Память имеет свойство терять краски. Как белые реки седины в волосах, время смывает даже самые яркие моменты, оставляя на их месте светлую грусть. Оглядываясь назад, многие терзают своё сердце в порыве снова испытать давно забытые эмоции, оживить потускневшую душу. Как бессчетно и рьяно страдают те, кто в молодости был счастлив. Как много они убиваются по ушедшему прошлому, не жалея ни себя, ни свой разум. Годы - именно тот инструмент, который уничтожает личность, избавляется от силы и выразительной Юности. Прошедшая через седьмое пекло Мод изнывала каждый новый день. Она безмерно горевала по мужу и младшему сыну, она скучала за самим положением, которое ей даровал выгодный брак. В бессонные ночи ей часто виделся Дарион, который стоял у её кровати и просто глядел на неё, так, словно хотел что-то сказать. Всякое марево её покойного мужа добавляло в некогда стройные волны каштана новую седую прядь. Но осознание того, что пока она держится за прошлое не наступит желанное будущее пришло к Мод гораздо позже. Настолько позже, что она вовсе начала забывать о своей женственности и желаниях. Из этого серого омута её вытягивал всего один человек, только он заметил насколько тяжело убитой горем вдове. Неугодный, умалишенный, яростный, но только для других. Для Мод Брайен стал символом спасительного венца, которым он зажёг в сердце Уотерфоллской Розы новое пламя. Хоук подарил ей надежду, волю к жизни и здоровье. Ценой своего положения он заставил Мод повторно открыться миру. Любила ли его Мод? Определение любви с годами стало для вдовствующей королевы чем-то запредельным. Но его забота и её искренность - это ли не акт великой любви?

Подвенечное платье Мод, светлого, практически белого цвета, расшитое длинными жилами золота к самому подолу, ниспадало на плиты аллейского собора мягкими ручьями тончайшей ткани. Её седые волосы украсили жёлтые розы, которые привезли из самой Рощи. На лице женщины играла нервная улыбка. Само действо вызывало у Мод неуверенность и суету. Но облик Брайена, который ждал её возле епископа, взывал невесту к спокойному самообладанию. Многие бы хотели видеть эту фигуру в дорогой парче где-нибудь на кресте, но только не Уорчестер. Наречённый бывшей королевы казался настоящим изваянием скульптора. Его небесно-голубые глаза смотрели прямиком в её душу, и душа эта отзывалась всепоглощающей преданностью. Стоило женщине ступить ближе, к укрытому пурпуром алтарю, как её рука самовольно скользнула в его раскрытую ладонь. Мод улыбнулась, на этот раз столь уверенно, что в её счастье не смог бы засомневаться даже последний скептик королевства. Взгляд скользнул по лицу Хоука, и невеста могла поклясться, что увидела как уголки его губ дёрнулись в порыве самодовольства. Такова была правда - он получил желаемое и имел право насладиться моментом.

Первым свою клятву произнёс Брайен. Едва ли Мод расслышала половину слов, она чувствовала себя далёкой от плетения фраз. Но ей полностью передалось настроение мужчины, практически незримое влечение. Уорчестер с опозданием поняла, что, возможно, своим согласием подпишет себе смертный приговор, как минимум для своей безгрешной души, но тело и разум влекло туда, за стену этого брака. Когда граф закончил с речами, а епископ накинул на их руки венчальную ленту, бывшая королева почувствовала резкий укол в само сердце. Будто кто-то ударил её ножом в грудь. Растерянная, она обернулась лицом к рядам гостей. Первым её взор пал на Оливара, чья выдержка едва ли могла выстоять против самой слабой критики. Он был зол, и, видимо, скрывать этого не хотел. Но надолго взгляд Мод на нём не задержался. Чуть поодаль, в тени бокового нефа скрывалась фигура в плаще. На какую-то секунду лучи зимнего солнца упали на лицо незнакомца и с навалившимся ужасом Мод узнала в нём Дариона. Глаза женщины тут же наполнили слёзы, но отбросив все сомнения она закрыла их, а когда снова обратилась в тот угол - там уже никого не было. Без улыбки, без призрака счастья, из её уст понеслись чьи-то чужие слова.

- Я, Мод Уорчестер, дочь Орллеи, королева-мать Моргарда, приношу клятву перед Отцом-Создателем и Матерью-Защитницей, и да станут свидетелями присутствующие здесь их поданные. Заключаю с выбранным мною по доброй воле лордом Брайеном Хоуком, графом Боршира и лордом Белфрая, священный союз, который будет скреплять наши тела и души доколе мы верны друг другу и любимы друг другом. Я клянусь уважать и беречь покой моего мужа Брайена, пока последний вздох не покинет наши тела, - каждое последующее слово давалось Мод всё сложнее и сложнее, но и каждая фраза становилась громче и уверенней. Закончив церемонию объявлением нового статуса жениха и невесты, епископ скрепил их руки своей дланью и тугим завязыванием ленты.

Первые два дня в статусе супруги графа прошли для Мод в полной затуманенности. Та мгла, которая окружала пару заставляла женщину испытывать целый спектр эмоций. Она была счастлива и была несчастна, её горло душили то слёзы радости, то слёзы печали. В постели графиня полностью принадлежала мужу, но её разум витал где-то за пределами замка. Ей требовалось время, чтобы новое положение вошло в привычный ритм. Сложно сказать, помогал ли ей в этом Брайен. Он, кажется, был больше рад самому факту их свершенного брака, чем всем последующим временем. Он не стал тираном как только они оказались в объятиях друг друга, но с его стороны уже чувствовалась та нота собственника, которая так ранее не нравилась Мод в Дарионе. И если её прежний статус располагал к открытости и общению, то ныне карточный домик Уорчестер мог рухнуть с лёгкой подачи Хоука. Видел ли что-то Оливар, который задержался в Аллее? Он, опытнейший человек в людских страстях, не мог не заметить едва ощутимые изменения в Тайном Советнике. В каком-то роде Мод даже было стыдно за это, ведь признать характер мужа, значит унизить свою волю.

В общем зале графского замка раздавались редкие голоса слуг. Время от времени туда заглядывала освобождённая от обязанностей фрейлина Мод, которая всё ещё не отбыла в столицу. Сама новоиспечённая графиня раскинулась на стуле, что расположили на возвышении. Он не был похож на трон, но всё же в нём Уорчестер чувствовал себя уверенней. Её голову заполнили сотни мыслей - о муже, о покойном муже, о сыне, о положении дел королевства. Худые пальцы то и дело заламывали друг друга, а взгляд нервно метался в разные стороны. Не хватало какого-то всплеска, давно забытого. Сердце Мод потянуло её к супругу, который в это время должен был уже вернуться с города, но стоило ей подняться с кресла как двери зала распахнулись и ей навстречу вышел Оливар. Кузена Дариона бывшая королева не то чтобы недолюбливала или ненавидела, она вообще испытывала к нему совершенно несовместимые эмоции, но сейчас, в этот день, Мод мандражировала.

- Добрый день, Оливар. Как тебе прогулка? Как сад? Конечно, не Роща Роз, но я поработаю над этим, - любезности Мод не спасали ситуации - её лицо говорило о совершенно обратных фразах, - когда уезжаешь обратно в Ардор?