а знала ли Норин вообще этого наглеца?
Но спрашивать его просто бесполезно. Потому я все же покинул помещение, оказался во второй гостиной, готовый прямо сейчас приказать стражникам прогнать этого настырного глупца с территории поместья. Оказалось, часть нашего разговора была прекрасно слышна. Благо, что ничего конкретного не сказано. Я не собирался порочить имя дочери, чего бы там этот торговец не хотел. Надо навестить Норин, - и стоило об этом только подумать, как в дверях показалась она. Я тут же выпрямился и глубоко вздохнул. И виду не подал, что еще секунду назад был готов разбить лицо какого-то молодого торговца о герб нашей семьи.
- Норин, - я поприветствовал дочь традиционным поцелуем в лоб. А потом, дотронувшись руками до ее плеч,  даже попытался улыбнуться. Впрочем, улыбка вышла натянутой. Даже напряженной. – Не волнуйся. Просто к нам пожаловал весьма неожиданный гость с не менее неожиданными известиями. Кстати, они тебя касаются. И ты этого гостя, кажется, знаешь, - и тут в голове возникла идея. Бросив задумчивый взгляд в сторону, я глубоко вздохнул, а затем снова с улыбкой посмотрел на дочь. – Пойдем, - я указал дочери на дверь, которая вела в соседнюю гостиную.  И так мне снова пришлось вернуться. Тобиас слегка подскочил, явно предвещая появление стражи. А вот явление Норин стало для него неожиданностью. Которая, впрочем, не помешала молодому человеку расцвести на глазах и натянуть на свое наглое лицо счастливую улыбку. – Ни шагу, - утвердительным железным голосом произнес я в сторону торговца, видя, что он намеревается приблизиться. Вот еще, пусть хоть пальцем до нее дотронется – этого пальца тут же не станет. – Норин, ты знаешь этого человека?
И если еще минуту назад, будучи наедине со своим ребенком, я пытался улыбаться, сейчас же на лице моем застыла строгость. Мой голос звучал ровно, серьезно и явно не подразумевал шуток. Не то, чтобы я не верил дочери и хотел столкнуть их лбами, чтобы проверить. Но… семнадцать лет. Пора влюбленности и безрассудства. Я должен быть уверен.