У Лестера с пеленок было чутье на слежку. Тем паче оно обострилось после возвращения из лагеря наемников. В лесу ведь как: чуть промедлишь и недосчитаешься руки. И хотя он чувствовал себя как никогда спокойно в Хабрее (ведь большинство его знакомых головорезов осталось в  Гаскони), всё равно в его положении хорошо бы иметь глаза на затылке.
В очередной раз попрощавшись с Леттис, получив от нее увесистый мешок монет на мелкие нужны и мягкий поцелуй в лоб, мужчина принялся вглядываться в длинную узкую улицу, сплошь усыпанную постоялыми дворами и лавками торговцев. Леттис просила быть осторожным, она само очарование! И за что ему такая заботливая сестра? За какие такие заслуги? Матушка говорила, что они не сильно ладили до исчезновения.  Возможно, ее гложило чувство вины, ведь Лестер лишился всего, а она напротив – процветает. Может именно это заставляет ее рисковать своей репутации и ездить сюда с гостинцами и новостями. Мужчина наблюдал за ее экипажем, неторопливо пробирающимся сквозь толпу горожан. Ах, милая Леттис, если бы она только знала, насколько ее брат равнодушен. Доподлинно неизвестно, что произошло с ним, но это нечто высосало из него всю жизнь, всю радость, все чувства, оставив только бледное подобие некогда живого и темпераментного человека. Он никого не любил, не мог обижаться, он даже ненавидеть не мог. Но оставался настороже.
Так всегда бывает: когда смотришь в оба, не замечаешь того, что творится прямо под твоим носом. Уже собираясь уходить, Лестер поставил одну ногу на рассыпающуюся каменную ступень трактира, но вдруг остановился. Он глядел себе под ноги, затем медленно повернул голову в бок и заметил пеструю фигуру в тонком нежно-голубом плаще.  Это была девушка, она явно смотрела на него, и, Лестер мог поклясться честью его дражайшей матушки, что никогда не видел ее в городе прежде. Хоть наряд незнакомки и был выполнен качественно и модно, она не походила на жену зажиточного торговца. Что-то выделяло ее из толпы красоток. Может быть осанка?   Сейчас за пару золотых монет даже портниху научат хорошим манерам. Нет, пожалуй, это взгляд. Можно претворяться сколько угодно, но взгляд настоящей леди не скроешь. Таким взглядом провожают толпу бедняков придворные дамы, раздающие милостыню у храма в честь какого-нибудь крупного праздника. Лестер и незнакомка лишь на мгновение встретились глазами, и она тут же опустила голову, поправила капюшон и упорхнула. Вслед за ней, как прекрасное чистое облако, упорхнули и сопровождающие ее девушки, оставив после себя аромат пионов. Лестер улыбнулся ей, она это, конечно же, заметила. Она не могла не заметить, если следила именно за ним. Что ж, теперь она знает, что была замечена, а это уже половина дела.
- Господин, Вы не знаете, кто эта дама? – спросил он позже у аптекаря.
- Нет, милый человек, не знаю. Должно быть, жена торговца. Купила для него средство от облысения…
Они оба прекрасно знали, что горожанки не передвигаются по городу в толпе слуг. В такой погожий денек они бы и вовсе не вышли из своих домов.
- А если хорошо подумать, дружище? – не сводя глаз с улицы, всё еще надеясь, что незнакомка вернется, мужчина положил на прилавок мешок с монетами. Аптекарь быстро убрал его в карман.
- Она из дворца. Птица важная, вон сколько у нее девиц на службе… Спрашивала про вашу гостью. «А что, - говорит, - часто ли здесь бывает эта особа?» - только я вас не выдал, милый человек. А больше я ничего не знаю…
- И на том спасибо.
- Одну из ее служанок я узнал. Это Берта, она тоже в замке служит. Ходит ко мне за колонем для ванн. Можете у нее чего выведать…
Хоть аптекарь и помог Лестеру, с Бертой он все же встретился. Девушка была болтливая, но осторожная. Ничего про неизвестную госпожу не выдала, но согласилась на небольшое поручение. Не бесплатно, конечно.

Письмо, а вернее, записка, оставленная в покоях Анны Мирцелл ее служанкой Бертой. Выполнено на плотной бумаге цвета чайной розы, черными жирными чернилами, написано ровным округлым почерком:
« Прекрасная незнакомка, вы украли мою улыбку, но скрылись так быстро, что я не успел насладиться Вашей. Неужели Вы хотели остаться незамеченной? Только не мною. До меня дошли слухи, что Вы интересуетесь моей скромной персоной. Так ли это? Чем же я удостоился такой чести? Если Ваши цели легкомысленны, то пожалейте мое несчастное сердце, если же Вы замыслили неладное, то помните, что всё тайное всегда становится явным. Даже у стен есть уши и глаза. Я привык получать ответы на свои вопросы, и если Вам не составит труда удовлетворить мое любопытство, оставьте свой ответ у клумбы пионов в саду. Оно обязательно дойдет до меня, как тонкий аромат пионового масла, которым Вы благоухали в день нашей случайно встречи.
Ваш друг, Н.»