Чтобы утрясти все дела с официальной частью своего прибытия, кардинал Алеандер провел в доме местного епископа целые сутки. Только после этого люди папского нунция смогли задержать Крейгера и увести его в повозке. Дело оставалось за малым - сжечь книги. Уже ближе к ночи, спустившись во двор, Алеандер увидел перед собой развернувшиеся действие: монахи волокли в холщовых мешках книги и выбрасывали их на груду сложенных дров, подготавливаясь к приходу кардинала. На площади же перед ратушой собралась толпа разгневанных жителей. Людей вокруг могло быть и больше, но их сдерживали стражники, вставшие шеренгой и не дающие толпе пройти вперед. Им не помещать сожжению никаким образом, если конечно их не придет еще больше. Алеандер забеспокоился, собственная мысль заставила его заволноваться и действовать более активно. Он спустился вниз по порожкам ратуши и выхватил из рук монаха факел.
— По приказу Его Святейшества Папы Клета Пятого, все работы еретика и отступника Крейгара должны быть вычеркнуты из людской памяти. — во всю глотку озвучил без страха молодой человек, собираясь поджечь хворост под книгами. К этому времени толпа смогла повалить одного из стражников на землю и прорваться вперед. Стражникам было запрещено убивать людей, но сейчас это не волновало обезумевшую толпу. В полном смятении Алеандер увидел, как люди нагибаясь, один за другим поднимают с земли камни. Он отступил назад, пытаясь укрыться, но на него обрушился целый град камней, он даже не успел прикрыть руками лицо. Монах, стоявший в паре шагах от него, громко взвыл от боли. Алеандер отшатнулся, когда два камня попали ему в лицо и почувствовал, что кожа на губах лопнула, а со лба потекла струя крови, заливая ему глаза. Среди монахов началась настоящая паника. Толпа взорвалась бурным ликованием, когда монахи, бросив кардинала одного, быстро побежали с площади. Кучка мужчин с улюлюканьем и гоготом последовала за ними. Рука Алеандера лишь судорожно сжала древко факела. Хотя по вискам у него по-прежнему текла кровь, он даже не пытался уклониться от ударов своих мучителей. Никаких чувств он в себе уже не ощущал, не чувствовал ни боли, ни страха, ни даже унижения. Он понимал лишь, что совершенно одинок, как тогда, когда он навсегда потерял отца. Он остался одиноким не по своей воле, это толпа грубо вырвала его руку из руки отца навсегда. Лишила целую семью одновременно и мужа, и брата, и отца. Слева и справа от кардинала на неровную булыжную мостовую падали мелкие камни и целые черепицы. С застывшим лицом Алеандер поджег факелом хворост, наблюдая, как огонь мгновенно охватил ветки. Как зачарованный, улыбаясь он глядел на языки пламени, которые подбирались к еретическим книгам. Чья-то рука оттащила де Анжу от пылающего костра. Он не удержался на ногах и рухнул на землю. На него посыпался град ударов и пинков
— Еретики! Изведаете вы гнев Господа нашего!— срывающимся от боли голосом закричал Алеандер, — Да извергнет он на ваши головы огненный дождь.
— Пошел прочь, папский ублюдок! Мы выбираем свободу! — завопил какой-то оборванный мужичонка. Снимая одежду и сбрасывая плащи люди пытались ими сбить и погасить огонь. Но было уже слишком поздно, пламя быстро пожирало книги и свитки, а выхваченные из огня остатки тут же рассыпались в прах. Боль, которая волной прокатилась по всему телу кардинала, была такая сильная, что слезы выступили у него на глазах. Сквозь треск и шипение огня Алеандер слышал, как бунт на площади постепенно затихает, прерываемый топотом десятка лошадиных копыт и криков стражников. Побои прекратились и молодой человек весь сжался, свернувшись на грязной земле, избитый и перепачканный собственной же кровью. Он ничего не видел из под распухших век, только слышал и молился, чтобы это по-быстрее закончилась та кара, что опустилась на его бренное тело. Холодная черная муть беспамятства обрушилась на нунция неожиданно. Когда десяток бунтарей были уже связаны, а остальные недовольные разогнаны по домам, кардинал очнулся уже в постели. Около него корпел лекарь. Стало известно, что у Алеандера была разбита бровь и губа, сломаны несколько ребер. Он легко отделался, если так подумать. Через несколько часов кардинал ощутил себя в более менее приличном состоянии и даже мог стоять на ногах, потому он попросил аудиенции у графини, если она готова его принять. Одежду его привели в порядок, вычистили и высушили как надо, так что кардинал выглядел прекрасно, не считая его изнуренного вида и ран на лице. Как только слуги донесли о возможности посетить зал для переговоров, Алеандер тут же направился туда.
— Его Высокопреосвященство кардинал Алеандер де Анжу! — представил его то ли слуга, то ли глашатай графини Доусон. Молодой человек попытался ей улыбнуться, но из-за того, что боль сковала половину лица, это вышло совсем криво и измученно.
— Ваша Светлость! — с трудом кардиналу даже удалось поклониться, а падать в ниц он и не собирался. Он не какой-нибудь монашек, чтобы это делать. Он прибыл от Его Святейшества, чтобы искоренить на земле Хельма ересь. Аленадер вошел в зал, сел на другом конце стола, вознамериваясь узнать, почему графиня смогла допустить столь еретический ход в своих землях. А в его зеленых глазах горел тот самый огонь, за который многих церковников не любили - пламя фанатизма.
— На меня напали в ваших землях. Люди пытались помешать выполнению приказа Его Святейшества, по искоренению чужеродного учения, а значит они переступают через его святое слово. Я желаю, чтобы виновных зачинщиков нашли и наказали. Что вы думаете по этому поводу?!
Де Анжу выглядел таким потрепанным, но его молодое и красивое лицо не портила ни разбитая бровь, ни пострадавшая губа. Такой деятельный и горячий человек, а уже побитый.

— Извинения?!— Алеандер вдруг захотел выместить все возмущение в своих словах, но в следующую секунду передумал. Он не был настроен выставлять себя несчастным нытиком в глазах графини. Пусть думает о нем так, как сейчас, что он смелый, решительный сын Божий. Пусть женщина считает, что он не собирается даже говорить о случившимся в ее краях. Папа не узнает об этом, если, конечно, графиня сможет задобрить папского посла.
— Они приняты, Ваша Светлость. Вы должны гарантировать, что найдете всех виновников и они понесут наказание по всей строгости законодательного кодекса.
Кардинал должен знать, что действительно больше такого не повторится. Крейгера уже задержали и вскоре он предстанет перед судом, а там уж и до очистительного костра совсем недалеко.
— Этот мерзкий богоотступник обычный странствующий монашек. Не по его уму организовать заговоры против меня. — воскликнул де Анжу, пристально посмотрев на графиню. Он не обвинял ее ни в чем, но мысли о ее предательстве все же проскальзывали в его голове.
— Его Святейшество не будет осведомлен о произошедшем инциденте. Вот только мне придется остаться в ваших владениях на несколько дней, пока мои раны на лице более менее затянуться. Я бы не хотел, чтобы они загноились в дороге.
На самом деле Алеандер мог оказать сам себе любую медицинскую помощь. Его знаний в этом было предостаточно, но он не горел желанием трястись верхом на лошади или в карете в таком скверном состоянии тела и души. У него сломаны два ребра  с правой стороны и одно с левой. Де Анжу требуется отдых перед поездкой обратно в Рейнис. Теперь молодой человек был удовлетворен проделанной им работой. Клет будет доволен поступком своего верного кардинала, тем более если первый не скупился на финансовое обеспечение столь затратного мероприятия.
— Ересь всегда остается ересью. На меня напали обычные горожане, а не профессиональные убийцы. Уймите ваших людей пока они не попали на костер. — последнюю фразу Алеандер произнес резко, грубо и слегка хлопнул ладонями по краю стола. Дело папского нунция донести до Эстер Доусон свои требования, а ее дело их выполнить. На первый раз она прощена, но в следующий раз ей придется думать не только за себя, но и за людей на ее землях. Кардиналу не требовалось слишком много, чтобы получить удовольствие от гостеприимства. Теплая постель, сытный ужин и прилагающиеся к нему вино это было для него сейчас самым желанным. Когда перед ним поставили чашу с терпким, прекрасным вином, де Анжу не отказался от такой щедрости. Он уселся поудобнее и припал губами к чаше, отпив лишь глоток. Хорошая выпивка всегда требует серьезного к себе отношения.
— Ваша Светлость, как дела обстоят у вас? Справляется ли епископ Грайншира с порученными ему землями? Я вижу, что окормляет его паству совсем другой человек.
От слов Алеандера так и несло сарказмом. Пусть Его Святейшество не узнает о графине Доусон, но ему обязательно станет известно, что епископа все же стоит сменить, раз Крейгер разросся здесь как гнилостный грибок. Алеандеру еще было сложно сделать нормальный вдох из-за сломанных костей и боль пронзила его грудную клетку, когда глоток вина прошел по горлу. Еле сдержавшись, чтобы не закашляться, кардинал отпил еще вина. После пережитого его до сих пор немного колотило в дрожи, но он держал себя в руках, пытаясь не вспоминать свой страх перед толпой, утянувшей его в себя и побившей, пусть и не так сильно, как им хотелось.
— Но я бы хотел поблагодарить ваших людей за то, что они вовремя пришли на помощь. Мои, увы, разбежались.
Было ли кардиналу горестно от этого? Нет. Он знал, что ему нужно было взять своих людей с собой, а не доверять тому, что кто-то ему представит своих.
— Хорошее вино. — приподняв чашу, молодой человек посмотрел внутрь, где плескались остатки красного марева и ухмыльнулся, сразу забыв о своих угрозах и расслабившись
— Откуда оно? Из Гасконии? Знаете, я родился в тех местах.

К вину вскоре принесли десерт. Кроме этого на столе разместили несколько вторых и первых блюд, впрочем от них кардинал предпочел отказаться. Боль в ребрах давала о себе изредка знать, потому поужинать более плотно он не смог бы. Ему бы хоть кусочек проглотить. С самого утра в его желудке было пусто. Молодой человек был слишком занят, чтобы обращать на это внимание. Теперь, как только его работа была закончена, он ощутил потребность в еде. По ощущениям у него словно живот прилип к позвоночнику. Яркий аромат выпечки пришелся как нельзя кстати. Алеандер тут же забыл о своем недовольстве и размяк от чужой гостеприимности. Его напряженное лицо стало добродушным, даже в голосе появились нотки теплоты. Несмотря на сложный характер, молодой человек быстро отходил и не мог долго сердится. Оказывается графиня из далеких краев и земли ее семьи находятся далековато. Разговор с ней у кардинала выходил почти домашним.
— Вы скучаете по родным краем? — задумчиво озвучил Алеандер втыкая вилку в кусок сладкого пирога с яблоками. Он оказался очень вкусным и рассыпчатым. Повара у леди Доусон отменные.
— Не переживайте, я замолвлю о епископе свое словечко перед Его Святейшеством как только приеду в Рейнис. С бедолаги не снимут сан и не лишат должности, а вынесут простое порицание и дадут епитимью. Если этот человек будет соблюдать пост строже, а молится в три раза больше положенного, с ним ничего не случится.
Ну или часть его доходов пойдет в папскую казну подумал кардинал и ухмыльнулся, покачав головой. Понтифик всегда требует много, а благодарит за исполнение своих приказов очень мало. Так было всегда и будет еще десяток столетий. Высшие должности предпочитают греть задние части тела в тепле, в то время как более низшие чины вынуждены терпеть от них всякого рода оскорбления. Если что-то случится, виноваты будут те, что подчиняются. Опустив голову, кардинал вспомнил, кто выжег ему небольшой крест на бедре в виде клейма. Разве такое забудешь? Словно очнувшись от воспоминаний де Анж коснулся лица ладонью и прогнал от себя неприятные мысли. Он под крышей, практически накормлен и так же частично цел. На его трех пальцах остались частицы лекарственной мази, которую ему намазал лекарь на ранки. Жевать тоже кардиналу было сложно. Ведь его губа разбита. Со временем заживет это и так понятно, но сейчас придется потерпеть. 
— Вы говорите верные слова. Я рад, что у народа есть такой правитель как ваш супруг и вы. А где ваши дети? Они в графстве? — с как бы ненароком задал вопрос Алеандер. Это не было частью его расследования, просто человеческое любопытство. Сейчас он общается с леди Доусон даже не как святой отец с прихожанкой, а как гость и хороший друг. Друг? Может быть со временем так и будет. Эстер Доусон достаточно мила и умеет поддержать разговор. А де Анжу совсем отвык заводить новые знакомства, он сильно боялся предательства и не мог допустить, чтобы кто-то был с ним рядом. Жизнь среди плутов, завистников и лгунов научила его осторожнее относится к такому явлению как дружба, доверие. Алеандер неожиданно выронил вилку. Она со звоном ударилась об край тарелки, а нанизанный на ее острия кусок пирога, свалился прямо на скатерть. Но это не смутило кардинала, он ухватил этот кусок и отправил в рот, резко скакнув и метнувшись к двери. Адская боль сковала его грудную клетку, но усилием воли молодой человек стерпел ее.
— Простите за мою забывчивость. Я должен показать вам кое-что.
Выбежав в коридор он подозвал своего слугу и шикнул на него, отправив в предоставленные покои. Около пяти минут, показавшиеся кардиналу слишком долгими, он нетерпеливо метался по скромному клочку, через каждые три шага разворачиваясь. Наконец-то слуга принес небольшой мешок, в котором было что-то тяжелое. Алеандер взял из чужих рук мешок и отвесил молодому юноше подзатыльник за нерасторопность. Юноша чуть не заплакал от такого, но понимал, что мог бы и быстрее обернуться, потому стерпел. К тому же он знал, что получит еще, если прольет хоть слезинку. Его Святейшество избит, но не рыдает, да еще на ногах держится со сломанными ребрами то. Удрученно вздохнув, папский нунций вернулся в приемный зал, показавшись снова на глаза графине.
— Мы привезли вам небольшой подарок. Вам, Ваша Светлость, и вашей семье. Его Святейшество повелел доставить вам
Алеандер развязал тесемки мешка и вытащил из него среднего размера деревянный крест. Посередине распятия виднелся небольшой мощевик, в котором и можно было разглядеть кусок дерева примерно пяти сантиметров.
— Частицы Истинного Креста, на коем и был распят Святой Иоанн. Большая часть хранится в одноименном храме Рейниса. Еще Папа Пий Первый, первосвященник нашей святой матери-церкви, повелел раздробить крест на сотни частиц и отправить их в храмы, монастыри и соборы Хельма, чтобы каждый из людей мог прикоснуться к святыне.
Сделав несколько шагов поближе к графине, кардинал протянул ей реликвию так, словно это был горный хрусталь.
— Это скромный подарок, что даст вашим людям силу в вере. Поместите его в главном храме города и все обязательно изменится.