Загородная резиденция герцога не могла не поражать своей красотой. София с наслаждением разглядывала колоны и арки, в то время, как слуга чинно шествовал впереди нее, показывая дорогу. Девушка старалась не поддаваться волнению. В конце концов, что такого необычного в светском видите, тем более, когда речь идет о тете и племяннице? Впрочем, в глубине души, леди Сорренто осознавало, что для ее беспокойства были некоторые причины. Прежде всего – сама Лукреция. К сожалению, София не имела возможности видеться с тетей на протяжении многих недель, с тех самых майских дней, когда леди Грациани в последний раз ступила под своды авелльского палаццо в качестве герцогини. И теперь девушка гадала, в каком душевном состоянии застанет свою тетю, на долю которой выпало столько потрясений. Разумеется, София не собиралась бередить ее раны и заводить разговоры на непозволительные темы. Она всегда придерживалась мнения, что люди сами расскажут о своих бедах и переживаниях, если пожелают этого, а если нет, то разумнее проявить воспитанность и промолчать, выразив свою поддержку в ободряющей улыбке или пожатии руки.
Поднявшись по мраморной лестнице и пройдя через анфиладу комнат, София вспомнила о тех забавных рассказах, что поведала ей леди Орллеи, живописав ужасное отношение герцогской тетушки и тот страх, что леди Найтон успела ей внушить. Софи отнеслась ко всему этому с удивительным спокойствием. Конечно, главным образом из-за того, что ей самой посчастливилось не попасться на глаза этой грозной леди, «распекавшей за один неточный реверанс», как высказалась Селин. Но еще и потому что, после всего произошедшего на Белой Свадьбе, приоритеты страха девушки несколько сместились. И если раньше она могла прийти в трепет от одного только косого взгляда или недоброго слова, то теперь, когда на ее глазах чуть было не погибла вся ее семья, человек, которого она любит больше самой жизни, и тетя Лукреция, к которой девушка безмерно привязалась, они могли вызвать только легкую досаду, но не более того.
Ступив в гостиную, София сразу же увидела Лукрецию и приветливо ей улыбнулась. Склонившись в почтительном реверансе, девушка произнесла:
- Здравствуйте, миледи, благодарю за то, что согласились принять меня.
Выпрямившись, Софи сделала быстрый знак служанке, что прибыла вместе с ней и все это время держалась за ее спиной. Та выступила вперед и, также поклонившись леди Грациани, протянула той небольшую шкатулку, украшенную замысловатой резьбой.
- Прежде всего позвольте поздравить вас с рождением детей и преподнести небольшой подарок, - вымолвила София, наблюдая за тем, как шкатулка оказывается в руках Лукреции.
Подарок представлял собой две маленькие, абсолютно одинаковые игрушки, мастерски изготовленные из серебра и бело-молочного перламутра. А небольшие колокольчики, располагавшиеся по бокам, отзывались мелодичным перезвоном, стоило только взять игрушку в руки. София понимала, что на рождение герцогских отпрысков больше пристало бы одарить их родительницу золотом и драгоценностями. Но она надеялась, что Лукреция оценит душевность ее дара, ведь девушке действительно хотелось порадовать свою тетю и проявить искреннее внимание к ее малышам.
- Вилла очень красива, - с легкой улыбкой произнесла Софи, успев оценить не только внешнюю архитектуру и великолепный внутренний дворик, но и прекрасную роспись потолков, скульптуры и фрески, коими была украшена загородная герцогская резиденция. – Леди Орллеи пыталась мне ее описать, но, несомненно, всегда лучше увидеть собственными глазами.
Служанка почтительно отступила к дверям. Одно из высоких окон было распахнуто благодаря чему легкий летний ветерок беспрепятственно проникал в гостиную. 
- Как вы, миледи? – спросила Софи, ничего более к вопросу не прибавив. Лукреция была вольна ответить обычной учтивостью и повернуть разговор в более светское русло. А могла и высказать свои истинные мысли.

Отредактировано Sophia Kastellany (2017-07-30 21:56:53)

При словах своей тети о том, что София сможет лично вручить подарок их маленьким обладателям, девушка с улыбкой кивнула. Она видела с каким живым блеском в глазах Лукреция рассматривает игрушки и была довольна, что смогла порадовать свою родственницу, на долю которой, в последнее время, выпало не так уж много радости.
- Я буду счастлива увидеть малышей и, надеюсь, что новые игрушки удовлетворят взыскательный вкус маленьких лорда и леди, - шутливо отозвалась девушка.
Слуги покинули гостиную, повинуясь знаку леди Грациани. Признаться, София была этому рада. Не то, чтобы ее смущали слуги, но так создавалась более доверительная атмосфера, располагающая к большей откровенности. Что и подтвердили слова Лукреции, когда она ответила на вопрос Софи.
Большинство из того, что услышала девушка не явилось для нее новостью. Леди Орллеи, уже успевшая побывать у Лукреции, вкратце пересказала ей о нынешнем положении вещей в жизни бывшей герцогини. Но знать сухие факты – это одно, а разделить чувства той, кого они непосредственно затрагивают, - совсем другое.
В свою очередь Лукреция спросила о последних новостях из герцогского палаццо. Но прежде чем начинать обстоятельный разговор, Софи спросила:
- Миледи, давайте присядем?
И дождавшись позволения тети, удобно расположившись в одном из кресел с низкой спинкой, леди Сорренто начала отвечать на заданный ей вопрос:
- В палаццо все относительно спокойно, миледи. Ее Светлость, леди Уорчестер, шлет вам свои добрые пожелания. Сейчас она решила уделить свое особое внимание благотворительности. Поговаривают, что еженедельная раздача милостыни будет увеличена из личных средств герцогини. Что, конечно, находит одобрение, как и у знати, так и у простого люда. Так же я слышала что-то о монастырях, кои Ее Светлость решила взять под свое покровительство, - произнесла София, быстро припоминая о чем в последнее время говорят в палаццо. Разумеется, тихих сплетен по поводу личной жизни герцога и герцогини, леди Сорренто и не думала касаться. Слухи и домыслы всегда будут царить в любом обществе, такова человеческая натура. Да и вряд ли Лукреция задавала свой вопрос с целью выведать какие-нибудь особенно щекотливые сплетни. -  Так же при дворе сейчас гостит графиня Элверширская, - продолжила Софи, - Разумеется, ее приезд не мог поколебать налаженную светскую жизнь палаццо, но тем не менее… На всевозможных церемониях можно наблюдать, как двор словно бы расходится на две стороны. Становится более ясно, кто поддерживает обвинения, выдвинутые лорду Данкворту, а кто остается на его стороне. Впрочем, хочу добавить, что Ее Светлость умело маневрирует между этими «дворцовыми течениями» и не выказывает своей явной поддержки ни одной из сторон. – При этих словах София на миг отвела взгляд в сторону, отлично помня, что произошло на недавнем суде. Как графине было любезно предоставлено самое почетное место в зале – по правую сторону от временно пустующего герцогского кресла. Но вместо упоминания об этом, девушка коротко пересказала о самом суде, сути наиболее интересных дел и тех решениях, которые были приняты герцогиней. Затем, она припомнила еще кое-что:
- Совсем недавно, аккурат в день рождение леди Уорчестер, в палаццо прибыла вдовствующая королева Риалль Дальмонт. Я видела ее, такая красивая леди. У нее одухотворенное лицо, словно бы сошедшее с церковной фрески, а все движения полны грации и скрытого достоинства, только вот, - девушка коротко вздохнула, на краткий миг воскрешая в памяти лицо вдовствующей королевы, - глаза какие-то странные. Спокойные, взгляд благожелателен, но где-то в его глубине как будто затаилась вечная грусть. Я знаю, что Ее Величество вынуждена была оставить сына во Фйеле, и должно быть, это разлука гложет ее больше прочего, - закончила Софи, невольно возвращаясь мыслями к тому, что сказала Лукреция чуть раньше.
Она видела, сколько скрытой боли отразилось в чертах леди Грациани, при словах о том, что ей предстоит расстаться с детьми. И вспомнила, что испытала сама, впервые услышав эту «потрясающую» новость от Селин. Должно быть, ни одно женское сердце, только если оно окончательно не зачерствело, став мертвым подобно камню, не сможет спокойно вынести разговоры о разлуке матери с ребенком.
- Леди Орллеи уже рассказала мне о том, какое решение принял герцог, относительно своих детей, - тихо промолвила София, понимая, сколь болезненна эта тема для Лукреции. – Но, полагаю Его Светлость поступает так, искренне заботясь о них. И, наверное, это самое трудное для родителя – ставить на первое место интересы ребенка и жертвовать ради этого всем. Вы уже знаете, кому будет доверена защита детей?
Софи говорила спокойно, но лицо выдавало ее напряжение. Она с осторожностью подбирала каждое слово, избегая фраз, вроде: «кто будет растить ваших детей?».
Интересно, что бы сказала Лукреция, узнай она сколько ее племянница приготовила аргументов против решения герцога. После разговора с леди Орллеи, София проворочалась всю ночь, не в силах заснуть. Тысяча мыслей бушевала в ее голове, заставляя девушку вставать с постели и ходить по комнате из угла в угол.
Почему детей нельзя оставить с матерью, пока они совсем еще младенцы, хотя бы на первые пару лет? Ведь всем известно, что в их времена малыши умирают довольно часто и прежде чем Франческо станет действительно ценным претендентом на герцогский титул, он должен пережить хотя бы первые три года. А вот потом, когда дети окрепнут их можно будет передать в нужные руки, для дальнейшего обучения, что, собственно, было привычно в их мире. Так для чего же разводить эту драму? Тем более, что к тому времени, герцог успеет обзавестись не одним законным наследником.
Да и потом, если бы все было так просто, то через бастардов можно было бы управлять любым высокородным лицом, начиная от баронов и заканчивая королями. Взять к примеру Его Величество, короля Дариона, который славен своими бастардами. Ведь все они благополучно выросли, несмотря на его жесточайшую политику против ведьм, которая наградила его сотней врагов. Однако, все его дети, как законные, так и нет, благополучно здравствуют. Разумеется, кроме тех, кого он сам толкает под жернова собственной политики.
К тому же, как все это представляет себе Его Светлость? Неужели кто-то выкрадет Франческо, приставит нож к его горлу и будет строчить гневные письма герцогу, требуя, чтобы тот сложил с себя все регалии и отправился побираться на паперти?
Вся ситуация казалась Софии слишком надуманной и преувеличенной.
Но под утро, к измученной от бессонной ночи девушке пришли и другие мысли. Она подумала о том, что Лукреция вовсе не беззащитна. Ее отец отнюдь не последний человек в Орллее, обладающий влиянием, наделенный умом и хитростью. Да и леди Хайгарден, была не так проста и, конечно, могла бы найти способ вступиться за своих внуков. И если никто из них не пожелал повлиять на решение герцога, кто она такая, чтобы будоражить тетю своими аргументами, сколь логичными они бы не казались ей самой? Жизнь при дворе научила Софию держать свои мысли при себе даже тогда, когда отчаянно хотелось прокричать их, взывая к разуму другого человека. И сейчас, она решила, что будет лучше не растравливать раны Лукреции, раз уж та уже смирилась с решением бывшего супруга. В конце концов, жизнь идет дальше, а время способно многое менять.
- Знаете, тетя, а ведь вы могли бы послать вместе с детьми человека, которому полностью доверяете, - произнесла Софи, – Кого-нибудь, кто будет писать вам лично, так часто, как потребуется, и держать в курсе всего, что связано с детьми. Все же графы графами, бароны баронами, но с маленькими лордом и леди постоянно будут другие люди. И было бы славно, если бы среди них, в ближайшем окружении Франческо и Клариче, находилось ваше доверенное лицо. Так у вас будет возможность держать ситуацию под постоянным контролем, даже на некотором расстоянии. А вашим детям, когда они немного подрастут, это даст ощущение неотрывной связи с матерью.
Девушка посмотрела на Лукрецию, надеясь, что та правильно воспримет ее слова. Ведь будь она на месте тети, то непременно бы приставила к своим детям кого-то, кто докладывал бы ей о каждой их царапинке. Раз уж у нее самой не было бы возможности неотступно быть рядом с ними.

Отредактировано Sophia Kastellany (2017-08-08 05:19:54)

София кивнула, пообещав передать ответные добрые пожелания Ее Светлости. Сказать по правде, она не могла похвастаться особенно дружескими отношениями с леди Уорчестер. Та, несомненно, была вежлива с ней, но не выделяла из сонма прочих придворных дам. Хотя, собственно, Софию устраивала ее тихая жизнь при дворе и к большему она не стремилась. Девушка старалась придерживаться нейтральной позиции, касательно всего, что связано с семьей герцога, не допуская со своей стороны даже шепотка. Даже будучи столь юной, леди Сорренто уже прекрасно уяснила, что всякая сплетня, как бы тихо она не была произнесена, рано или поздно достигнет чьих-нибудь не тех ушей. Потому, по некоторым вопросам, девушка не откровенничала даже с Селин, впрочем, и не осуждая ту за некоторые особо пылкие высказывания. Софи просто не видела в них ничего такого, понимая, что леди Орллеи просто более эмоциональна и не так сдержана в проявлении своих чувств.
От девушки не укрылась легкая тень, пробежавшая по лицу Лукреции, при упоминании о графине Элвершира. Но тетя быстро взяла себя в руки и, выслушав ее реплику, Софи также спокойно ответила:
- Вы правы, миледи. Но меня успокаивает мысль, что вся эта грязь льется исключительно от отчаяния. Леди Элвершира похожа на пса, которого посадили на цепь. И за неимением возможности укусить, он лишь истошно лает, стараясь нагнать страх,- тихая усмешка отразилась на ее губах.– К сожалению, или к счастью, каждый сам для себя решает, чему верить. Только сдается мне, что за всей этой драмой кроется вполне хладнокровный расчет. И, более того, наверняка у леди Элвершира уже просчитаны все линии поведения на случай любого судебного исхода.
Девушка спохватилась, но слова уже были произнесены. А ведь она совсем не хотела тревожить свою тетю, а должна была, наоборот, постараться успокоить Лукрецию. Впрочем, Софи отлично знала, что леди Грациани отнюдь не глупа и вовсе не наивна.
- Мне бы тоже хотелось засвидетельствовать свое почтение Ее Величеству, - с легкой улыбкой сказала София, когда разговор коснулся леди Дальмонт. – Расспросить ее о жизни во Фйеле, о королевском дворе. Иногда я так жалею, что не родилась мужчиной и не имею возможности свободно путешествовать. У вас никогда не было подобного чувства?
Однако, следующие слова леди Грациани, заставили Софию удивиться и немного растеряться. Она чуть поддалась вперед, ободряюще сжимая тетины ладони в ответ. Девушка понимала, что для Лукреции это непростая просьба, но, признаться, она не ожидала, что ей предложат самой же воплотить в жизнь собственную идею. Впрочем, известие о том, что малыши, пока что, не покинут Авелли, а, более того, будут совсем рядом с ней, в герцогском палаццо, порадовало Софию. И эта радость вытеснила из мыслей девушки всякие сомнения.
- Конечно, миледи, я с радостью исполню эту просьбу, - несмотря на приятные эмоции, леди Сорренто ответила со всей серьезностью, подкрепив слова еще и уверенным взглядом, и легким кивком. Она хотела дать понять Лукреции, что та может полностью положиться на нее.
- Но у меня будет ответная просьба, тетя, - произнесла Софи, после некоторого размышления. – Я осмелюсь попросить вас, при следующей беседе с Его Светлостью, упомянуть о том, что вы желаете, чтобы ваша родственница, была рядом с вашими детьми. Чтобы мое постоянное присутствие рядом с маленькими лордом и леди, не казалось герцогу странным или подозрительным.

Отредактировано Sophia Kastellany (2017-08-11 07:29:46)

Люди довольно слабы по своей природе. И ради своей выгоды способны совершить множество подлостей. Однако, даже у этого должны быть свои границы. И есть в мире такие проступки, которые прощать невозможно. Один из них – предательство. Особенно такое, которое было совершенно умышленно, с полным осознанием своих действий. И как же наивен тот, кто полагает, что может контролировать людей, уже единожды предавших его. Враг навсегда остается врагом, даже если и спрятал оскал, пока ему это выгодно. Но стоит обстоятельствам перемениться, как он вновь покажет свои зубы, и на этот раз, наученный прошлым опытом, будет действовать гораздо умнее. Жизнь же слишком непредсказуема, чтобы самоуверенно полагать, что тебе всегда будет хватать сил и средств купить призрачную верность подобных людей.
- Эта женщина пошла против собственной крови. И оставлять хотя бы малую власть в ее руках – безумие, - покачала головой Софи, впрочем, тон ее был спокоен. За прошедшие полгода она научилась ничему не удивляться. Ей только становилось интересно: до каких высот может дойти человеческое заблуждение? И как низко может пасть логика и разум, когда иная самоотверженная преданность оценивается ниже, чем самое низменное из предательств? – Не беспокойтесь, миледи. Боюсь, что я обделена многочисленными дарованиями леди Элверширской, для того, чтобы хоть как-то сравниться с ней в манере поведения, - усмехнулась леди Сорренто. – И раз что-либо поделать все равно не в нашей власти, остается только держать лицо. Впрочем, вы, слава Создателю, вскоре будете под защитой разумного супруга. – Девушка чуть улыбнулась, а взгляд смягчился и в нем мелькнуло любопытство. – Каким вы его находите, если не секрет? Я знаю, что многие дамы при дворе считают его красивым и мужественным. Он богат и находится на хорошем счету у герцога. Но ведь главное не это. Какой он человек? Нашли ли вы его достаточно… понимающим?
София не смогла подобрать другого слова, надеясь, что Лукреция поймет, что она имеет в виду. Девушке бы хотелось, чтобы ее тетя нашла покой в новом браке, и чтобы прежде всего супруг проявил к ней чуткость, зная сколько всего леди Грациани довелось пережить.
- К тому же у графа Бьяджи есть дети. Вы уже познакомились с ними, миледи?
Софи вдруг вспомнился один невольно подслушанный разговор. Несколько придворных дам, с таким знанием жизни, что оставалось только позавидовать, рассуждали о том, как удачно, что у Эмилио Бьяджи уже есть дети, которые, несомненно, станут утешительной заменой для леди Грациани. Бездумная жестокость подобных слов заставила Софию сдержать саркастичную усмешку. Как будто ребенок – это вещь, при потере которой можно с легкостью найти замену, приобретя аналогичную. Нет, разумеется, заботы о детях графа Бьяджи станут отвлечением для Лукреции и ее доброе сердце постарается их полюбить. Но Франческо и Клариче ей никто заменить не сможет, равно как и вытеснить память о них. Это Софи осознавала кристально ясно.
- Да, тетя, я была бы очень рада этому, - с улыбкой отозвалась девушка на слова Лукреции о том, что графиня Лоренширская могла бы представить Софи вдовствующей королеве Фйеля. – И я буду благодарна Ее Сиятельству за подобную благосклонность.
При коротком рассказе Лукреции о том, где ей довелось побывать, Софи решила, что по сравнению с ее собственным опытом путешествий, леди Грациани все же видела гораздо больше. Но она понимала, что сейчас не самое подходящее время, чтобы утомлять тетю бесконечными вопросами о королевском дворе Хайбрэя, Моргарда или о Гасконии. Сейчас было слишком много других, более тревожных тем. А рассказы о путешествиях вполне можно отложить для другой беседы, когда, кроме как о погоде и вышивании, поговорить будет совершенно не о чем.
Но все же, увидев, как погрустнел взгляд Лукреции, при ее последних словах о сложившейся нестабильной ситуации в Орллее, Софи решила ее немного подбодрить и шутливо произнесла:
- На самом деле, миледи, Фйель мне представляется весьма опасным местом с дикими нравами. Как-то слышала, что в традиции фйельских мужчин носить юбки, едва прикрывающие колени. Вы можете себе представить что-нибудь подобное у нас?..
Софи не договорила, но воображение тут же нарисовало ей герцога в клетчатой юбке, и она лукаво переглянулась с Лукрецией, сдерживая смешок.
Однако, веселье быстро сменилось серьезностью, когда леди Сорренто услышала о неопределенной судьбе Франческо и Клариче.
- В любом случае, Его Светлость не будет действовать во вред собственным детям, - произнесла она, мысленно прибавив: «По крайней мере – намеренно».
Даже если бы маленьких лорда и леди отправили куда-нибудь на Балмору, и попросили Софи быть рядом с ними, девушка бы исполнила эту просьбу, без единого возражения. Несмотря на юный возраст, леди Сорренто научилась разграничивать личные чувства от долга, и понимать, что любая неприязнь и недопонимание меркнут по сравнению с тем, что требует от тебя твой сюзерен. Она бы присматривала за детьми Лукреции, как если бы они были ее собственными и защищала бы их даже ценой собственного благополучия. Однако, услышав слова леди Грациани и поняв, что не она будет рядом с малышами, в глубине души Софи испытала облегчение. Все же у нее был не тот возраст и статус, и она побаивалась подобной ответственности, веря, что куда более опытный человек, справится с этой задачей гораздо лучше нее самой.
Услышав про еще одну просьбу, София внимательно посмотрела на Лукрецию, ожидая ее дальнейших слов. Но она не насторожилась и, тем более, не испугалась, зная, что тетя не попросит ее о чем-то, что было бы не в ее силах.
Пока Лукреция говорила, девушка невольно вспомнила графа Лоренширского. Ту благосклонность, что мелькнула в его глазах, когда Софи представляли к графскому двору. И несколько добрых слов, сказанных им, и легкий кивок головы. А еще она думала о том, что Грациани никогда не были врагами герцогской короны. Более того, Софи была уверена, что граф Лореншира первый, кто стоит на стороне интересов Его Светлости и делает все, что в его силах, для защиты оных. И преданность Грациани для нее была тождественна преданности Найтонам.
- Я понимаю вас, миледи, - проговорила София. – И обещаю: если начнет происходить что-то, что может повредить интересам Грациани, вы узнаете об этом первой.

Отредактировано Sophia Kastellany (2017-08-23 08:07:28)

София тихо вздохнула, понимая, что о Селинде Найтон можно говорить бесконечно, и ровно столько же обсуждать мотивы герцога и его планы на свою тетку, но какой в этом смысл? Если Его Светлость желает поиграть со своей жизнью, то имеет на это полное, пусть столь рискованные ходы не особенно хорошо характеризуют человека, на чьих плечах лежит ответственность за целое герцогство. Другое дело, что в случае, если мужчина перехитрит самого себя, последствия могут быть плачевными не только для него лично, но и для тех, кто к нему непосредственно близок. И разве то, что случилось в январе не является наглядным тому примером?
Впрочем, на слова Лукреции о том, что ее бывший супруг был просто «в ловушке», девушка лишь чуть кивнула, давая понять, что приняла слова тети. Не к чему сейчас подрывать хрупкое спокойствие бывшей герцогини, в конце концов, на данный момент ее жизнь итак полна всевозможных треволнений. Однако оставить следующую фразу без внимания София не смогла, и чуть иронично улыбнувшись, тихо ответила:
- Поверьте, миледи, при дворе многие не поддались этим сомнительным «чарам» леди Найтон. Иначе, полагаю, не пошли бы столь мерзкие слухи. Ведь при абсолютной и безоговорочной поддержке, подрывать авторитет Грациани просто не было бы смысла. Это показатель неуверенности в своих силах. А когда человек в чем-то не уверен, но желает добиться своего во что бы то ни стало – в ход идут грязные методы.
Девушка с интересом слушала, как тетя рассказывает о своем будущем супруге. И ощутила какое-то внутреннее спокойствие, заметив, как по-особенному теплеет взгляд Лукреции, как едва уловимо меняется ее голос. Возможно, леди Лореншира еще не любила своего жениха, но он не был ей противен и, даже более того, явно волновал ее девичье сердце, чему Софи была искренне рада. Впрочем, наряду с этой радостью, душа девушка отозвалась привычным тоскливым смятением, стоило Лукреции произнести заветное имя.
Энрико.
София на миг отвела взгляд, боясь, что он выдаст ее. И только обретя прежнее душевное равновесие, вновь посмотрела на тетю:
- Уверена, что со временем вы очаруете детей графа, равно, как и его самого. Только, пожалуйста, не дарите им дорогих подарков, чтобы поскорее завоевать симпатию. Дети очень чутко различают все эти грани взаимоотношений, хотя еще и не могут отчетливо осознавать это. И, наверное, только внимание и искренний интерес к их маленькому миру будет здесь верными помощниками. Ведь все мы выросли в знатных семьях и помним, как порой не хватает простого родительского участия, - последняя фраза, хоть и была правдива, являлась лишь своеобразным прикрытием истины. София еще помнила то маленькое колечко, что было подарено ей красивой гостьей отца. Тот величественный, снисходительно небрежный жест, которым эта женщина сняла украшение со своего пальца, и протянула его маленькой леди Сорренто. И эту сладкую улыбку, и слова, в которых София, каким-то шестым чувством улавливала фальшь. Дети всегда чувствуют, когда к ним проявляют искренний интерес, и всегда остро реагируют на небрежность и равнодушие, пусть даже и прикрытое красивыми речами.
- Думаю, леди Риалль просветит вас куда лучше, ведь именно она видела эти преусловутые юбки. А еще рассказывали, что когда фйельцы шли в бой, то могли и вовсе сорвать их с себя, чтобы они не стесняли движения...
Услышав слова Лукреции, девушка закусила губу, стараясь сдержать смех – в конце концов, настоящая леди, чьих нежных ушек коснулись подобные речи, должна была обратиться в праведный гнев, и мужественно изобразить, что она вообще не понимает о чем речь. По крайней мере, такие представления о «настоящих леди» были у ее бабушки, и в эту минуту, София твердо решила, что они безнадежно устарели. В итоге, девушка рассмеялась, вторя смеху Лукреции.
- По-моему, тут есть еще и какой-то хитрый психологический ход. Уверена, что подобный маневр неслабо так сбивает противника с толку, - наконец, отозвалась она, все еще с нотками веселости от стихшего смеха в голосе.
Через некоторое время, разговор вновь принял серьезный оборот и леди Сорренто ободряюще улыбнулась, услышав благодарность Лукреции. Она не стала говорить банальности, вроде: «Да что вы, не стоит, это же мой долг», но серьезным взглядом, в котором отражалось понимание, давала понять, что она сделает все, что будет в ее силах и слова тут просто излишни.
- Но, миледи, могу ли я увидеть тех, кого мне предстоит оберегать? – спросила Софи. Она понимала, что детей уже, должно быть, перетискала добрая половина придворных. Но все же ей не хотелось возвращаться в палаццо, не подержав малышей на руках.
- К слову, вы видитесь со своим дядей Леонардо? Кажется, вы прибыли ко двору почти одновременно.
- Да, правда не так часто, как хотелось бы. Он в порядке, ну, насколько это можно судить по его немногословной натуре, вы же знаете. И, позвольте спросить, когда вы выйдете замуж, он отправится с вами в Кьетшир? – фраза, произнесенная спокойно, тем ровным светским тоном, которым произносится большинство праздных речей. Однако, для Софи это было очень важно, и только воспитание и природная выдержка, позволили ей не перемениться в лице и не выдать своего волнения. Она уже задумывалась о том, что будет, если Леонардо больше не сможет быть ее наставником. София была уверена, что без его помощи и знаний, развитие ее дара будет делом крайне проблематичным, если не опасным в столь религиозном герцогстве, как Орллея. С другой стороны, она понимала, что дядя не может быть вечно рядом с ней.
- А как поживает ваш брат, миледи? Надеюсь, все эти волнения прошедших месяцев, не слишком сильно на него повлияли? – еще один небрежный вопрос, заданный, казалось бы, из вежливости. Позже, вероятно, девушка будет корить себя за него. Ведь сколько часов спасительного самовнушения («С глаз долой – из сердца вон» и прочий кладезь народной мудрости) пропадут впустую. Но это будет позже, а сейчас она не могла отказать себе в этой маленькой прихоти. Да и что такого ужасного в простом вопросе?..
«Ну, ну.»

Отредактировано Sophia Kastellany (2017-12-20 21:31:16)