После того, как семью Грациани публично признали приближенными герцога и опровергли все связанные с ними слухи, Адриано оставалось лишь вздохнуть немного спокойнее, правда, предшествовавшие этому события были довольно тяжкими для него и все еще не давали покоя.
После возвращения в Авелли Адриано прежде всего в палаццо герцога встретился с пребывавшей при дворе графиней Вентури. После публичного объявления ее любовницей канцлера встречаться им было довольно небезопасно и это могло бы породить новые слухи, поэтому при встрече с ней присутствовали пара служанок и две камеристки, которые занимались вышиванием, сидя в отдалении. Разговор канцлера был тих, сух и безэмоционален. Он сообщил графине Элшира, что ему известно о ее лжи относительно собственной дочери и что ее старшая дочь вышла замуж за гасконца, сообщил о том, что это известно герцогу и обо всех последствиях, которые ждут ее в результате продолжения ее действий. Фактически, даже то, что она добровольно дала согласие на брак старшей дочери с гасконцем говорило далеко не в ее пользу и то, что леди Вентури согласилась, чтобы Элшир остался в составе Орллеи не имело силы, данный поступок перечеркнул ее добрые намерения. Советы Адриано прозвучали довольно жестко - либо она признается во лжи, либо будут применены меры. В конце его голос чуть сорвался - канцлер не смог сдержать эмоций и чуть громче, чем требовали приличия сказал, что он хочет, чтобы с ней ничего не случилось, но помочь она должна себе сама. С этими словами он покинул покои леди Вентури и отправился в свое поместье в Авелли.
Там его встретил молчаливый укор Элен. Между супругами в последнее время произошел разлад, но Адриано изо всех сил старался подедрживать отношения. Нет, политически семья все еще была крепка, но вот оставаясь один на один они не могли сказать друг другу ни слова. Казалось бы, никто не решится на примирение, но лорд Лореншира не хотел терять такого союзника и такую супругу, как леди Хайгарден. Потому с женой он старался говорить тепло и спокойно, пусть усталость и прорывалась наружу сквозь слова, потому в конце разговора о невыносимых тяготах и произошедших событиях он просто обнял жену со спины, утыкаясь в рыжие волосы, в которых в последнее время почему-то стала проблескивать седина.
Самый тяжелый разговор состоялся с Лукрецией. Как только дочь узнала, что ее дети будут отданы Селинде Найтон на воспитание, она долждалась отца в палаццо и устроила скандал. Если раньше дочь выражала недовольство молчанием, то защищая детей она ударялась в слезы, кричала и едва ли не коленях умоляла отца посодействовать тому, чтобы ее дети не достались той, которую лично она подозревала в организации собственного убийства. Раздраженный днем и разговором с любовницей и женой, Адриано не выдержал и сорвался. Взбешенный граф Лореншира во вспышке ярости ударил дочь по лицу. Сожаление практически мгновенно овладело им и он попытался задержать дочь, но Лукреция, которая до этого всхлипывала, в полном молчании, не глядя отцу в глаза и, держась за распухшую скулу, покинула его кабинет.
Прием у герцога ознаменовал продолжение благополучного существования семьи Грациани в графстве и, по крайней мере внешне, относительный мир с семьей Данкворт, которая отреклась от отца семейства. На быстром и только формальном суде свидетелями присутствовала и Лукреция и Энрико и Элен. Приговор был вынесен довольно быстро и граф Трэверс Данкворт был казнен. Формально обе стороны конфликта получили свое и в Авелли заканчивалась подготовка свадьбы Лукреции и графа Кьетшира. Судя по количеству приглашенных гостей свадьба должна была быть довольно пышной и яркой. Адриано скрипел зубами и налегал на возможности банка Грациани - о чертово обещание окупить все свадебные расходы! Мало того, что приданое, заплаченное графом Лореншира, было едва ли не самым высоким и сравнимо только с приданым дочери герцогини, так еще и Эмилио огласил такой список гостей, что даже у Адриано глаза полезли на лоб. Ему пришлось уехать в Лореншир ради разрешения финансовых дел и он должен был прибыть вместе с Мией к самой свадьбе. Младшая дочь Грациани на суде не присутствовала и была отправлена на время домой, чтобы потом вернуться в Авелли.
Пусть положение семьи Грациани более не подвергалось сомнениям, лорд Лореншира предпочитал, чтобы все было просчитано заранее. Укрепление и так большой власти семьи Грациани в Орллее было удачно скреплено блаками в Борромео и будет скреплено в Кьетшире, но Адриано видел еще одну нереализованную золотую жилу - Морбершир. При союзе с пиратами Морбер мог бы стать тем городом, который расцветет в торговле и станет приносить неплохой доход при правильном управлении. Не каждый мог бы оценить союз с графом де Пьченца в полной мере, графа Морбершира не воспринимали всерьез, Адриано же считал, что его нужно лишь направить на верный путь и уже тогда получать от этого союза выгоду. Вряд ли бы кто-то из графов вложился в столь сомнительное мероприятие, но граф Лореншира считал, что это вполне оправданный риск, а потому собирался сейчас поговорить с дочерью.
Мия была его любимицей. Спокойный, сдержанный, но в чем-то своенравный Энрико походил на него в молодости и хоть и был гордостью отца - совершал много ошибок. Своенравная Лукреция доставляла немало проблем, пусть порой ее действия приводили к важным и нужным результатам, но вот благополучная и тихая Мия, которая согласилась поехать в Атлантию, кажется, обладала силой духа куда большей, чем все они. Она еще сохранила ту юную мягкость и возможность на ошибки, сохранила свое обаяние, но она принадлежала к семье Грациани и если уже сейчас Адриано мог ей гордиться, то впоследствии будет гордиться куда больше. И, кажется, она все еще оставалась единственной, в семье, кто не ненавидел его за все его последние действия.
О встрече с дочерью он оповестил заранее и вошел в ее покои с положенным стуком.
- Мое милое дитя, - с улыбкой произнес Адриано и склонил голову, пока девушка приседала перед ним в реверансе. За прошедшее время она вытянулась и расцвела подобно лебедю. Если внешностью она так же, как и Лукреция, пошла в мать, то уж высокий рост она явно унаследовала от отца.
- У меня есть к тебе один серьезный разговор. - Адриано кивнул и опустился на стул напротив дочери, дожидаясь, пока и она присядет. Ладони графа крепко, но не сильно сжали ладони дочери и он заговорил серьезным тоном, глядя в распахнутые голубые глаза.
- Как тебе известно, моя дорогая, сейчас многое в Орллее нестабильно. Ты та, что всегда поддерживала свою семью и выручала нас по мере сил. Я не могу оценить то, что ты сделала для нас, когда пребывала в Анде. Но сейчас я вновь хочу сказать, что ты особенно нужна семье. - она больше не была несмышленым ребенком, который только смотрит в пол и ничего не говорит, не была она и бездушной куклой. За все то, что ей пришлось перенести она заслуживает хотя бы вопроса о том, желает ли она помочь.
- Ты видела то, что происходит при дворе. Мы здорово потеряли после аннулирования брака Лукреции и теперь должны снова укрепить свои позиции. тебе уже шестнадцать и пора подумать о том, чтобы и тебе вступить в брак. - дочери остаются детьми даже после замужества и рождения детей. Стала ли Лукреция старше после того, как перенесла все это? В глазах Адриано она все еще оставалась маленькой упрямой девчонкой. Мия, несмотря на возраст, тоже была для него все еще слишком юна. И тем не менее...
- Для укрепления наших позиций я планирую заключить брачный союз между домом Грациани и домом Пьяченца, лордом соседнего графства. - Адриано замолчал, давая дочери воспринять новость и дать ответ.