...Леттис Фосселер прогуливалась по замку, настраиваясь на вечерний бал. Настроения не было, зато было платье: нежно голубое, цвета весеннего неба, еще не тронутого дымкой изменчивых облаков. Портной расхваливал наряд и так, и эдак, и герцогине не терпелось облачиться в него, чтобы проверить правдивость - "Помилуйте, Ваша Светлость, разве я способен лгать?.." - комплиментов. Восхищение в глазах Генриха и остальных приглашенных мужчин определенно стоило общества их сплетниц-жен - впрочем, и с теми можно иногда завести полезную беседу. Жаль, что это "иногда" не попало на сегодняшний день. Осенняя хандра, что с нее взять... Герцогиням она присуща даже в большей мере, чем простолюдинкам: занятые работой с утра до утра, те редко выкраивают минутку на праздные думы, а знатным леди чем еще заняться? Изо дня в день охота, вышивание, чтение, игра на музыкальных инструментах, рисование, верховая езда - никакого разнообразия! С некоторых пор в этот перечень добавились дети, но лучше уж нарисовать полотно десять на десять футов, чем собирать по углам рожки для кормления, игрушки и клочки важных писем, неосторожно попавших в цепкие ручонки. Джон и Ричард пока о беспорядках не помышляли, но минёт полгода - и отцу с матерью придется несладко. К слову о полотне - внезапно Леттис вспомнила, что на картине в спальне с одной стороны отошла рама. Требовалось пригласить реставратора - очень уж спящий лев нравился Ее Светлости, не хотелось его переселять в нежилые покои. Неизвестный орллевинский художник по-своему интерпретировал фамильный герб Фосселеров, украсив поляну цветами, а небо - россыпью звезд; сливаясь на горизонте, они превращали пейзаж в красочную феерию, которую было так приятно рассматривать перед сном. Герцогиня еще по прибытии подарка хотела выяснить личность создателя, но отвлеклась на другие события, и это отошло на второй план.
Перебирая в памяти имена в попытке докопаться до принадлежавшего начальнику гильдии, руководившему размещением картины, Леттис срезала путь через галерею и вышла прямиком к спальне - архитекторы свое дело знали, разнообразили постройку таким количеством переходов, что в них легко было заблудиться. В первые недели женщина и блуждала, радуясь, словно ребенок, встречным людям. Дальше дело пошло быстрее: сверяясь с позаимствованным у мужа планом, леди Гвиннбрайр осваивала этаж за этажом. Сейчас, спустя почти год она без труда ориентировалась в самых темных уголках замка, предпочитая им, однако, хорошо освещенные, с целой кладкой стен и потолков.
Но, толкнув дверь в спальню, Леттис застыла, как вкопанная: внутри находился мужчина - высокий, молодой, темноволосый. И незнакомый. Первое мгновение оба ошарашенно смотрели друг на друга, затем жена лорда-регента опомнилась.
- Стража! - крик улетел в конец коридора, возвращаясь оттуда звоном оружия и стуком башмаков. - Это были мои любимые духи... - разглядывая лужицу с осколками, неожиданно добавила она.

"Вы переутомились, Ваша Светлость, нужно отдохнуть", - заботливые слуги кружились вокруг Леттис, словно сорванные ветром стяги, и от яркости их платьев рябило в глазах. Попытавшись возразить, женщина получила сочувственный взгляд: бессонные ночи над колыбелями самую твердую психику способны расшатать, что говорить про излишне эмоциональную леди. "Все хорошо, дорогая", - Генрих встревоженно гладил ее по волосам, пытаясь отыскать во взгляде первые признаки безумия. Но ни уставшей, ни, тем более, сумасшедшей Леттис не была. Она отчетливо видела стоявшего на расстоянии вытянутой руки мужчину, слышала обращенные к ней слова, предъявив доказательством пятно от духов и россыпь стеклянных крошек. Никто не внял аргументам: с ласковыми улыбками подхватив герцогиню под локти, ее уложили в постель и принесли травяной отвар, после которого она проспала почти сутки, что при других обстоятельствах само по себе неплохо. Но пропущенный бал, ненадетое платье и наглый вор, позволивший себе разгуливать по спальне, как по собственному дому, существенно перевешивали внеплановый отдых. Стоит ли удивляться, что на следующий день Леттис Фосселер отыгралась на домочадцах с процентами - даже регент, славящийся терпением, не выдержал многочасовой бури и заперся в кабинете под предлогом неотложных государственных дел, решить которые нужно вот прямо сейчас и ни минутой позже. Впрочем, такой расклад женщину устроил: ей требовалось привести мысли в порядок, а заодно обшарить покои на предмет наличия в них потайных ходов - не растворился же незнакомец в воздухе, в самом деле!
Переворачивая ворохи одежды и перетряхивая содержимое сундуков, Леттис нашла много интересного: стрелку солнечных часов, выструганную для нее братом из легкой осиновой ветви, материну ленту для волос, подкову первого пони, бережно хранимую с его гибели, - на удачу, старые свитки и порванные бусы, любимое домашнее платье... Сидя среди всех этих вещей, леди Гвиннбрайр тосковала по дому, по тем беззаботным и простым дням, что составляли тогда ее существование. Не то, чтобы нынешнее положение было плохо - вовсе нет - но кто не скучает по прошлому, особенно если связано оно с людьми, которых больше нет рядом?
Ко всеобщей радости, Ее Светлость, будучи натурой деятельной, остывала так же быстро, как заводилась. Долгая меланхолия была ей несвойственна: через пару часов ностальгии убрав воспоминания обратно, она вернулась к загадке исчезновения гостя. Но сколько ни ломала голову, озарение не приходило. Леттис раз за разом воскрешала в памяти потертую кожаную куртку, аккуратно подстриженную бороду, грациозные движения и примеряла на всех когда-либо видимых мужчин. Пока ни один не подошел. Всецело поглощенная случившимся, герцогиня опомнилась спустя несколько дней, когда Генрих напрямую спросил о причинах ее внезапной задумчивости. Во второй раз рассказывать о неизвестном представителе сильного пола женщина не стала, подозревая, что из всей истории супруг вычленит лишь факт присутствия кого-то в спальне и подозрительную озабоченность Леттис этим. Вызывать у мужа ревность понапрасну леди Фосселер не хотела - Генрих тоже мог пылать, рассыпая искрами и заставляя окружающих с ужасом разбегаться. Поэтому пришлось отложить расследование, создавая привычный образ хозяйки замка, занятой детьми, хозяйством и самую малость - собой.
Однако спокойствие было видимым: внучка Флориана стала бояться засыпать. Ей все время казалось, что стоит сомкнуть веки, как у изголовья появятся вооруженные до зубов бандиты или кто похуже. Какие только варианты не подбрасывала фантазия: и герцог Орллеи, и покойный дед, и шпионы Моргарда! Перебравшись в спальню Генриха, Леттис успокоилась, но теперь давало о себе знать любопытство. Вдруг таинственный гость вернется? Что, если не ошибся дверью, а целенаправленно искал Ее Впечатлительную Светлость? Эта мысль постепенно превратилась в наваждение, и женщина при первой возможности бежала к себе проверить, нет ли там кого. Но то ли вор испугался, то ли они с герцогиней не совпадали во времени - спальня пустовала, предметы находились на своих местах. Леттис уже отчаялась и была готова признать, что мужчина ей привиделся, когда в очередную ночь внутренний голос потребовал попытать удачи в последний раз. Выбравшись из-под бока мирно спящего Генриха и накинув халат, женщина взяла разлапистый подсвечник и тихо вышла в коридор, прикрыв за собой дверь. Замок пустовал, окутанный сном, охраняемый верными караульными, - успешно миновав стражу, леди Гвиннбрайр поставила ношу на тумбочку и огляделась.
- Опять никого, - интуиция убеждала задержаться; задув свечи, Леттис со вздохом затаилась в тени шкафа. Надо придумать, что сказать регенту, если он вдруг проснется и обнаружит пропажу...
Далекий крик возвестил о наступлении полуночи - излюбленного часа волшебников, грабителей и влюбленных. Ее Светлость решила подождать еще немного - для очистки совести, так сказать. И не зря: из смежной со спальней комнаты, крадясь, вышел человек, едва не перепугав Леттис до полусмерти. Крик застрял в горле - это определенно был тот же самый визитер. Но вместо ножа у него в руках были... "Цветы?!"
- Я первый раз вижу вора, который приходит грабить с букетом. Не бойтесь, - женщина вскинула руки, показывая, что безоружна. Испытующе посмотрела на мужчину и осмелилась сделать шаг к нему. Взгляд скользнул по белоснежным лепесткам, будто светящимся в лунном свете. - Это взамен разлитых духов? - Леттис слегка улыбнулась. - Спасибо, мне нравятся фрезии. Кто вы? И как, ради всего святого, вы попали сюда?
"Ведьмак?" - ввиду наследия Фосселеров такое предположение было более, чем вероятно. Но, Отец-Создатель, зачем?!

Отредактировано Lettice Fosseler (2017-05-12 12:06:35)

Мужчина шутил и улыбался, улыбка его светилась в темноте, располагая и тревожа одновременно. Грабители не веселятся в доме жертвы - это верно - но, может, незнакомец - какой-то особенный вор? Который крадет девичьи сердца, к примеру. Или локоны детских волос из шкатулок. Вариантов было немало, и Леттис терялась: любая роль подходила посетителю. И романтика-певца, и танцора, и художника... Художника? Взгляд герцогини скользнул по рукам мужчины - на кончиках пальцев виднелось что-то темное, въевшееся в кожу вопреки стараниям соскрести улику грубой щеткой. Впрочем, с таким же успехом то могли быть пятна чернил, выдающие принадлежность гостя к драматургам или писцам. Ночью даже абсурдные роли теряют налет гротеска, превращаясь в трогающие за душу образы, что срывают овации у самых черствых зрителей, - об этом надо помнить, желая поймать лицедея на лжи. Луна скрывает огрехи, сглаживает углы, меняет местами тьму и свет. И белые бутоны фрезий ненароком могут поменять цвет на черный - кто удивится? Ночью возможно всё.
- Вы первый, - который снится или который ходит с букетом? - Согласна, сон почти похож на реальность. Но почему сразу кошмар? - пальцы осторожно перебирали лепестки, ничем не отличающиеся от обычных: ни тумана вокруг желтых тычинок, ни ядовитых колючек. - Или вы собрались меня убивать с особой жестокостью? - да если и без особой, радости одинаково мало.
"Все-таки художник!" - Ее Светлость едва удержалась от облегченно вздоха, когда мужчина поспешил развеять подозрения. Даже если лгал - вреда, похоже, причинять не намерен.
- И что же, вы - известный художник? У вас много картин? Вероятно, и моя, - она махнула рукой в сторону смежной комнаты, - принадлежит вашей кисти, раз я имею честь видеть вас во сне? 
- Однажды я открыл способ путешествовать через свои картины. И вот сейчас одно из моих творений нашлось у вас,- подтвердил гость, и Леттис, решив съязвить в ответ, заколебалась: полотно-портал объясняло его таинственное исчезновение. Но такого не бывает! Не в Хельме, где магия и панагизм преследуются Инквизицией и караются по всей строгости закона!
- Королевский замок Хайбрэй, покои Ее Светлости герцогини Хайбрэй, супруги лорда-регента Хельма и леди Гвиннбрайр, урожденной Фосселер, - представилась по всем правилам женщина, замечая, как уже на третьем слове на лицо незнакомца наползает мертвенная бледность. - А могу я попросить, в свою очередь, представиться вас? - "Тилец? Орллевинец? Точно не фйелец..." - Леттис передвинулась, закрывая собой дверной проем, ведущий к спасительному "выходу". - Все, что вы сказали про картины, это правда? Через них действительно можно путешествовать? По какому принципу они работают?
Позвать на помощь герцогиня успеет всегда, а вот узнать что-то новое может не успеть. Поэтому, не тратя времени зря, она приступила к расспросам, собираясь выведать у вольного художника все тайны живописи и мирозданья, коли таковые ему известны.

Отредактировано Lettice Fosseler (2017-06-02 15:12:32)

- Вы на редкость самоуверенны, - хмыкнула Леттис, изучая собеседника, который, глядя ей в глаза, умудрялся выхватывать из пространства поочередно то один, то другой фрагмент, соединять их, разворачивать и складывать иначе, словно кусочки мозаики, небрежно раскиданные по столу. Взгляд художника так и норовил сбежать, а пальцы шевелились, обладая собственной жизнью, - неудивительно, что творческих людей причисляют к безумцам. Без капельки сумасшествия возможно ли создать шедевр? Герцогиня подозревала, что в случае Де Ланца капелькой дело не обошлось, но озвучивать эту мысль не стала - еще обидится. - И мне это нравится, - не являясь примерной леди, Леттис уважала людей, не боящихся самовыражаться. Эксцентричность? Уж лучше она, чем чопорность и механическое следование этикету.
Представляться гость не спешил, вызывая недовольство Ее Светлости. Однако прежде, чем она его высказала, мужчина пояснил, что у сна свои правила.
- Я не приказываю - я прошу. Это тоже запрещено? - уточнила Леттис, хотя и так было понятно: ночной гость выше церемоний - вламывался бы он в чужие дома столь свободно, если бы чтил традиции?
Выражение темных глаза маэстро на миг испугало герцогиню. Колыхнулись от невидимого порыва ветра свечи, высвобождая из-за плеч силуэты крыльев, но уже спустя секунду те пропали, оставляя Леттис в недоумении. Показалось? На всякий случай сплетя пальцы за спиной в охранный знак, женщина с опаской посмотрела в протянутую ладонь.
- Я не ослышалась, вы приглашаете меня в путешествие по картинам?.. - пожалуй, художник прав: кошмары способны приобретать приметы яви, сбивая с толку угодивших в них жертв. - Это безопасно? Вы гарантируете, что я вернусь обратно? - гость таинственно улыбался, собирая свет на дне зрачков - решение предстояло принять Ее Светлости, не ему. - Если вы утверждаете, что это сон., то.. я согласна разнообразить его, последовав за вами, - выдохнув, леди Гвиннбрайр вложила руку в руку художника. - Но предупреждаю: погубите меня - и где бы вы не жили, мой муж найдет вас и заставит поплатиться за бесчестный поступок.
При условии, что от пропавшей без вести жены останется хоть что-то. "Никогда не разговаривайте с незнакомцами" - напишут столетия спустя мудрые люди. И будут тысячу раз правы.

Отредактировано Lettice Fosseler (2017-07-17 23:47:15)

То ли герцогиня была убедительна, то ли художник решил, что ему не ничего не грозит по эту сторону картины, но имя прозвучало - Леттис даже не удивилась подтвержденной догадке: кто, как не Орллея, способна подарить миру гениев. А в том, что Николло относился к их числу, женщина не сомневалась. Не после эффектного исчезновения из спальни с единственным выходом, через который и ворвалась Ее Светлость.
- Возможно, вам стоит прислушаться? - она улыбнулась тому, как ловко гость перескочил с темы, пообещав безопасность, сравнимую с топтанием садовых дорожек. Ребенок поспорил бы с Николло, найдя сорок и один способ разбить себе лоб на обтесанных камнях под присмотром целой гвардии нянюшек, но леди Гвиннбрайр вышла из возраста, когда хочется доказывать всем и каждому быстроту ног. Представив, как бы смотрелись детские игры в их с мужем исполнении, она чинно прошествовала в смежную комнату, где еще раз вгляделась в полотно: одно дело - просто созерцать шедевр, а другое - знать, что знакомый тебе человек приложил к его созданию руку. Или кисть.
- А я ведь никогда не видел львов… - протянул Николло, склоняясь к раме и придирчиво осматривая зверя.
- Вы шутите? - разве можно нарисовать то, что никогда не видел?
- Только на развевающихся знаменах, турнирных щитах, - пояснил мужчина, и Леттис, не убежденная, скептически изогнула бровь. Ей довелось видеть львов, и изображение до мельчайших деталей повторяло оригинал - это подтвердил бы любой.
- Может, вместо кота у вас оказался львенок? - предположила герцогиня, по примеру маэстро вглядываясь в пейзаж и отмечая удивительные переходы цвета, будто луна в путешествии по небу ласково погладила шерсть льва, после чего, не отняв руки, разворошила крону в поисках нового дня, да так там и осталась. - Как вам удается получать такие оттенки? - она обвела контур дерева и, казалось, почувствовала шероховатость коры под пальцами.
Николло, наконец, оторвался от картины - в глазах его появилась грусть.
- Non cuilibet pulsanti patet ianua... - "Не всякому, кто стучится, откроется дверь", - познаний Леттис в латыни хватило, чтобы перевести несложную фразу, споткнувшись лишь на форме глагола. Но и времена, и порядок слов тут же потеряли свою значимость, когда подпись в углу засветилась, пошла еле заметной трещиной, чтобы спустя мгновение раскрошиться, слившись с лунным светом. От краев рамы к центру пошла рябь, слой лака замерцал и исчез, оставив женщину с открытым ртом наблюдать за тем, как грозный хищник лизнул лапу и тихо заворчал.
- Отец-Создатель! - ахнула Леттис, едва не осенив себя крестом - передумала из опасения спугнуть волшебство момента. Николло сообщил, что пойдет первым, - процитируй он сейчас откровения из Святых Писаний, Ее Светлость приняла бы на веру и их - настолько ее впечатлило открытие портала.
Силуэт шагнувшего в проем художника бледнел, просачивался капля за каплей на залитую звездным светом поляну. Мужчина уходил все дальше, и в какую-то секунду герцогиня осознала глупость ситуации: никто никуда ее брать не собирался. Не успев обдумать последствия, Леттис рванулась вперед, запуталась в подоле ночной рубашки и влетела в картину, упав на траву у ног художника. И вовремя: по его хлопку подпись вернулась на место, намертво запечатывая проход. О замке теперь напоминала висевшая в воздухе гравюра, но пока жена регента поднималась, исчезла и она, оставляя путешественников на бескрайней равнине, чьи размеры прежде не позволяла охватить рама.
Леди Гвиннбрайр, потирая локоть, ошалело огляделась: звезды сияли чистым светом над головой, трава стелилась по ветру, раскачивая ночные фиалки и колокольчики - все, как на картине. Однако там находилось еще кое-что, и если перед Леттис сейчас простирались луга, значит, позади должен находиться...
Все верно: геральдический символ Фосселеров лениво открыл один глаз и уставился на герцогиню. Сверкнули клыки: лев зевнул во всю пасть и поднялся, недоумевая, откуда взялись эти странные существа. Хвост хлопнул по бокам, и Леттис, взвизгнув, укрылась за спиной Николло.
- Он настоящий!!! - заикаясь, выговорила она, слишком растерянная, чтобы приставать к маэстро с расспросами.

Отредактировано Lettice Fosseler (2017-07-23 23:02:12)

- Я что наделала? Все лишь последовала за вами! - огрызнулась Леттис, трогая носком туфельки цветок клевера и наблюдая, как на ткани остается фиолетовое пятно, а на лепестках - белая полоса. - Помнится, вы сами приглашали меня в путешествие. Отказываетесь от своих слов?
Художник послушно переформулировал фразу, но сути происходящего это не изменило: герцогиня в очередной раз упустила из виду, что леди полагается бояться и креститься при каждом случае - черта характера, которую Генрих безуспешно пытался искоренить с тех пор, как Ее Светлость отправилась выслеживать неверного мужа, а угодила в лапы к бандитам. Пока Николло изучал окружавший их пейзаж, Леттис обратила внимание на необычную рисовку листьев: какие-то были выписаны с поразительной четкостью, а какие-то очерчены широкими мазками. То же самое происходило с луговыми цветами и звездами: ближайшие хотелось пощупать - настолько они напоминали настоящие - а более далекие взгляд лишь мельком выхватывал из общего фона, чтобы вернуться к вошедшим в фокус.
- Все картины изнутри такие? - отсутствие запаха казалось логичным, и все же леди Гвиннбрайр чувствовала себя обманутой. Де Ланца не обещал, что поразит ее воображение невиданными ароматами, оттенками и, боги ведают, чем еще, но и не объяснил структуры мира, ожившего под кистью. Кто виноват, что Леттис приняла желаемое за действительное?
- Моя сорочка! - ярко-зеленое пятно на животе окончательно определило виновного. Растерев в пальцах масляную краску, женщина с возмущением посмотрела на художника. Но высказаться не успела: лев проснулся, и она метнулась за спину спутника, который, к его чести, не стал откупаться от зверя Ее Светлостью. Оно и понятно: Леттис хватит на один укус, за это время далеко не убежать. Однако когда под ногой Николло хрустнула ветка, - "С какой целью ее, интересно, нарисовали?" - и он, оттолкнув герцогиню, принял на себя удар, Леттис поверила в благородство изобретателя. Жаль, хвостатому сторожу было наплевать на честь, благородство и везение - с последним, к слову, де Ланца сегодня особенно не повезло: сначала встреча в спальне, которой не должно было случиться, потом - прыжок в картину, теперь еще лев... Животное прижало его к земле и издало угрожающий рык. Леди Гвиннбрайр заозиралась в поисках подходящего оружия, но вокруг росли одни фиалки. Не лупить же льва стебельками, в самом деле!
- Отпусти его! - Леттис постаралась, чтобы ее голос прозвучал грозно. Схватив зверя за хвост, она с силой потянула его на себя. Ладони тут же окрасились в песочный цвет, часть меха попросту исчезла, будто нерадивый подмастерье случайно капнул на холст растворителем. Весила жена лорда-регента немного, но и этого оказалось достаточно, чтобы лев повернул голову и похвастался отсутствием зубов.
- Ваш кот тоже беззубый или то видение мастера? - она медленно отступала. Четыре ее шага равнялись одному львиному - стоило удивляться, что расстояние сократилось в мгновение ока. Но вместо того, чтобы броситься на обидчицу, хищник высунул язык и лизнул Леттис ладонь, после чего улегся у ее ног и довольно зафыркал, подражая мурлыканию дворовой кошки. Или кота из мастерской Николло. Ее Светлость застыла, не зная, что предпринять, но постепенно любопытство взяло верх: протянув дрожащую руку к символу рода Фосселеров, она осторожно коснулась гривы.
- Он совсем ручной! - возвестив об открытии, леди Гвиннбрайр принялась тормошить лохматую морду. - Ох... Я забыла про краску. Можно как-то вернуть ему прежний облик? - жалобно спросила герцогиня, переводя взгляд с перепачканных рук на шерсть в проплешинах, а после - на все еще напряженного художника.

Отредактировано Lettice Fosseler (2017-08-03 22:27:28)

Выражение лица Николло не поддавалось расшифровке - наверное, так выглядят герои за миг до подвига, коего их лишают. Леттис не относилась, к числу дам, которые и коня остановят на скаку, и из избы горящей вынесут семью из пятнадцати человек, и обед при этом успеют приготовить. Но и в обморок не падала при любой возможности, предоставляя защитникам право спасти ее честь или улепетывать со всех ног - тут уж как пойдет. Атака на льва произошла спонтанно (возможно, потому что герцогиня никогда не видела хищников "в действии", считая их обычными котами, разве что большего размера), и в этой спонтанности таилось спасение. Животное удивилось, художник застыл с поднятым эстоком, да и сама леди Гвиннбрайр на какое-то мгновение растерялась - чем не сюжет для новой  картины?
- Рассказать кому - не поверят... - распутывая пальцами длинную гриву, женщина не удержалась и потрогала ухо зверя. Мягкое. - Талант - у вас. А у меня просто-напросто кровь Фосселеров. Вы нарисовали символ моего рода, было бы странно, если бы лев не слушался его наследницу... Хотя, поступок безрассудный, согласна. Я могла пострадать, - представив, как наутро Генрих, обыскав замок с чердаков до подвалов, обнаруживает в спальне душераздирающее полотно, в деталях описывающее расчленение Ее Светлости, Леттис поежилась. - Спасибо, что бросились мне на помощь. Заточен? - она указала на клинок, блестевший в траве рядом с художником. Тот кивнул. - Свойства предметов здесь зависят от точности написания? Как вообще у вас получается оживлять изображения? - легкий ветерок, поначалу приятно холодивший кожу, чуть усилился, и Леттис начала мерзнуть.
- Да я догадалась, когда вы прыгнули в раму без меня. Но хотите вы того или нет - теперь мы оба внутри картины, - Николло сузил глаза: в них горела какая-то мысль. - Я не против вернуться, если вы скажете как, ибо портал закрылся, а выхода не видно, - она еще раз огляделась. Внезапно ее внимание привлек алый проблеск на кобальте неба. - Солнце? Оно ведь на востоке всходит... - отодвинув могучую лапу покровителя, Леттис сделала несколько шагов в ту сторону. - Это огонь, Николло! Горит ваша мастерская... или моя спальня, - добавила она севшим голосом. Как долго пробыли они на поляне? Может, прошли столетия, и Хайбрэй уже стерт с лица Хельма, и хаос поглотил сушу, пока они спорят об опасностях? Край холста, меж тем, стремительно съеживался; стихия с присущей ей жестокостью доходчиво объясняла суть происходящего: не сумеют покинуть картину - сгорят заживо. Или задохнутся от дыма, что плотной тучей наползал с запада. Таяли тщательно выписанные звезды, катились кляксами к земле, словно длиннохвостые кометы; окрашивался бурым изумрудный оттенок листьев; дрожала и выгибалась линия горизонта, из последних сил отталкивая пламя.
Пораженный варварством поджигателей, де Ланца стоял, как вкопанный, - не верил глазам. Леттис бы тоже не поверила, но, к несчастью, хорошо помнила пожар в Гвиннбрайре и его последствия.
- Куда бежать? - она дернула художника за рукав. Полный паники взгляд через плечо, после - на льва. - Залезай, - пришедшая в голову идея была безумной, как и сама ситуация, но с ее помощью можно было выиграть несколько минут. - Николло, залезай, или мы погибнем! - просьба сорвалась на крик. Кое-как забравшись на спину зверя, герцогиня с мольбой смотрела на мужчину: без ориентиров и она, и символ рода обречены.

Отредактировано Lettice Fosseler (2017-09-15 12:25:13)