- Ты же совсем не знаешь меня, Кристин
Она слегка отстранилась, откинулась на мягкую кожу обивки сидения. Телячья. самая нежная и тонкая. Особой выделки. Он так многозначительно рассуждал об этом. О том, что она знает, а что нет, не понимая, что она рассматривала его жизнь, точнее таких как он не совсем по картинкам из книг, которых в его времени еще и не было, а почти участвовала в них, хотя... двухста годами позже. Но не не столько позже, как он думает. И его жизнь, предмет тщательного изучения ученых. Поэтому как он жил, она то как раз себе очень представляет. В те времена жизнь была очень проста, как неприхотлива пища. Все элементарно. Сила решала все. Достаточно быть сильным, здоровым, выносливым и немного высокородным, что бы жить не так, как все остальные. Он думал, что она его не знает? Но ей как раз еще вчера, удалось заглянуть в его прошлую жизнь, или он имеет в виду черты его характера? Ну, так здесь все еще проще.
- Ты так думаешь?
Кристин с легким сарказмом выдохнула и взяла широкую натруженную ладонь не просто мужчины, а воина в свою руку.
- Ну... давай погадаем.
Прохладные пальцы легли на запястье.
- Упрям, как молодой баран. Напорист и даже вспыльчив. Зачастую самонадеян, в прочем, как многие мужчины облаченные властью того времени. Властолюбив и можешь быть даже вздорен. Однако, человек своего слова. Честен. Прямолинеен. Лишен изворотливости и хитрости. Все это так по рыцарски принципиально и романтично, но...
Кристин снова выдохнула, разглядывая ладонь мужчины. Что она там видела, кроме того, что произнесла сейчас в слух? Да. и произнесла не потому, что об этом ей сказала ее ладонь. Совсем нет. Черты его характера она видела и так, без его ладони.
– Значит, в этом времени есть место колдовству?
- И колдовству всегда есть место.
Спокойно подтвердила она, не отпуская его ладони, а поглаживая ее линии своими прохладными, тонкими пальцами.
- В ваше время и чуть раньше, за нее сжигали на кострах, считая ее носителей грязными тварями совершающими черные дела против господа. но, это совершенно не так. Колдовство не клеймо. И оно бывает разное. Бывает светлое, а бывает темное. Бывает целительство, а бывает проклятие. как в случае с ожерельем. но нет, в наше время тоже не говорят об этом открыто. оно существует фоном за обыденной жизнью. И да, я его чувствую, как сейчас ощущаю пальцами твою кожу. Могу вдыхать, как твой запах.
И Кристин слегка приблизилась в Эдварду, так, что бы действительно ощутить запах исходящий от него и от его одежды. И... пропустила всю эту ревнивую тираду про то что не позволил. Сексиские бредни мужчины того времени. Ей, прошедшей тоже. не через одно столетие и высвободившей из под постоянных догм, подчиняйся мужчине по праву того что он мужчина и сильнее, уже не "катит". Да и в то время, учитывая ее колдовские способности он, пусть такой сильный, смелый, мужественный и ... привыкший повелевать, навряд ли смог давлеть над нею... Лерой улыбнулась. Нет, не раздраженно. По доброму и сочувственно. Сила не всегда означает силу в прямом смысле физическую, как в его времени. Если обычную женщину можно подчинить себе силой и совершить насилие, то с ведьмой... это всегда чревато последствиями. Ответными действиями.
– Я… древний
Кристин улынулась еще шире.
- Ну... чуть чуть древнее чем я и не знаю, повод ли этим гордится. Одежда? А что одежда? знаешь Эдвард...
Кристин наконец отпустила его ладонь и провела ей по рубашке к верху. До ворота.
- Это просто привычка. Элементарная привычка. А твоя одежда... ммм эти гульфики... дублеты и катарди на крючках без пуговиц. эти вечные завязки везде. Это мучительно и тратит уйму времени. Не говоря уж о надругательством над женским телом с корсажами и неудобстве в передвижении. Ты поймешь это... чуть позже. Я уже давно оценила... оценишь и ты.
Проследив взгляд своего любопытного гостя, относительно телефона, Кристин снова достала его из кармана.
- Символ нашего времени, это удобство и доступность. Не знаю, как это прозвучит для тебя, но смотри. и нет. это не магия. это скажем механизм, но гораздо сложнее ветряной мельницы или подъемного механизма.
Она положила в ладонь Эдварда телефон.
- Вот представь. Ты покинул свой дом. свои земли и отправился в поход в святые земли. а дома семья. дети и жена... и ты... ты брешь эту вещь, и при условии, что у твоей жены есть такая же, берешь и разговариваешь с ней. ты слышишь ее голос и в одномоментье продавливаешь все расстояния и рассказываешь все что видишь и чувствуешь. Расстояния больше нет. Незнания о том, что происходит у тебя дома, тоже больше нет. Это тоже не удобно? Или быть может этот транспорт тоже неудобен? И удобнее трястись по каменистой дороге, сотрясаясь всем телом на жестком сидении бог знает сколько времени? Ты знаешь, сколько бы мы потратили времени. если бы ехали в карете? В три раза больше. это тоже не удобно? мммм а горячая вода в ванной комнате, тоже не удобно?   
Кристин окончила задавать череду вопросов, давая возможность мужчине переварить это все.

– Ты не понимаешь…, да и откуда тебе
Если бы Кристин не обладала самообладанием закаленным годами. Столетиями. Увиденным и услышанным ранее, то сейчас, после произошедшего в доме клиента, ее бы трясло мелкой истерической дрожью, потому, как на ее глазах сумасшедшая женщина убила своего сожителя, целилась и стреляла в нее, а потом вот просто так, выпрыгнула в окно. А до этого, день назад, ее машина сбила мужчину целиком и полностью обряженого в реконструукторские одежды, утверждающего, что он граф Стаффорд. Пожалуй, в такой ситуации, будь она обычная женщина, то пора слечь  с тяжелым нервным истощением и горстями принимать успокоительное и транквилизаторы. Можно было сообщить мужчине, сидящем рядом с ней о том, что она видела Наполеона и как гильотина сотни раз взметалась вверх и падала, отсекая головы и они подобно капустным кочанам падали в подставленную корзину. Что она видела ужасы первой мировой войны и гангстерские разборки Америки времен сухого закона. Но мужское эго, еще такое древнее, ни за что не в состоянии признать женщину, как равную своему знанию и уж тем более никак как опытную и умудренную. Слабую, беззащитную, не способную мыслить здраво и на ровне с мужчиной, не имеющую права ни на что - это пожалуйста. Короче, просто придаток. Этакий апендикс у мужчины. Красивая и то ладно. Некрасивую можно запереть в башне и приспокойно жить дальше.
Лерой не изменилась в лице, скорее оно стало еще мягче. Так бывает, когда смотришь на недовольство любимого мужчины, ну или ребенка. У каждого свои недостатки. И недостаток этого мужчины в его незнании и полной убежденности, что он монументальный гранит, который, как скала стоит на своем месте и будет и дальше стоять и не сдвинется. Но, он ошибается. очень ошибается. Она Кристин, дитя, почти его времени, того, когда еще не было ни телефонов, ни таких дорог, ни горячей ванны в кране и все принадлежало мужчинам. Но, все изменилось и она свыклась с этим и приняла с радостью. О да... ему сложнее смирится с тем, что он всего лишь крупинка, а не монолит в этой жизни и она женщина величина отдельная и не будет принадлежать ему, как придаток.
Кристин улыбнулась. Так же мягко.
- Ты послушай себя... Эдвард. Мой! Моя! Мое! Я! Ты переполнен тщеславием... а в твое время это страшный грех. Грех разъедающий твою душу и застилающий тебе разум. Воспринимай это как наказание и кару Господню, который решил преподать тебе урок и в одночасье из Кого сделал тебя никем, дабы ты понял, что не это в твоей жизни самое главное.
Так вполне мог осознать случившуюся ситуацию человек того времени. Наказание.
- Гордыня и тщеславие не вернут тебя обратно. Не сделают в моем времени, тем, кем ты кичишься. Мои земли! Мои владения! Мой титул! Все это ничто! Пустое! Все твои потуги доказать мне и донести свой гнев разобьются о холодную реальность. Ты здесь. И этого никто изменить не в состоянии. Хочешь со мной поспорить и доказать неразумной женщине что ты прав? Выйди на дорогу и через час окажешься в полицейском участке, а еще через час в доме для умалишенных и там хоть с пеной у рта доказывай, что ты граф Стафорд и живешь в шестнадцатом веке от рождества Христова. Они быстро излечат твой недуг... и через неделю, от того, чем они будут тебя поить и колоть, ты забудешь не только свое имя, но и какого цвета трава на твоих полях, и какая чистая вода. Все уйдет в небытие. И все, потому что ты не можешь наступить на свою гордыню и тщеславие, доказывая, что ты не песчинка.
Кристин тяжело выдохнула, отворачиваясь к окну. За стеклом проносились прекрасный пейзажи пригородного Лондона. Они снова подъезжали к поместью ее дяди.
- Смирись Эдвард. Ты песчинка... как и я, как и мой дядя, как и водитель, управляющий этой машиной, как сотни, тысячи людей на этой земле. Судьба любит проделывать с нами те или иные вещи, играя, как с шахматными фигурами на доске...ах да... ты же не знаешь, что такое шахматы... ну да ладно, я тебя научу. И да, я правда думаю, нет, я знаю, что ко всему можно привыкнуть... Потому как я чуть чуть тебя помладше... а вот мой дядя... он приедет через два дня и я уверена, он знает гораздо больше моего и сможет хоть как то разобраться в этой ситуации. Предпочтешь его ждать здесь? Со мной в поместье или выйдешь на дорогу и будешь кричать и размахивать руками о том что ты граф Стаффорд из прошлого?
Машина затормозила приятно шурша по идеальной дорожке с идеальной щебенкой светлого, почти белого цвета. Водитель покинул салон и открыл дверцу перед Кристин.
- И теперь представь, вот так как ты, себя чувствовала любая женщина в твое время. Как безмолвная вещь...
Выдохнула Кристин, покидая салон. Ее еще немного качало. Да, прав дядя, она слишком распустилась, не уделяя должного внимания практике и тому, чем должны заниматься такие, как они, если обычное колдовство для отвода глаз забрало у нее столько сил. А всего то час разговора с инспектором. Она не удивится, если прямо сегодня он снова явится под ее светлые очи еще переполненный этим дурманом. этим же волшебством можно затуманить и разум ее гостя. Утихомирить и приручить. но вот еда, он ей нравился именно таким. И она не хотела подавлять его волю и разум. Не хотела делать из него игрушку и безвольную куклу. Куда приятнее осознавать свою власть над сильным, гордым и несгибаемым мужчиной по доброй воле. По обоюдному согласию.
- Ты успокоишься и перестанешь мне что то доказывать? Примешь то, что я действительно хочу тебе помочь, а не навредить?
Кристин вдохнула воздух. За городом он был гораздо приятнее. И замерла возле дверей машины.
- Если ты по прежнему считаешь, что ты прав и на правах графа Стаффорда тебя должны отвести в якобы твое поместье, то шофер отвезет тебя туда. Но на этом моя помощь будет закончена и твои похождения я думаю тоже. Поверишь мне на слово или хочешь убедится сам?

Кристин спокойно, без малейшего дрожания ресниц, что выказало бы хоть какую то ее эмоцию смотрела на страстные и гневные излияния мужчины.
- Разве грешно гордиться тем, кто ты есть?
Грешно. Про себя спокойно возразила она.
- Кто вы есть Эдвард?
Так же спокойно и монотонно проговорила она.
- Граф? Это всего лишь титул, который можно получить от короля, а можно и лишится благодаря его одного слова. Это просто пустой звук, ровным счетом не представляющий ничего. Выдуманный такими же людьми, горделивыми и тщеславными, чертящими символы и рисунки на гербах, что бы быть узнаваемыми и кичится, кичится, кичится друг перед другом. Бесполезное занятие, потому что там...
Кристин шаркнула ногой по земле.
- Там мы совершенно одинаковы. И разлагаемся одинаково противно.
Кристин смерила взглядом переполненного возмущением гостя этого времени, которое он так отчаянно поносил, ни сколько не узнав его.
- Землевладелец и сюзерен? По какому праву? Рождения? Тоесть все, что у тебя есть, ты не достиг. Ты получил это, только потому что тебе посчастливилось родится в этой семье. И поэтому ты лучше? Выше других? Достойнее?
Нет, она не ставила задачей что то сейчас доказать этому раритету здесь, стоя у машины. Доказать что он так же устарел, как его убеждения о своей исключительности и особенности. Это он говорит ей! Потомственной ведьме в четвертом поколении.
- Как смеешь ты говорить о моих грехах?
В верх все же взметнулись ресницы, особо оострился подбородок и кристин оперлась о дверцу автомобиля. Выпрямилась гордо и своенравно.
- Смею.
Голос ее звучал так же ровно, но в нем зазвучала настоящая сталь, присущая женщинам, давно не привыкшим, что бы с ней говорили подобным образом.
- Перед тобой не глупая и необразованная женщина из твоего замка, не жена и даже не жена твоего сюзерена. Ты разделил со мной крышу, еду и постель. Мою...
Последнее слово было особенно подчеркнуто.
- Я позволила твоим проблемам и заботам стать моими. Не из жалости и тем более не из уважения к ничего не стоящим титулам, званиям и крови! Если на то пошло, то перед тобой урожденная Гордон, дочь четвертого лорда Гордона графа Хантли из Шотландии.  И имей часть относится ко мне соответственно. А не выражать свой протест словно недовольный и капризный ребенок, которому все кругом обязаны.
- Исполнять любую твою волю?
Кристин едва заметно поморщилась. Вот она мужская гордыня во всей красе. Еще ночью он готов выполнять ее желания, следовать ее телесным желаниям и удовлетворять...теперь же при свете дня он этого стыдится? Коротка мужская память! Не длиннее собственного члена!
- Я разочарован вашим временем.
Лицо Кристин снова стало непроницаемым. Бесстрастным и холодным как статуя.
- И на каком основании и столь быстро ты сделал подобные выводы? На основании того, что женщина поверила твоим словам, которые все остальные сочли бы бредом сумасшедшего?! Потому что так недопустимо скоро по вашей чопорности оказался в моей постели? Потому что твоя гордыня не позволяет быть тебе от кого то зависимым? На столько, что тебе лучше сдохнуть, как подопытная крыса в лечебнице для душевно больных!? Боюсь ты даже не представляешь что это такое. Нет Эдвард!
Она шагнула к нему уверенно и молниеносно, упрямо смотря ему в глаза так, как не позволила бы ни одна женщина его времени.
- Все это будет не так романтично, как ты себе это представляешь. Здесь не уместно слово погибнешь. Не будит никакого поля боя, ни подвига, ничего. Тебя поволокут как последнюю собаку. Свяжут, обездвижат. Не будет цепей и надзирателей, а уютной комнатка со всеми удобствами и постель к которой тебя привяжут и будут поить, поить, поить всякой дрянью, пока ты не отупеешь. И это уйдет твой хваленый подвиг графа Стаффорда, который счел ниже своего достоинства послушаться женщину, которой ночью шептал, как она прекрасна!
Через какое то мгновение мужчина мог почувствовать непреодолимое желание смотреть ей в глаза, слушать ее голос, тянется к ней всем естеством и сознанием. Не отступить, не соскользнуть. Делать к ней шаг за шагом. Подчинятся.
- Эдвард... Я не хочу твоей... потери. Не хочу, что бы из за своей глупости и гордыни ты исчез из этого мира, не достигнув своей цели. И я не хочу тебя заставлять. Хотя могу. С первой минуты могла сделать тебя своей игрушкой. Прошу, не заставляй меня делать это с тобой.
Невидимая петля, сковавшая волю мужчины растаяла, высвобождая его из этого дурмана.
- Пожалуйста.
Тихо и устало проговорила она.
- Пожалуйста пойдем...

Отредактировано Kristiana Larno (2018-02-06 19:26:05)

- Разве я чего-то требовал?
- Да.
Так же тихо и устало проговорила Кристин.
- Относился неуважительно?
- И снова да.
- В чем ты хочешь меня упрекнуть?
- В гордыне Эдвард... все в той же гордыне и заносчивости.
Хотела ли она с ним спорить? Сейчас нет, но под тот же коньяк Наполеон, что так приятно подтолкнул ее к нему, или наоборот, его в ее постель, непринужденно и легко, попивая в кресле и наслаждаясь какой нибудь легкой закуской. Это было бы весьма забавно и приятно. Вечер, камин, настоящее потрескивание поленьев, а не эти электрические версии в новомодных домах. Запах смолы и аромат уюта. И бесконечные рассуждения о морали и войне полов. Но, не сейчас.
- Женщина передо мной или мужчина, ты, правда, полагаешь, что это имеет для меня хоть какое-то значение сейчас?
Она продолжала смотреть на его попытки донести до нее что то или оскорбить? В запале своих чувств понимал ли он то, что сейчас говорит, женщине, с которой он провел ночь и той, что на какой то момент сделала его проблемы своими. ему без разницы кто перед ним стоит... Бедняга...
- Когда я думаю лишь о том, сколько лет и поколений я преодолел, и сколько всего упущено!
И снова "Я"! Бесконечное Я! В ответ она серо и безразлично улыбнулась. Есть такой род улыбки. Улыбка разочарования. Ей слишком многое в первый момент показалось. На эмоциях. На страстях. от того, что было хорошо. От того, что она словно искру поймала кусочек далекого волшебства. Рыцарь. Мужчина. С ней в постели. И сейчас, в доме этого несчастного, так однозначно встал между ней и разъяренной одурманенной колдовством женщиной. Это всего лишь мираж из далеких сказок, приукрашенных людскими фантазиями о благородстве. нет, наверно... иногда они существуют. конечно существуют. но не сегодня. И не он.
- Вчера... Ночью...
Тихо, но отчетливо, выговаривая каждое слово, так, что бы это слышал только он а не прислуга в доме, которая обомлеет от того, что племянница хозяина вдруг выясняет отношения с мужчиной! Нонсес! Такого быть не может!
- Мне показалось... но видимо только показалось, что ты думал о другом. Или видимо вообще не думал...
Заходя в просторный холл поместья, Кристин разом скрывая все чувства обратилась к мажордому.
- Будьте любезны приготовьте пожалуйста ужин. Я буду ужинать у себя, а господин Эдвард где пожелает. И я бы хотела...
Она больше не смотрела на него. Сегодня не хотелось. От усталости или от внезапно накатившего разочарования.
- Уильям... будьте любезны, познакомите господина Эдварда с некоторыми тонкостями. Например с телевизором. Но, очень осторожно.
Уильям служил у ее дяди уже тет так тридцать и был седоволосым умудренным опытом господином. Прекрасно осознающем, во всех, ну или во всех подробностях, кем является Джерард Говард Гордон. Поэтому особых вопросов у него не возникло, почему высоковозрастного дядьку с бородой надо знакомить с телевизором и почему аккуратно. Мажордом молча кивнул.
- Кто ты, Кристин?
В просторном холле уже не было никоо, кода Кристин заторопилась по лестнице, к себе. Ей страшно хотел скинуть одежду и... погрузится в орячую ванну и тщательно помытся. Ей всегда так хотелось при виде крови. И темной магии. Нет, она не была брезглива. Ее не приводило это в цепенеющий ужас. скорее другое. в этом было замешано колдовство, которое оседало на ней, давило.
- Я женщина... с которой мужчинам не нравится, но приходится считаться.
А что еще можно было объяснить ему сейчас? Пусть успокоится... выпьет в конце концов... алкоголь делает мужчин более сговорчивыми. И вчера... вчера он не жаловался!
Захлопнув за собой дверь, оказавшись наедине сама с собой, Кристин моментально скинула с себя словно бы царапающую кожу одежду, до абсолютного неглежа. Распустила волосы и тряхнула головой. Вот теперь самая настоящая ведьма. Неслышно прохаживаясь  по роскошному длинноворсному турецкому ковру она открыла резные створки серванта и достала из бара початую бутылку кремового ликера. Пить всяческие зелья она не собиралась. Не велика беда начало. ну не думает о тебе мужик каждую минуту, ну что с этим поделаешь. опрокинув один за одним три рюмки ликера Кристин вошла в смежную ванную комнату и повернула ручки напора воды. Пора смыть с себя всю тяжесть дня и подумать над тем, где искать ответы, что бы попытаться вернуть этого безумца туда, откуда он упал.

- Прекрати
Кристин подняла бровь, смотря на мужчину чуть ли не с высока. Правда? Вот так? В подобном тоне разговаривать с ней вряд ли кто то мог себе позволить скажем последние лет сто. Пожалуй если ее собственный дядя. Да и тот из за того, что слишком упивался собственной властью и величаем, да по причине отцовских чувств, по скольку все еще считал свою племянницу не слишком взрослой.
она замерла прохладным взглядом на его волевом подбородке, обильно скрытом темной щетиной, сокрушаясь о том, что между ними лежит огромная непреодолимая пропасть в виде его предрассудков и отставания от эпохи, которую он вряд ли перешагнет. И каким желанной и пленительной не была фантазия о совместном сосуществовании, это всего лишь краткий миг, как та ночь, что они провели вместе. Всего одна. И пожалуй, такое больше не повторится. Иначе подобные итальянские страсти в лице гордеца графа могут толкнуть его самоуверенную и пылкую натуру на не исправимые глупости, которые придется решать ей, как няньке. Вызволять из психиатрической лечебниц в наше время очень хлопотно и долго. Некоторые больницы подобны тюрьмам. А еще если его внесут в общую базу данных, проси потом дядю о том, что бы дергал за свои связи.
- Не мог контролировать ни себя, ни свои действия.
В его времени заявление "я ведьма" имело бы единственное последствие. Костер. В Англии было сожжено, замучено и утоплено приличное количество женщин. меньше, чем в Испании, но, все же. Сейчас бы подобное высказывание не повлекло за собой ровным счетом ничего. Мало ли в мире сектантов, ролевиков, реконструкторов, веганов и всяческих лиц, занимающихся практически безобидными действиями, если они не направлены на разрушение устоев государства и вредительства людям.
Ну, вот скажи она ему сейчас о колдовстве и что дальше? Хотя, едущая без лошадей машина, телефон и телевизор для него тоже колдовство.
Колдовская сила кремового ликера растекалась по телу. Лежа в горячей ванной Кристин жмурилась и ощущала, как напряжение и тяжесть дня растекаются и исчезают. Она пила уже третий фужер, чувствуя сладкое кружение и легкость, нежность кокосовой пены в ванной, ласкающей кожу и такого же нежного бальзама на волосах. Питательные масла окутывали тело и дарили мягкость и свежесть и потому, выходя из ванной комнаты спустя полтора часа Кристин чувствовала себя вполне спокойно, и даже отдохнувше, но... пьяненько, ибо она практически допила бутылку кремового ликера.
- Госпожа..к вам инспектор Блер.
Натужно сообщил Кристин голос мажордома.
- Он ожидает вас в библиотеке.
Кристин только закончила сушить феном свои длинные волосы, которые сейчас после купания и процедур выглядили особенно пышно. просто копна мягких и светлых локонов пахнущих кокосом. На ней был атласный длинный пеньюар в восточном стиле, ярко сиреневого цвета, одетый поверх более светлой длинной сорочки и застегивающийся на груди тремя перламутровыми пуговицами. По домашнему, но шикарно.
Она раздраженно выдохнула. Магия примененная на инспекторе не доконца выдохлась и искала выхода, точнее того, кто ее туда вложил.
- Иду. А где Эдвард?
- Господин Эдвард увлеченно смотрит телевизор.
Зайдя в библиотеку, Кристин мельком заглянула в глаза инспектора. Так и есть. Нездоровый влажный блеск еще там присутствовал. Увидев ее мужчина вздрогнул и напрягся. Его подсознательно тянуло к ней. Очарование сильное колдовство, медленно отпускающее из своих объятий.
- Я... мне необходимо задать вам еще пару вопросов.
Облизывая губы проговорил он.
- Пожалуйста. Я в вашем распоряжении.
Кристин оперлась руками и пятой точкой о широкий дубовый стол красного дерева. Скрестила ноги.
- А ваш гость? Он здесь?
Как то воровато поинтересовался инспектор.
- Он отдыхает.
Парировала Кристин, подумывая о том, что хорошо бы поднести гостю некий бальзам, скорее очистивший его кровь и голову.
- И что же вы еще хотели спросить у меня?
Мужчина скрепил руки в замок, сидя в глубоком кожаном кресле и отчаянно водил взглядом по длинному переливающемуся подолу пеньюара. Где то так под ним скрывались ее длинные ноги. Из под подола выглядывали босые ноги с аккуратными пальцами, ногти были окрашенными в красный цвет.
- Долго ли вы еще намереваетесь пробыть тут?
- Все зависит видимо, от того, как будет проходить расследование, хотя мой вердикт относительно украшения я отправлю на аукцион уже завтра.
- Да... красота способна свести с ума.
Облизав губы сообщил детектив.
- Признаться я предвзято отношусь к американкам, но до сегодняшнего дня не встречал таких прекрасных экспертов.
Пожалуй да, стоит принести гостю целебный бальзам, что то эта дурь медленно выветривается из него.
- Не желаете ли выпить?
Поинтересовалась Кристин у мужчины и что бы он согласился без колебаний, очаровательно улыбнулась. В ответ он отчаянно закивал.
Неспешно она прошлась к старинному серванту и достала оттуда пару склянок, точнее небольших штофов, на которых были повязанны разноцветные тонкие ленточки. Так Кристин определяла где какое зелье. Слила из двух в большой коньячный бокал и поднесла его гость.
- А вы? Пить одному неприлично, тем более в доме такой очаровательной дамы.
Кристин покорно взяла в руки бокал и плеснула себе что то из одного из штофов. Пока она этим занималась, инспектор встал и подошел к ней слишком близко.