Путешествие в Мидейвилшир было увлекательным и "содержательным". И дав передышку от дворцовых сплетней и кутерьмы Кристиана получила то что хотела. Здоровый румянец, яркие воспоминания, блеск в глазах и до конца сформировавшуюся идею, с которой она намеревалась поделится с его Величеством. И эта мысль обрела форму тогда, когда обер-гофмейстерина познакомилась с братом Аделины. Зачем собиралась обратится леди Ларно к молодому королю с этой просьбой?
Просто ее расчетливый ум, не смотря на общее почти нежное отношение к королю, она не собиралась упустить возможность сковать, сколотить вокруг себя достойный круг поддержки и влияния. И для молодого короля, который рано или поздно должен будет встать на ноги я занять свое место во главе государства это будет самым первым и принципиальным вопросом. Ведь "короля играет его свита". И Кристиана знала это прекрасно, понимая, что один только титул не дает ни герцогу ни королю, той полноты власти, если его трон крепко не держится на чьих то широких спинах. И пожалуй братья Аделинв могли стать ими. По крайней мере, на сколько расчетливая Кристиана могла углядеть и рассудить.
Сейчас леди Ларно могла положится пожалуй на немногих. Генриха Найтона и Леттисс... но, ведь с неравными по статусу дружбы быть не может. И потому, Кристиана не надеялась на то, что принцесса воспылает к ней дружеской теплотой, той самой, что возможна между равными. Она не льстила себе и не строила замков, понимая, что она всего лишь вассал сильного мира сего. Адемар и Аделина... это ее ближний круг, в который не входил ее брат, который скорее являлся ее "верным врагом" и тем, кого она была вынужденна держать рядом. Эдвард Девантри... да... союзник, но никак не друг. И скорее всего им никогда не станет. этот мужчина не умеет дружить с женщинами, считая их ниже во всем. она соглашалась с его виденьем и мнением. А смысл спорить. С мужчинами вообще не спорят. Это бестолковый труд. Томас Девантри... можно было ли считать внимание и благодарность этого мотылька за что то большее? скорее всего нет. Он бы давно забыл о той услуге, что она оказала ему, если бы она вынужденно не мозолила ему глаза при дворе. Дежерард Колдуэлл был той же расчетливой и продажной крысой, что при первой возможности продал бы ее первому, если бы она не имела на него рычагов влияния. Его сын... О! это особый разговор. Можно ли было говорить здесь что то о поддержке или о чем то ином...
Как бы то ни было, погожий денек очень способствовал тому, что задумали обе женщины.
Не ускоряя прогулочного шага Кристиана и Аделина в своих прекрасных шелковых платьях шествовали по дорожке золотого песка в одной из самой яркой, но уединенной части сада. Женщины были похожи на двух ярких бабочек, что кружили в этой части сада над роскошными цветниками. Главный садовник, взятый на службу оказался очень достойным и мастеровитым и уже второй год подряд трудился над убранством этих мест. И любимым местом молодого короля, была именно эта часть. Завидев двух дам, неспешно следующих по узкой аллее, ведущей к паре беседок в зеленом плетении дикого винограда часовые гвардейцы вздернули подбородки. они прекрасно знали, кто перед ними. Обер-гофмейстерине зачастую не следовало записываться через камердинера на прием к молодому королю. они были в достаточно дружелюбных отношениях с его величеством, которому она давала уроки по латыни и не только. Пара часов в обществе умного ребенка и тем более будущего короля не вызывали у леди Ларно напряжения или ощущения зря потраченного времени. Нет. там не было чистой корысти. Эдуард и вправду был мил, для своего возраста начитан, не капризен, и имел все достоинства и задатки, что бы вырасти в молодого человека полного чести, достоинства и ума.
Подойдя к нужной беседке Кристиана притормозила шаг, чуть чуть дергая цепочку, на которой Аделина вела очаровательного щенка волкодава, привезенного из Мидейвилшира. Песик гавкнул, предупреждая короля о том, что теперь он не один и что его уединение нарушено.
- Ваше Величество.
Кристиана почтительно склонилась, снова незаметно дергая руку подруги и побуждая ее выпустить цепочку из своих рук. Щенок почувствовав свободу забавно закрутился на месте и смешно переставляя длинные лапы устремился к королю. Для него он и был привезен дамами.
- Простите, что прерываем ваше уединение.
Небольшая пауза.
- Вы позволите?
Кристиана подняла на короля зеленые глаза. В тон к ним было одето ее изумрудное шелковое платье с золотым шитьем по лифу и рукавам. В ушах и на шее таким же изумрудным светом играли хорошо обработанные крупные камни, недавно купленные ей самой у атлантийского ювелира. Красоте их обзавидовался весь королевский двор.

Король перед ней был еще совсем ребенком, живо напоминавшим ей ее братьев, когда они были его ровесниками. Те еще оболтусы и обормоты, шумные, неуемные, не способные и секунды усидеть худыми попами на месте; только диву даться, вспоминая, как отец мучился, пытаясь привить им дисциплину и манеры, полагающиеся знатным молодым людям. Графство их было небольшим, и вряд ли могло обеспечить всех долей земли, но отсылать в монахи граф отказался наотрез хоть бы одного. Все его дети были ему несоизмеримо дороги, за строгой внешностью скрывался один из самых любящих отцов на свете, и то Аделина давно на себе прочувствовала. Хотя он и рассердился на ее недоверие, когда имел беседу с графом де Мортеном, прибывшим в Мидейвелшир по ее же просьбе, чтобы избавить племянницу от нежеланного для нее брака. Оказалось, что отец пошутил, всего лишь, но так правдоподобно выглядело, что грех не поверить было. Вот она и поверила.
Но этот молодой юноша, совсем отрок еще, был совсем иным. Он держался с величественностью, которую не ожидаешь даже  от мальчика в его возрасте, и эти большие серые глаза смотрели на мир так серьезно, что таяло сострадательное сердце леди Миддлтон, сразу посылая в голову желание обнять, как собственное дитя, и гладить по золотистым волосам, нашептывая успокаивающие и приободряющие слова. Только вот она не была его матерью, а со стороны придворной дамы действие стало бы унизительным и обидело бы гордого отпрыска великого рода Найтонов. Поэтому она лишь следовала чопорно за Кристианой, имевшей чуть больше уверенности в своих действиях по причине своего статуса при дворе, да отвечала королю, стоило им встретиться взглядами, теплой улыбкой сомкнутых губ, сцепив руки пальцами в замок на уровне  собственной талии.
Он обещал вырасти настоящим красавцем, еще прекраснее, чем его родной дядя Генрих, хотя  золото белокурых волос выдавало, видимо, кровь матери, однако, Аделина не готова была утверждать, ибо, на свою беду, внезапно не смогла вспомнить даже, как выглядел Чарльз, умерший достаточно молодым, и от этого смущенно покраснела, отводя взгляд, точно мальчик мог прочитать ее мысли и пристыдить за невежество. Проще было смотреть на набухшие бутоны роз, лениво водя по одному, близко расположившемуся, пальцем, промакивая не опавшие еще капли росы, да пытаться представить, будет ли юный король, став мужчиной, красивее гасконского герцога или нет.  Последний, можно сказать, за одну встречу так впечатлил ее девичью душу, что не проходило и дня, чтобы к его персоне не возвращалась мидейвелширка хотя бы вскользь.  Кажется, Чарльз был выше своего брата, но нет никаких гарантий, да и кто бы мог угнаться за этим белокурым гигантом, который, при всем своем возрасте, казался мифическим королем фей из детских сказок. Тонкая сеточка морщин так изумительно шла его благородным чертам, что не придавала возраста, а, напротив, дарила ореол прикосновения вечности…
- Ой! – замечтавшись, она едва не была сбита с лавочки, на которую присела, щенком, который, видимо, вспомнил о первой хозяйке, бросившись ей на грудь с ласками. Кое-как удержавшись, она поймала на себе чужие взгляды и, смутившись, произнесла:
- Прошу прощения, я засмотрелась на эти изумительные розы, Ваше Величество, и совсем позабыла о реальности, простите меня, - глупо отрицать очевидное, когда едва не улетела кверх тормашки в кусты.