Замок стоял на ушах. Во всех коридорах можно было найти придворных, слуг, стражу, просителей - да сотни ненужных людей. Эйдан бы с удовольствием разогнал всех, но это было выше его возможностей. Как оказалось, очень многое в этом замке выше его возможностей - Ретель не считал себя всемогущим или богом, но и не думал о себе как о беспомощном. Вот только пока именно так и выходило. Он обещал защищать Эдуарда, клялся, что ничего не будет угрожать его племяннику, пока он, Эйдан, будет рядом. И что в итоге? Кто-то пытался отравить короля! И хуже всего не сама попытка отравления, а то, что она могла бы стать успешной, если бы не Анна Мирцелл. Моргардская принцесса забрала чашу Эдуарда и отпила из нее сама. Теперь она лежит в своих покоях и все еще неясно, выживет ли девушка. Граф даже почувствовал что-то сродни жалости или сочувствия. Да, он не мог смириться с тем, что она заняла место Адрианы, и обычно предпочитал забывать о ее существовании, но сейчас... Анна, хоть и неумышленно, спасла жизнь его племяннику, причем, возможно, ценой своей собственной. А у нее ведь дочь есть. Принцесса Матильда так мала, даже не запомнит мать, разве что какие-то смутные образы и ощущения. Справедливо ли лишать ребенка матери, когда отца она и так уже никогда не увидит? Нет. Хотя родители Анны не слишком задумывались, вливая яд Адриане. Маршал мог сказать что-нибудь о том, что правящая чета Моргарда получает по заслугам, но никогда и рта бы не раскрыл. И другим бы не дал. Разве можно винить детей за грехи их родителей? Должен ли отвечать за Чарльза Эдуард? Нет, не должен и Анна не должна. Ретель искренне пожелал ей здоровья.
Слухами мир полнится. Так говорят везде, так говорят в замке, который этими самыми слухами полнился весьма успешно. Сплетни в Хайбрэе вообще крайне любопытные, хоть и фантастические зачастую. Но Эйдан просто поражался фантазии людей, которые едва ли не каждый день находили что-либо новенькое. Главная сплетня последних дней - королева Адриана на собственной тризне отравила вино Анны, не простив того, что ее место так быстро заняли. Те, кто смотрел на вещей трезвей - или еще интересней - говорили, что вино мог отравить и сам Ретель, отомстив таким образом. Эту сплетню граф Ревейншир услышал всего от двух людей, которые впрочем довольно быстро умолкли. Еще одним примечательным был вариант, в котором Анну отравил Эдвард Девантри, потому что молодая любовница ему чем-то не угодила или они поссорились. Когда Дик, один из стражников, с которым маршал иногда устраивал спарринги, пересказал этот слух, Ретель не знал, смеяться ему или биться головой об стену от поразительности обитателей королевского замка. Да, за домом Девантри тянулась слава отравителей - также как Ретелей почитали едва ли не фанатиками веры - но чтобы канцлер устроил такое? Ерунда да и только. Ни к чему ему травить ни Анну, ни уж тем более Эдуарда. В случае смерти последнего корона перейдет Генриху, как ближайшему родственнику мужского пола, а герцог Хайбрэй и лорд Девантри "слегка" не ладили. Любопытно, почему еще не было разговоров, что отравить короля пытался сам регент? Хотя прошло всего два дня, еще успеют и даже не посмотрят на то, что Генриха здесь как бы и не было. Или нет, не успеется - по всеобщему убеждению травили же жену Чарльза. Кроме Эйдана реальную ситуацию видели едва ли еще дюжина человек.
А потенциального убийцу до сих пор не нашли. Ретель проклинал себя за то, что не обратил более пристального внимания на слугу, подавшего тот самый кубок. Слуга как слуга, ничего не обычного и примечательного в нем не было, чтобы замечать. Главный стюард, которому граф вчера в сердцах пообещал отрубить голову, если тот не найдет никого, трусился едва ли не в припадке и искал старательнее всех своих подчиненных, вероятно уверовав в то, что его и правда казнят. Маршал не стал его разубеждать и сегодня утром отправил ему в поддержку камердинера, пригрозив тем же самым. Больше народу, быстрее найдут - именно так подумал Ретель, решив, что стоит поручить официальное расследование Ричарду Колдуэллу. Он ведь главный у Королевской стражи, вот пусть и отдувается. Но и самому сидеть без дела негоже.
Решение побеседовать с Фрасуазой де Мортен не было спонтанным или случайным. Да, натолкнула графа Ревейншира на такое действительно случайность, но все остальное было результатом наблюдений. Началось все с того, что маршал попытался логическим путем понять, кому было выгодно отравить Эдуарда. Основная проблема здесь заключалась в том, что мыслил Ретель далеко не политическими рамками и никак не мог найти убедительной причины для кого бы то ни было во дворце. Не Генриха же обвинять, в самом деле! Решив, что одна голова хорошо, а две лучше, Эйдан направился к Генриетте Девантри. Они договаривались прогуляться как-нибудь и вспомнить былые времена, к тому же Генриетта была умна и наверняка могла бы что-нибудь посоветовать. Не то, чтобы маршал всецело ей доверял, но и недоверия почти не испытывал, в отличии от большинства других. Однако служанка на пороге покоев сказала, что госпожа себя дурно чувствует и с постели сегодня не вставала. Это было странно и в голову закралось подозрение, что отравить пытались не только Эдуарда, а вообще как можно больше людей. Да, больше ни о ком не было известно, кроме Анны, но с другой стороны все были заняты исключительно принцессой и все остальные могли просто остаться незамеченными. Только кому это надо? На ум пришла Орллея с ее Белой Свадьбой, но увязать между собой ту трагедию и происходящее сейчас Ретель не мог. Сами орллевинцы бы так не мстили, да и с чего бы им, а вот мог ли оказаться один ответственный за все это? Почему бы и нет, мало ли кому это нужно. Причину необходимости Ретель, конечно, себе не очень разъяснил, но решил все же проверить свою догадку. Пусть она была маловозможна, но сидеть на месте не было сил, а самые нелепые и невероятные предположения не раз и не два оборачивались правдой. Поиски тех, кому не поздоровится, сначала ничего не давали, но потом Эйдан вспомнил, что леди Йелоншира была бледной и выглядела слегка нездоровой. Возможно ли?  Доза яда не обязательно должна быть смертельной, все может обойтись недомоганиями. К этим мыслям примешивалось еще и то, что Ретелю рассказали. Якобы Франсуазу видели с каким-то порошком возле графина с вином, из которого впоследствии наполняли чашу короля. Но таких сообщений о всевозможных людях было с десяток и все они были полной чушью. Однако подозрение все равно зудело и ему нужно было убедиться. Маршал не особо верил в виновность графини, но одно дело понимать, а другое дело убедить себя. Я просто хочу быть уверен. Найти леди Йелоншира труда не составило - Белль была очень дружна с ней и часть рассказывала о графине. Вот и сейчас без всякой задней мысли помогла отыскать подругу. - Ваше Сиятельство, не уделите ли Вы мне несколько минут Вашего времени? - вежливо, сухо и холодно. Он не сможет сейчас по другому, не сможет, пока не поймет, что графиня ни в чем не виновата.

Аннабелль ничего не спросила, не сказала, даже взглядом ему не выразила своих мыслей, хоть на лице у нее все было и так написано. - она начинает волноваться. И стоит, наверное, с ней поговорить позже и объяснить ей все, а то еще надумает себе всякой ерунды. Она женщина, она может. Пусть подобное и не в характере Белль, но кто властен над своими мыслями? Эйдан был уверен, что если сейчас открыть дверь, то жены за ней не будет - не опустится не то, чтобы до подслушивания, но даже до намеков на это. И все же граф поговорит с супругой потом. Так будет спокойнее им обоим.
А леди де Мортен все сидела, пока граф провожал глазами уходящую Аннабелль, и только потом спросила, о чем он, собственно, хочет поговорить. Глядя на нее, выглядящую уставшей и беспокойной, маршал даже почувствовал укол стыда, понимая, что своим холодным и сухим тоном, наверняка, только пугает ее. В конце концов, графиня Йелоншира всего лишь женщина, возможно, что ей все еще нездоровится. А возможно она просто боится разоблачения, потому что пыталась отравить короля. Бред какой-то. Прямо сейчас, глядя на женщину перед собой, Эйдан ощущал себя дураком. Идя сюда, граф размышлял о двух вариантах - леди отравила вино и леди отравилась сама. И варианты друг другу малость противоречили. Ну кто, будучи в своем уме, будет травиться собственным ядом? Никто не будет, так ведь? Так? Черт, а если это просто способ скрыть свою вину? Но зачем Франсуазе вообще пытать отравить Эдуарда или Анну? Ретель старательно припомнил все, что когда-либо слышал о своей собеседнице, и ничего из этого не указывало на возможные мотивы ее поступков. Может она и правда всего лишь жертва. Впрочем, нужно уже что-нибудь сказать, он и так слишком долго просто смотрит.
- Да, миледи, у меня есть к Вам разговор. Но позвольте узнать, как Вы себя чувствуете? На тризне мне показалось, что Вам нездоровится, - Эйдан попытался добавить голосу хоть немного теплых оттенков и участия, чтобы графиня поняла, что врагов для нее здесь нет - пока нет - и расслабилась хоть немного. Со спокойным человеком намного проще иметь дело, испуганные или встревоженные часто слышат совсем не то, что им говорят. Вот сейчас он интересуется самочувствием графини, именно так дело и обстоит. Что стоит за любопытством - вопрос совершенно другой. Нужно узнать, было ли леди Йелоншира действительно плохо во время тризны - маршалу именно так и показалось, но Белль на этот вопрос только неожиданно сверкнула глазами и заявила, что ему показалось. Это было несколько странно и весьма удивило графа, так что он даже прекратил расспрашивать. Супруга так защищала подругу, что впору было подумать, что они что-то скрывают. А могла ли Аннабелль действительно покрывать Франсуазу? Графиня отравила вино, а Белль знает об этом, но молчит потому что любит подругу. К тому же, на тризне они были вдвоем... Ретель тряхнул головой. Так, все, хватит, сейчас он додумается до того, что перестанет верить собственной жене и причислит ее к заговору отравителей. Мысли ушли в какую-то совершенно другую сторону. Граф вернул свое внимание к леди де Мортен. Хорош же он! Собрался наблюдать пристально за малейшими колебаниями графини, чтобы вывести ее на чистую воду, а сам ушел в раздумья. Да такими темпами, даже если ему в лицо признаются в попытке отравления короля, граф просто не услышит. Нужно сосредоточиться на происходящем. - Вы выглядите немного уставшей. Аннабелль говорит, что ее тревожит Ваше состояние, - ничего подобного супруга ему не говорила, но Франсуазе об этом знать необязательно. Эйдан уверен, что Белль не пересказывает подруге каждый свой разговор с мужем, а проскользнуть подобные слова могли где угодно. Вот и посмотрим, что ответит на это леди де Мортен. Конечно, хотелось бы точно знать, виновна она или нет, но в лоб ведь не спросишь. Потому что честный ответ не получишь, если виновна. Никто никогда не признается таким образом, только и остается, что ходить окольными кругами.