- Ты не разделяешь мнения что она невероятно хороша в этой роли? - младшая сестра поддела Юлию и скосила взгляд на возвышение, где стояло кресло.
- В роли кого? Тирана?
Цецилия заметно побледнела и резко отпрянула от старшей из рода Аттиев. Пока их мать отвлеклась на обмен сплетнями с кем-то из патрицианских жен, ее дочери были предоставлены сами себе. Но блеск золота и имен, которые провозглашались, ни роскошь даров принесенных для восславления Флавии не могли заставить Юлию отделаться от чувства что что-то было неправильно. Ей не было дела до сената и до политики, но в последнее время она более критично стала относиться к тому как судила о Домицилле. Эта женщина не утратила своего величия в глазах ее редко любовницы, но что-то вызывало в Аттии странную антипатию и желание дерзить даже молча. Флавия была более чем квалифицирована для того чтобы править , этого у нее не отнять как и таланта быть жесткой когда необходимо доказать свою правоту. И крепости не отнять у ее руки, но .. Жена торгового представителя кратко вздохнула дорогое ожерелье с крупными аметистами всколыхнулось на пышной груди.
Подарок номарха, к слову, за одну из ночей и несколько дней.
- Что ты такое говоришь, перестань, - ее младшая сестра, миниатюрная девушка резко начала обмахиваться веером из пышных перьев, пряча за этими нервными движениями свое волнение. В тронном заде собрался весь цвет Балморы и одно неловкое, неправильное слово в столь памятный день мог стоить головы не одному человеку - что говорить о патрициях, об Аттиях, единожды заподозренных уже в измене. Благо, Цецилия не знала каким именно образом ее старшая сестра выкупила им право вновь гордо ходить по улицам Лота, а самой юной Аттии не лишиться своего богатого жениха, свадьба с которым была назначена через неделю.
- Ты же не серьезно, ведь..
- Почему же? - и Юлия плавно повернула голову к сестре и тепло улыбнулась.
- Она добилась желаемого не медом и хлебом, не переговорами и взятками, а силой и огнем. Сколько сенаторов пережило последние дни? А сколько похоронено в безымянных могилах? Ты знала, что Юкунды полностью разорены, что Авлии почти все приняли яд, чтобы не пережить участь публичной казни? Что Друзилла Агриппина лишилась шестерых мужчин из своего рода, оставшись с двумя несовершеннолетними дочерьми, одна из которых стала вдовой спустя месяц после брака? Их имения конфискованы и она вынуждена сейчас стоять у дверей храма Ионеты и просить помощи? Флавия Домицилла не пришла сюда править как добрый повелитель, ее решение развяжет войну с материком, об этом мне пишет мой муж, твой зять. И все равно, несмотря ни на что, назначен коронация и Флавия взойдёт на престол подняв свою империю на копьях своих преторианцев. Разве это не воля и поведение тирана? Впрочем, я не считаю это слово оскорбительным, сестра. На все соля богов и если нам суждено пролить кровь за идеалы нашего императора, то так тому и быть. Кто мы, чтобы сомневаться в правильности ее решений..
Юлия Цецилия слушала сестру внимательно, но недовольная мина не сгладилась с хорошенького личика даже после этих слов.
- Иногда ты так странно говоришь, сестра, что я сомневаюсь что ты в своем уме. Анд тебя сильно изменил, твой муж совершенно не следит за тобой - вот ты и стала такой язвой. Ей-богу, в чем прелесть такого ума если он положен желчи на языке? - девушка передернула плечиками под пышной атласной накидкой, шитой мелким речным жемчугом.
- Тебе стоит благодарить Лорон, что номарх так милостива и любезна к тебе, а не давать волю своему языку, Юлия. По крайне мере, не здесь, - и девушка хихикнув толкнула патрицианку в бок как раз в тот момент, когда звук труд торжественно возвестил о появлении той, кого они сегодня облачали такой великой властью. Впрочем, попытка рассеять неловкость попыткой не увенчалась и Юлия Цецилия только подивилась настроению своей старшей родственницы.
Старшей из сестер Аттиев было что сказать на слова Цецилии, но уже было неважно: в блеске нового роскошного наряда та, кого никто не видел еще год назад в роли полноправного правителя острова, спускалась к своим подданным в окружении верховной жрицы и своих приближенных.
Церемония начиналась и Аттия всматривалась не без восхищения в лицо Домициллы. Странная тревога что это было началом новой, странной, жестокой определенно эпохи не оставляли ее и в этот момент ее взгляд скользнул по толпе и рядом женщина заметила Понтия Тиберия, чьё выражение лица было так же не безоблачным.
Еще один, но не от кто сейчас рядом с Флавией, не там, не на помосте.