Как ни странно, Андресу вовсе не хотелось уезжать и вовсе не потому что он не любит путешествия или ему больше импонирует сидеть в Авелли, а именно из-за необходимости расставаться с Марией. За те недолгие дни, что прошли со свадьбы, герцог весьма привык к своей новой жене и лишний раз предпочитал остаться в её компании, из-за чего, кстати, уже успели возмутиться некоторые советники, чьё внимание герцога истончало по мере того, как Его Светлость всё больше проникался супружеской жизнью. Читал ли герцог книгу, очередной донос с флота, писал ли какие-то распоряжения – всё он предпочитал делать так, чтобы не упускать супругу из виду и редко отказывал себе в удовольствии испросить её мнения относительно того или иного решения, пусть это мнение и не всегда влияло на содержимое писем. Ещё большее удовольствие Найтону приносили моменты баловства, когда чета оставалась наедине и, чаще всего, герцог мог пакостить вдоволь, то обливая жену водой из фонтана, то подшучивая, пусть и не обидно. Иными словами, активно шёл процесс налаживания контакта, апогеем которого стала вчерашняя сцена, когда Андрес познакомился с гранью терпения своей супруги и даже более того, получил влажную пощечину. Сцена была довольно быстро и мирно прекращена и в завершении даже произошёл спонтанный наплыв влечения, так что ни о каком разладе в семье речи не шло, даже больше – с исчезновением последних секретов супруги вполне стали ближе, ведь теперь их не разделяет пропасть недоговоренностей и умалчиваний. Спать было спокойнее не только от осознания этого факта, но и о очередного исполнения супружеского долга, который был исполнен за минувшее время чаще, нежели календарных дней прошло. Ждать вестей из Хайбрэя при таких увлекательных занятиях было куда легче, да и надежда на то, что вскоре настанет тот день, когда Мария скажет о своей беременности, весьма грела душу – пока в мире, и в особенности в Орллее, накал страстей остывает, Андрес не оставляет надежд обзавестись законным наследником, дабы иметь возможность чувствовать себя более уверенно на своём месте и менее скованным необходимостью чрезмерно опекать не только близких, но и себя самого. Преемственность власти накладывает свои ограничения и даже не придавая своей жизни большого значения, Найтон не мог не думать обо всех сопутствующих рисках, случись с ним что-то. Мало того, что запад вполне себе может распасться на многочисленные конкурирующие островки, так ещё и боковая ветвь дома вымрет на радость врагам опального герцога. Даже рождению дочери Андрес был бы несказанно рад, ведь тогда будет шанс связать её с основной ветвью и оставить Орллею в руках того же дома, пусть уже и в ином составе.
- Не спеши, любовь моя, я прикажу разбить лагерь у выхода, глядишь к следующему месяцу выдвинемся, - саркастично отметил Андрес, сидя уже не первую десятку минут в коридоре и ожидая, когда служанки жены нарядят герцогиню для поездки в собор. Отъезд на переговоры совпал с воскресной традицией дачи милостыни, заодно появился повод в очередной раз навестить Папу и представить свою супругу более обстоятельно ему, дабы они вместе смогли взаимодействовать на время отсутствия герцога. Ожидание утомляло, но и деваться особо некуда было, поэтому оставалось только ворчать и торопить Марию, укоризненно глядя на шныряющих служанок с тканями на руках. Чем чаще они попадались на глаза герцогу, тем более подавленными они выглядели, ведь с каждым разом мужчина сверлил их своим грозным и хмурым взором всё глубже и глубже, будто из-за их нерасторопности мир катиться в тартары.
- Уверен, Его Святейшество ничем не занят и с радостью подождёт нас час-другой во всём своём облачении под этой жарой, - добавил Андрес спустя ещё добрый десяток минут, когда наконец Мария вышла и они вместе спустились на первый этаж, проследовав к выходу. Паж возле кареты, казалось, успел заснуть, опершись рукой о дверцу и лишь гремящие мечи стражников в ножнах заставили его вернуться из блаженного сна, впопыхах открывая дверцу. Подав руку супруге, Найтон дождался, когда она займёт место и последовал за ней. Карета двинулась с места вместе с парой дюжин гвардейцев.
- Я ещё не уверен, оставляя тебя здесь одну. Случись что, война там, до тебя ведь не достучаться, ты будешь занята одеванием, - продолжил язвить Андрес, развлекая себя этим и специально нарываясь. Нравилось мужчине провоцировать жену, это приносило ему необъяснимое удовольствие и развлекало его лучше любого шута или барда, смешной истории или даже щекотки.

Андрес закатил глаза в ответ на пассаж о сорочке, после чего посмотрел на жену своим особенным, говорящим взглядом. Мелкие колкости и подколки стали за пару дней обыденным развлечением, когда надо было монотонно чего-то ждать или чем-то отвлечь себя на время поездки. Отвлекшись на вид из окошка, герцог перевёл взгляд на Марию, как только почувствовал её ладонь на своих пальцах и тут же улыбнулся на слова, сменившие недавнюю шутливую перепалку. Под влиянием жены Найтон научился распознавать те моменты, когда ирония и сарказм уместны и когда они становились совершенно лишними, поэтому и улыба была вовсе не насмешливой, а искренней, добродушной.
- У нас ещё будет много времени. Мне тоже не хочется покидать тебя, и я сделаю всё возможное, чтобы скорее вернуться обратно, - Андрес накрыл ладонь жены своей свободной, - И я буду счастлив, если по приезду меня будет ждать хорошая весть, - естественно, они оба прекрасно понимали, что подразумевается под вестью, уточнять было излишним. Тем временем карета таки добралась до подножья собора, где гостей уже ждало духовенства, а по бокам – толпы народа. Привлекало их не столько сама раздача милостыни, сколько возможность увидеть новую герцогиню, а помимо неё – Папу и герцога, не говоря уже об остальной части высокородной знати. Дверца открылась и первым вышел Андрес, предложив руку жене и, дождавшись, когда она выйдет из кареты, взял девушку под руку и начал подниматься по многочисленным ступеням вверх.
- Пока я буду отсутствовать я хочу, чтобы ты наладила отношения с Его Святейшеством. Он – важная часть нашей политики, участвует во всех планах и на его способностях управлять массами мы и держимся. Народ иногда бывает куда более прихотлив, нежели надменная знать, но он охотно слушает Папу и готов из его уст принять любую правду, какой бы она не была бы, - начал Андрес свой монолог. Со дня свадьбы они не особо касались темы религии и Церкви, ограничиваясь небольшим разговором в брачную ночь и оно вовсе не странно – Марии наверняка нужно было время, чтобы свыкнуться с тем, что её представления о Церкви вовсе не соответствовали действительности, да и сам Найтон не считал себя вправе грубо непосредственно вмешиваться в отношения своей жены к делам духовным. Но одно дело – выбирать отношение, а другое – использовать важный политический инструмент, в котором герцоги Орллеи всегда нуждались и едва-ли когда-то перестанут, если только западное герцогство в один прекрасный день не перестанет быть оплотом петерианства.
- Я предложил Его Святейшеству заложить основу нового собора, строительство которого отвлечёт внимание публики от щекотливых политических дел. Ещё есть праздники – отличный повод разбавить обыденные дни горожан весельем, - поднявшись на просторную платформу, герцог и герцогиня отошли в сторону, давая возможность другим знатным гостям пройти либо в собор, либо же встать по обе стороны от входа. Среди гостей был и Артур в сопровождении своей жены – принцесса Дейна лишь днём ранее прибыла в Авелли по приглашению Марии, но уже привлекла к себе дюжину внимания что у простого люда, что у придворных. Изящных ход, надо сказать – привести ко двору женщину столь высокого положения и натравить на неё любопытные взгляды, сделать эпицентром всеобщего внимания, пока герцогиня обустраивается на новом месте. Да и сама Дейна едва-ли в обиде – она сменила не самую весёлую жизнь в Хермшире на пышную придворную жизнь в столице, теперь то она точно не будет чувствовать недостаток внимания как от мужа, так и от всех остальных.
- Ваша Святейшество, - Андрес поклонился вышедшему из дверей собора понтифику, поцеловав его перстень.
- Ваша Светлость, - с кивком ответил Папа Андресу, после чего перевёл взгляд на Марию, - Ваша Светлость, - улыбчиво повторил он, уже обращаясь к герцогине.
- Надеюсь, вы готовы к церемонии раздачи милостыни? – добавил Джованни вслед, после чего жестом приказал одному из кардиналов начинать. На платформу привели дюжину простолюдинов из числа тех, кто сегодня собрался и подножья собора, дабы лицезреть как свою герцогиню, так и отъезд своего герцога. Мария ещё не участвовала в этой церемонии, поэтому Андрес взял на себя смелости ненавязчивым примером показать, что нужно делать, хотя сам он лишний раз предпочитал не проводить эту церемонию и часто взваливал эту обязанность на кого-то из приближенных. Взяв из рук кардинала-викария монету, герцог подошёл к упавшему на колени простолюдину и приложил её ко лбу просящего.
- Пусть Создатель рассудит тебя по справедливости, пусть Мать сбережёт тебя и твою семью ото всех бед. Будь благочестив, прилежно молись за себя и ближних и помни, что ты один ответственен за собственную душу, - убрав монету ото лба, Андрес вложил её в раскрытые руки просящего, тот перекрестился и сложил руки, опустив голову. Посмотрев на жену, герцог взглядом предложил ей продолжить церемонию, сам же он вернулся на место, встав по правую руку от понтифика.

Пока Мария сделала шаг вперёд и продолжила церемония, с Андресом поравнялся Артур, встав по левую руку от него. Кажется, граф Хермшира был очень даже доволен, как и его бароны, занявшие более скромные места позади.
- Учитывая, что после переговоров есть шанс отправиться в Моргард и застрять там на время, надо оставить распоряжения адмиралтейству на случай принятия Хельмом мира. Корабли мы отдаём, что с офицерами и моряками? – спросил Артур полушепотом, не отводя взгляда от сестры. Андрес на пару мгновений перевёл взгляд на шурина, после чего вновь посмотрел на жену.
- Лорд-регент дал понять, что судьба мятежных моряков его не волнует и они могут остаться в Орллее. Впрочем, прикажите передислоцировать их в Санфолл, если что-то изменится и нам прикажут отдать их – дайте им выбирать, карцер в Атлантии или свобода на Тиле, - таким же полушепотом ответил герцог, - И если они решат, что на Тиле им будет лучше, отдать им наши корабли? – удивленно уточнил граф, - Нет, пусть забирают три корабля из того десятка, которые были куплены у Атлантии. Пусть всё выглядит так, будто моряки подняли бунт и угнали часть кораблей на Тиль, - ответил Андрес, улыбаясь уголком губ, - Бескровный бунт и угон? – с явным намеком на несостоятельность идеи ответил Уорчестер, - Отчего же. Пусть адмирал впишет понесенные убытки вследствие бунта на море. Ещё сообщите на Тиль, что у нас есть семь кораблей, которые мы с радостью пристроим где-то у них. Если они согласятся забрать их без привычного грабежа и разбоя, сообщим им карту передвижений, пусть перехватят и отбуксируют на остров, - Андрес посмотрел на шурина и улыбнулся своей ехидной улыбкой, после чего сделал шаг вперёд, когда Мария закончила церемонию. Несмотря на очевидное волнение, которое девушка должна была испытывать в связи с таким обильным вниманием к её персоне, герцогиня держалась уверенно и даже намека на какую-либо растерянность не выдавала, всё выглядело так, будто она уже не первый год этим занимается – похвально. Андрес еле заметно кивнул жене, как бы уверяя, что всё прошло отлично, после чего вместе с ней посмотрел на понтифика, ожидая ответа на поставленный вопрос.
- Непременно, Ваша Светлость, сразу же после исповеди, - улыбчиво ответил Барончелли, кивнув в ответ и сделав несколько шагов вперёд. Теперь Папа начал выступать с речью перед собравшимися горожанами, пока его высокородные гости стояли позади.
- Исповедь, - отчасти вздохнув, начал Андрес, обращая свой взгляд на стоявшую рядом жену, - Папе необязательно ведь знать про ведьму? – с улыбкой задал риторический вопрос герцог, намекая на то, что Барончелли ничего не знает о союзе с Изольдой и едва-ли Великому Инквизитору понравится эта идея, даже если всё это сделано во имя большого блага. Всем известна история о том, как семья сестры Джованни погибла от рук ведьмы и едва-ли за десяток лет он смягчился в отношении обладателей этого дара, посему будет разумно скрыть это от него.
После того, как Папа завершил свою речь под лозунги толпы, все последовали за ним внутрь собора. Ну, как все – понтифик и несколько его церковников и герцогская чета, придворные, которые не отправляются с герцогом на переговоры, отправились в палаццо, остальные остались ждать у подножья собора и заканчивать все приготовления к, пусть не шибко долгому, но пути.
- Мы оставим вас пока в одиночестве, нам нужно, - Джованни перевёл взгляд на свои непомерно тяжелые одеяния, излишне громоздкие для неформального времяпровождения, - Сменить облачение, - с кивком добавил он вслед, удаляясь из просторного зала вместе со своими подручными. Едва-ли Мария до свадьбы не бывала в этом соборе, да и сам Андрес знаком с его стенами ничуть не хуже стен палаццо, однако каждый раз собор находил чем впечатлить обывателя, даже такого неискушенного, как герцог. Величественное здание вмещало в себя до шестидесяти тысяч человек, не говоря о том, что на площади перед ним могло вместиться почти всё население Авелли. Центральный неф собора представлял собой сосредоточение множеств статуй прославленных церковных деятелей, надгробий и росписей на самые разнообразные мотив, а самом конце – огромная статуя святого Иоанна, держащая в руке Книгу Света. Статуе приписывают чудодейственные свойства и многочисленные паломники то и дело преклоняются перед ней, целуя бронзовые ноги основателя Церкви.
- Прекрасное сооружение, не так ли? – спросил Андрес жену, медленно шагая вперёд, оглядываясь по сторонам. Ему редко удавалось во время церемоний и официальных приёмов осматриваться и вглядываться в многочисленные реликвии петерианства, которые хранились здесь, поэтому многое он сейчас видел если не и впервые, то изучал подробно – уж точно впервые.
- Раньше этот собор был достойным домом для архиепископа, но теперь является папской резиденцией и надо бы расширить его. Я хочу собрать наиболее талантливых художников, скульпторов и архитекторов запада и построить дополнительные базиликальные части, внеся свой вклад в историю. Если Моргард признает власть Арвьерширского Папы, нужно будет разбавить орллевинскую архитектуру моргардской, показать, что этот собор, как и наша Церковь, вбирает в себя не только Орллею, - продолжил Андрес, осматриваясь по сторонам.

Андрес улыбчиво внимал словам жены, поглядывая на фрески и росписи. О моргардской архитектуре из них двоих лучше знала Мария, ведь с детства девушка жила в Моргарде, однако же представить себе этот необычный симбиоз было совсем не сложно. В мире нередко появляются ситуации, когда две культуры переплетаются и Орллея в этом плане всегда была впереди всех – Кьетшир, отошедший Орллее относительно недавно, ещё нёс на себе отпечаток лесного королевства, как и Эмбершир, ушедший из под власти запада многими веками ранее, всё ещё сохранял память о культуре прежней родины. Было ли в этом что-то плохое? Нет, даже наоборот – это было полезно, ведь так можно было созерцать разные культуру без надобности путешествовать за тридевять земель. Если простолюдин мог позволить себе накопить денег и отправиться хоть на край света, герцог и прочая знать были буквально прикованы к своим вотчинам и лишь изредка позволяли себе поездки в другие земли, да и то – вовсе не для того, чтобы посмотреть на архитектурный стиль или обычаи. Пусть жители города получат Моргард под боком, это разнообразит их жизнь и восприятие города в целом.
- В наших руках, - улыбчиво поправил Найтон супругу, - Жители платят охотнее налоги, если видят, что их часть уходит на нужды Церкви. Да и знати, думаю, пора затянуть пояса и отказать от постройки очередного палаццо, - пристройка к собору обойдётся дороже любого палаццо, естественно, однако не так, чтобы для этого пришлось поднимать налоги. Другой вопрос – новый собор и для него торговцам и гостям столицы таки придётся доплатить монету, либо же казначею урезать расходы на те сферы, которые сейчас не находились в приоритете. В любом случае, флот и армию трогать пока что нельзя и даже если денег свободных много не будет, новый собор будет строиться не за день – расходы можно растянуть на весь промежуток, а если Моргард таки примет условия признания власти Папы, последний и сам найдёт деньги с новых диоцензов на постройку, особенно если упомянуть о «моргардской» пристройке.
- Ваша Светлость, - обратился Джованни к герцогу, выходя из длинного коридора и направляясь в сторону исповедальной комнаты. Кабинки находились в слишком большом отдалении, да и зачем скрываться за сетью? Кивнув жене, Андрес направился вслед за понтификом. Когда двери комнаты закрылись позади, Папа занял место на стуле, а герцог – опустился перед ним на колени.
- Гордыня, - начал Найтон. Гордыня – то, чему герцог Орллеи придаётся регулярно и чуть ли не в каждой исповеди просит отпущение этого греха. Нет ничего плохого в том, чтобы здраво оценивает свои достоинства и преимущества, если только это не перетекает в слепую веру в то, что иные лишены подобного.
- Я придавался гордыне, нередко принимая других за менее значимых. Считал себя умнее, дальновиднее, игнорировал чужие слова, даже близких мне людей, - ничего конкретнее Андрес сказать не мог, поскольку гордыню распознать труднее всего в самом себе, нежели в окружающих. Пожалуй, те, кто были рядом с Его Светлостью и были свидетелями проявления этой гордыни, смогли бы лучше всё описать.
- Внутреннее противостояние всему и вся иссушает душу гордого человека, самодовольство, словно короста, покрывает ее грубым панцирем, под которым она мертвеет и становится неспособной к любви, дружбе и даже к простому искреннему общению. Умерь свою гордыню, принимай себя так, как принимают тебя другие, - ответил понтифик, после чего герцог продолжил.
- Похоть, - неохотно пробормотал мужчина, - Похоть или блуд? – настороженно спросил Джованни, впервые за долгое время услышав раскаяние герцога про этот грех, - Похоть, - более уверенно ответил Найтон, ведь в блуде он точно невиновен, - Придавался с женой плотским утехам не столько с целью зачать ребёнка, сколько получить удовольствие, - пожалуй, в таком могут сознаваться бесчисленное множество людей, но факт активного злоупотребления вовсе не делает этот грех недостойным упоминания.
- Чрезмерная страсть ведёт к отдалению об Богов. С другой стороны, любовь мужа и жены отражают божий промысел и коль нет блуда, похоть не отягощает твою душу. Не позволяй похоти овладевать собой и тем паче перерастать в нечто действительно порочное, - кажется, понтифик был обескуражен и ожидал чего-то более интересного, но не все мы получаем то, что хотим.
- Гнев, - и вот он, третий грех, - я часто гневаюсь и позволяю чувствам брать верх. Иногда принимаю решения под воздействием гнева, говорю слова, которые обычно не сказал бы, - гневу придаются многие, но гнев власть имущего может обернуться настоящей катастрофой для миллионов людей. Ответственность больше и тяжесть греха соразмерно растёт.
- Гнев возложен Богами в человеческую душу для отвращения всегда неподобающего и греховного, однако он был извращен и часто берёт верх по самым мелочным поводам. Неправедный гнев – тяжкий грех. Усмиряй его и никогда не давай овладевать собой, в какой бы ситуации ты не был бы, - кивком Андрес дал понять Папе, что на этом печень закончился, хотя, разумеется, самую важную часть он таки скрыл и не беспричинно. Как бы там не было бы, не в каждом грехе следует каяться, особенно если это может обернуться настоящей катастрофой для всех вокруг, включая самого герцога и даже Папу. Пусть это останется на совести Андреса, если уж такова его ноша, как правителя.
- Во имя Отца и Матери, отпускаю тебе все твои грехи, - пробубнил Джованни, после чего герцог встал с колен и вышел вместе с Папой из комнаты. Спустя мгновение он уже оказался рядом с женой, которую взял за руку.
- Боюсь, я не могу больше откладывать отбытие, - взгляд герцога перекинулся на маг в сторону – к понтифику, - Могу ли я просить благословение у жены, Ваше Святейшество? – задал он вопрос, на что тот понимающе улыбнулся и кивнул. Впрочем, вполне символично – Мать-Защитница благословляет тех, кто отправляется на войну, а чем переговоры о войне – не война? Отец хранит мир, Мать оберегает на войне. Встав на одно колено перед Марией, Андрес склонил голову.

Андрес перекрестился и встал с колена, улыбчиво поцеловав жену. Джованни дождался, когда герцогская чета наконец попрощается и протянул руку, когда Найтон подошёл. Оставив поцелуй на перстне, герцог направился к выходу из собора, а понтифик и герцогиня остались на месте.
- Его Светлость сказал, что у него есть планы по расширению Собора Святого Ангела и Вы поддержали эту идею. Отрадно видеть, что в столь короткий промежуток времени герцогиня прониклась важностью церковных вопросов, - улыбчиво начал Барончелли, жестом руки предлагая девушке проследовать к исповедальным кабинкам – всё же они никуда не спешат, в отличие от герцога, поэтому можно придерживаться в полной мере церемониала. Наверняка у Марии накопилось грехов даже за столь короткий промежуток времени своего правления – чем выше статус человека, тем тернистее пусть и тем чаще его вера подвергается испытанию, а границы праведности размываются. Крестьянину жить проще, у него есть чёткое понимание добра и зла, ему легко чтить Книгу Света, божьи заветы и он почти лишён искушений, ведь и возможностей для воплощения богопротивного куда меньше. Короли, герцоги, графы, как и все власть имущие в целом, подвержены этим искушениям больше, а что раньше они считали хорошим и праведным, может оказаться пагубным для их подданных. Самый частый вопрос на исповеди, который Андрес отучился задавать разве что спустя год своего правления – может ли быть личный грех человека окуплен общественным благом? Однозначного ответа нет и всегда всё зависит от обстоятельств и деталей, однако, чаще всего, грех допустим, если его свершением будут спасены миллионы жизней. Однако принимать это за установку и считать себя вправе грешить невозбранно, прикрываясь общественным благом недопустимо – каждый подобный грех должен быть искуплен в полной мере, а сам человек должен искренне раскаиваться и никогда более не прибегать к нему, ища иные пути, пути более праведные.
- И пока мы не начали исповедь, нам бы хотелось обсудить иной вопрос. Аннулирование прежнего брака Его Светлости, выполненное по нашему разрешению и в соответствии с канонами Церкви, прошло не так, как мы ожидали. Церковь выступила на стороне этого решения и с нашей инициативы провела серьёзную работу над тем, чтобы вся многомиллионная паства знала о причинах этого события. Люди приняли это, но некоторая часть пребывает в смятении, не в последнюю очередь из-за ещё свежей памяти о вашей предшественнице. Думаю, со временем они воспылают с новой силой к своей новой герцогини, как только прознают о её набожности, - улыбчиво проговорил Барончелли, когда они завернули в очередной длинный коридор, украшенный фресками и росписями, переполненный статуями и изваяниями.
- Ещё мы знаем о плане строительства нового собора. Дорогостоящее предприятие, но очень важное и нужное для жителей Орллеи. В такие времена особенно актуальна роль Церкви, когда политика и война пытаются разобщить людей, - естественно, Джованни не был оголтелым фанатиком и вовсе не навешивал лапшу новоиспеченной союзнице, прекрасно отдавая себе отчёт в том, что собор и Церковь в целом – сильный отвлекающий инструмент, который может заставить миллионы орллевинцев быть более «сговорчивыми» с неоднозначной политикой светских властей и Мария наверняка поняла Папу правильно.
- Собор Святого Ангела фактически никогда не переставали строить. Возведенный в VIII веке, он соответствовал тогдашнему времени – воинствующий, с крепкими стенами и небольшими окнами. Не единожды петерианцам приходилось держать оборону в этих стенах во время многочисленных религиозных войн в панагистской Орллее, пока петерианство не было признано и пережитки прошлого не покинули запад. В начале XI века, сразу после объявления петерианства государственной религией королевства, собор был перестроен и принял облик торжествующего. Возможно, вскоре ему предстоит вновь ощетиниться, - естественно, у собора была богатая история за все прошедшие века и он оставался предметом гордости как минимум для верующих на западе, если не для всего петерианского мира. Под «торжествующим» понтифик предполагал более «мягкие» очертания, менее грубые формы и, в целом, «мирный» вид. Раньше собор был окружен стеной, отдаленно напоминающей крепостную, однако в 1254 году она была снесена, а материалы использованы для постройки одной из церквей, которые сейчас окружают главный собор Орллеи. Много чего Джованни мог бы рассказать об истории собора и в целом Церкви, но герцогиня едва-ли пришла сюда слушать лекции истории, к тому же, учитывая религиозное рвение её сестры, наверняка и сама неплохо разбирается в этом вопросе, пусть даже в общих чертах.
[AVA]http://i.imgur.com/FD3jjjV.jpg[/AVA]
[STA]Арвьерширский Папа, Великий Инквизитор, глава данактийского ордена[/STA]
[NIC]Giovanni Baroncelli[/NIC]

- Естественно. Мне, в частности, и Инквизиции, в целом, хорошо известна персона вашей благочестивой сестры. Сложно найти более рьяного борца с ересью, так много сделавшего для очищения целого королевства от скверны и ереси, - кивнул Папа на слова Марии, - Её опека и ваше родство однозначно пойдут на пользу вам в новом положении. Те верующие, кто поддерживает деятельность Святой Инквизиции не могут не поддерживать вашу сестру, а через неё – вас. К счастью, в Орллее вопрос ереси не стоит так остро, но вы ясно сможете показать силу своей веры и другими способами, - добавил Барончелли вслед. Нет, в Орллее тоже горели костры, однако они не идут ни в какое сравнение с «моргардским пожаром», объявшим всё королевство целиком. Сам Джованни активно потворствовал этому пожару, набивая влияние и авторитет за счёт участия в громких делах что до своего избрания Великим Инквизитором, что после. К слову, о посте Великого Инквизитора – пока нет признания его статуса Папы, Джованни намерен задержаться на своём посту и не в последнюю очередь за счёт королевы Моргарда и её сестры. Костяком Инквизиции всегда оставались Орллея и Моргард, здесь «набивали руку» наиболее влиятельные инквизиторы и именно от голосов здешних борцов с ересью будет зависеть то, кем станет следующий Великий Инквизитор или же сохранит за собой место нынешний.
Слова герцогини о своей кузине звучали на удивление лояльно. Полагаясь на собственное человеческое чутье, Папа ожидал хотя бы тени неудовольствия со стороны собеседницы, но её не было и это было одновременно радостно и настороженно – либо же у новой жены герцога все понимающее сердце, либо же она не придаёт таким «мелочам» должного внимания. А может придаёт, но не считает нужным придавать это какой-либо огласке? Такое тоже имеет место быть и тогда понтифик и новая герцогиня уже имеют общего больше, чем считалось Папой днём ранее.
- Мы одобряем эти планы, Ваша Светлость, - с удивлением, но улыбкой, ответил Джованни. Естественно, помимо положения новой герцогини его волновало, не в последнюю очередь, положение Новой Церкви и всё предлагаемое, тактично обёрнутое в церковную ширму, даст и духовенству ощутимой прибавки к репутации в глазах жителей западного герцогства. Любая благотворительность должна приносить выгоду обеим сторонам, ведь в Орллее, больше нежели в других частях света, светская власть тесно переплетена с Церковью и что хорошо для первой, то и второй не в обиду.
- Помимо озвученного вами, мы можем привлечь и собственные ресурсы. Данактийский орден простирается по всей Орллее и монахи могут принести в мир вести о щедрости Церкви и новой правительницы. Насколько нам известно, на западе есть несколько монастырей с крайне плачевным состоянием дел, если вы возьмёте их под собственное покровительство и поможете им в решении их проблем, эти случаи эхом разнесутся по сердцам жителей, - помочь всем невозможно, всегда были и будут бедные, голодные и больные, но несколько показательных случаев могут сыграть свою роль, а прочим внушить надежду на то, что когда-то и им достанется благодать. Богачи же, состоятельные торговцы и успешные ремесленники, будут охотнее отдавать свои деньги Святой Матери Церкви, если будут видеть её работу в деле, а знать, в свою очередь, наверняка последует примеру герцогини и тоже перестанет прятать излишки в сундуках, а пожертвует хотя бы их часть на нужды духовенства, в надежде примкнуть к пиршеству.
- Мы позаботимся о том, чтобы курия занялась вопросом строительства приютов и, в согласии с городскими властями и советниками Вашей Светлости, заложила первый камень фундамента. Думаем, этот вопрос ещё нужно будет обсудить всесторонне, но препятствий никаких нет, лишь бы было золото на их возведение. Постройка приютов привлечет к работе много людей, сидящих сейчас без дела и плата за неё даст им возможность прокормить себя и свои семьи, что тоже едва-ли останется незамеченно, - постройка, будь то храма, приюта или жилого дома, всегда благотворно сказывается на репутации того, кто строит. Строительных дел мастера всегда в поисках работы и когда им таки удаётся найти применением собственным навыкам, они не забывают чьим кошельком оплачен хлеб на столе для их детей.
- Нам лишь остаётся жить надеждой, что стараниями герцога и волей Создателя и Защитницы Моргард решит примкнуть к нашей пастве и принять участие к облагораживанию облика Церкви, а может и к возведению новой, словно тот собор, который предстоит построить, - с улыбкой ответил Джованни. Если дадут боги, герцогу в его предложении поможет и королева Моргарда, ведь её сестра стала герцогиней и близкой к Новой Церкви. Было бы странно ожидать, что две сестры останутся под сенью разных Церквей и будут поклоняться разным понтификам, но и исключать подобного нельзя было – в первую очередь убеждать надо будет духовенство Моргарда, а там целый винегрет.
- Начнём же исповедь? – улыбчиво спросил Барончелли, жестом показывая на одну из двух исповедальных кабинок. Войдя в свою, Папа уселся на место.
[AVA]http://i.imgur.com/FD3jjjV.jpg[/AVA]
[STA]Арвьерширский Папа, Великий Инквизитор, глава данактийского ордена[/STA]
[NIC]Giovanni Baroncelli[/NIC]

Джованни внимательно слушал исповедь герцогини, держа в руке небольшой позолоченный нательный крест. Кем бы они оба не были за пределами этих стен, здесь Папа был обычным духовником, а Мария – обычным человеком, чья душа так или иначе ищет прибежище в священных стенах собора. Сильные мира сего более всего нуждаются в наставлении, ведь их бытовые проблемы куда значимее любых других. Развращенный правитель может сотворить великое зло, а праведный – великое добро, задача пастыря – следить за тем, чтобы добро превалировало над злом, в том числе и посредством этих исповедей.
- Не всё так однозначно, дитя, - начал Барончелли, когда девушка закончила свой пассаж, - Вера учит прощать врагов, всё верно. На смену талиону пришло петерианское всепрощение, но мы бы сейчас не стояли здесь и сейчас под сводом этого величественного храма, ежели прощали всех без разбору и независимо от того зла, которое нам причиняют. В своих проповедях святой Иоанн призывал своих последователей поступать с другими так, как мы бы хотели, чтобы с нами поступали. Трактовать это можно по-разному, в том числе и так: будь вы на месте вашего недоброжелателя и соверши вы те злодеяния, которые вменяете им сейчас, хотели бы вы, чтобы вас постигло возмездие за содеянное или же желали бы остаться безнаказанными? – иными словами, если человек представляет себя на месте врага и нынче считает, что наказание будет справедливым даже «с чужой колокольни», тогда принцип всепрощения не нарушен.
- С другой стороны, нам не следует забывать, в каких условиях жил святой Иоанн и какому люду проповедовал эти догматы. Как бы нам не хотелось выглядеть выигрышно по сравнению с язычниками, петерианцы ранней эпохи отличались жестокостью, ведь сама наша вера возникла в вулканическом жерле междоусобных войн и конфликтов. Петерианцы резали язычников, язычники – петерианцев, а ведь ещё к религиозному мотиву прибавлялась и злополучная вендетта, когда семьи вырезали друг друга под корень. Святой Иоанн, будучи человеком дальновидным и просвещенным, хотел положить конец этой резне и потому призывал своих сторонников прекратить вражду, в надежде, что язычники тоже перестанут охотиться на них. Фасад петерианской веры украшен, но не камнями, а оружием, а вместо золотых венцов стены его увешаны щитами, вместо подсвечников, кадильниц и кувшинов обставлен этот дом сёдлами, упряжью и копьями – так писал святой Мантин в Евангелие о жизни Иоанна, когда описывал период становления новой веры. Трактуя и беря на веру какие-либо догматы, мы обязаны смотреть и на обстоятельства, в которых они были установлены. Сейчас более нет кровопролитных войн, сейчас собор Святого Ангела не украшен щитами и не обнесён кольями, - ловко Папа провёл аналогию «храма» из цитаты святого Мартина с Собором Святого Ангела, будто Мартин говорил об этом соборе, а не об образном. Барончеллизм, помимо прочего, само собой постарается придать главному собору запада главенствующую роль, а постройка нового крыла должна ещё более возвысить его в глазах всего остального мира, дабы ни у кого не возникло сомнений относительно того, какая церковь из тысяч должна именоваться первостепенной.
- Но и подставлять вторую щеку нужно уметь. Будет в высшей степени неправильно спускать грехи врагов, особенно если нет надежды на их исправление. Пусть основатели Церкви едва-ли согласятся со мной, однако я скажу так – поступайте с врагами так, как они того заслуживают. Талион в этом плане вполне справедлив, но никогда не забывайте о милосердии – если урон, нанесенный вам, поправим и враг ещё может быть обращен на путь праведный, протяните руку помощи, а ежели нет, тогда пусть ответят за причиненное зло, - вторая же тема была более пикантна, но достаточно обыденная для каждого человека
- Как сказано в «Песне всех песней» - «крепка, как смерть, любовь, люта, как преисподняя, ревность». Ревности не следует стыдиться, ведь даже последователи Иоанна ревновали друг друга к Учителю, желая быть как можно ближе к нему. Равнодушие ужасно, но ревность не менее ужасна, порою заглушающая голос разума и лишающая человека нравственной свободы. Истоки этого чувства лежат в недостатке доверия к человеку и недостатке благородства в душе любящего. Истинная любовь не порабощает человека, а стремится уважать в нем ту царственную свободу, которая является чертой образа богов. Оба супругу должны стараться не давать пищи для обоюдной ревности, но если для крестьянина это вполне возможно, то люд благородный, в силу образа своей жизни и необходимости иметь множества связей, будь то дружественных, будь то политических или экономических, лишены подобного дара. Каждый петерианец обязан сделать всё возможное, чтобы дух блуда даже не оцарапал его душу, в награду же боги не допустят ничего, чтобы питало их ревность. Скажу так – старайтесь жить общим делом, ведь живя в разных мирах и занимаясь совершенно разными делами, супруги даже не желая того разъединяются, перестают быть одним целым, коим положено им быть по слову божьему. Что же до скребущего чувства – учитесь доверять своему супругу, без доверия нет любви, без доверия это всего лишь эгоистичное желание обладать другим человеком, - Джованни сделал небольшую паузу, поглаживая крест в руке.
- Возможно, вы оглядываетесь назад и вспоминаете отца вашего супруга, известного тем, что сожительствовал с любовницей и в результате связи с которой появился, собственно, ваш муж? Я знал почившего герцога и могу с уверенностью сказать, что это один из самых благочестивых людей, которых знал мир, а та связь, из-за которой у вас могут появляться недостойные мысли, была в высшей степени необходима для выживания его рода. Не будучи в силах нарушить заповеди божьи и расстаться с той женой, которую сами боги избрали ему, герцог, ведомый желанием продолжить свой род, пошёл на прелюбодеяние – тяжкий грех, но Его Светлость покаялся в нём и до конца своих дней искал прощения. Не сомневаюсь, его сын не будет знать такой проблемы, а потому и повода отходить от заповедей у него не будет. Вы же, как супруга, руководствуясь Книгой Света и заветами, должны во всём помогать ему, доверять и молить богов, чтобы они благословили ваш союз здоровыми детьми. Признаю, я и сам не так давно пытался понять волю богов – зачем они допустили первое бракосочетания Его Светлости, коль ранее засвидетельствовали ваш союз, и пришёл к выводу, что это было не что иное, как испытание – ваше и Его Светлости. Год вы оба жили порознь, вас боги уберегли от нового, греховного брака, а Его Светлость наказали за отступление от праведного пути. Те печальные события, которые привели к нынешним, в действительности лишь замысел божий. Пожалуй, более явственного знака никто и никогда не получал, а воля богов никогда ещё не была более понятной. В меру своих сил укрепляйте ваш союз, а боги позаботятся об остальном, - не то, чтобы Барончелли сильно волновал брак Его Светлости, как и хитросплетения его образования, однако каждый духовник должен стараться придать уверенности пастве, особенно жене герцога, которая должна родить наследника. Верил ли сам Джованни в то, что Белая Свадьба и всё последующее – знак божий? Вполне, боги и в Книге Света не отличаются особым милосердием, чего стоит город мертвых младенцев?
[AVA]http://i.imgur.com/FD3jjjV.jpg[/AVA]
[STA]Арвьерширский Папа, Великий Инквизитор, глава данактийского ордена[/STA]
[NIC]Giovanni Baroncelli[/NIC]