Наконец-то достигнув Раленда, Анна и большая часть её окружения наконец-то выдохнули с облегчением. Зимние путешествия были неприятны даже мужчинам, что же говорить про изнеженных дам, которые не желали покидать каждый из замков, что встречались им на пути. И лишь приказ короля снова и снова гнал их вперёд, заставляя терпеть все дорожные неприятности с честью и достоинством, особенно, Анне, которая ранее вообще редко куда-то выезжала. а если и выезжала. то на лошади, а не трясясь в карете. И не в такой мороз, да и не в таком положении. Под конец она даже жалеть себя устала, просто смирилась.
Приведя себя в порядок, королева поняла, что вся эта утомительная дорога легко окупится несколькими неделями пребывания в этом замке. Раленд был прекрасен: много слышав о родовом гнезде Девантри, Анна не ожидала такого уюта. И, конечно, хозяин, который встретил королеву с дружелюбным почтением. Уже привыкшая к бесконечным косым взглядам и холодному общению, которым одаривали Анну её новые подданные (моргарская принцесса была не в почёте в Хельме) королева быстро растаяла от общения с лордом Девантри, который не пытался демонстрировать своё превосходство и не показывал ей её место. Казалось, что он вовсе не видит в ней врага, змею, которую видели все. Он показывал ей замок и окружающие земли, если позволяла погода, пытался разнообразить её досуг и, кажется, вызывал какую-то ревность у защитника королевы, хотя, забота хозяина замка не выходила за замки приличия. Таким вниманием окружают королеву верные поданные короны. Собственно, его домашние и слуги тоже приняли Анну приветливо, так как никогда толком не видели предыдущую королеву и не видели смысла её оплакивать. Мирцелл была покорена, каждый день благодаря Отца-Создателя за то, что переживает эту войну здесь, а не в столице. Тревоги это её не умалило, она всё ещё переживала за мужа и весь Хельм, но здесь могла хоть на время забыться, разглядывая портреты предков королевы-матери и слушая рассказ о них.
Конечно, рядом были так же фрейлины и другие дамы, но, как казалось самой королеве, даже Мария была рада, что Анна хоть ненадолго отвлекается от своих тревожных мыслей в обществе молодого виконта. Поэтому не противилась их прогулкам, не пыталась взывать к её совести, если она соглашалась принять приглашение выпить вместе чаю или позавтракать. И вот сейчас фрейлины  помогали Анне одеться теплее - на улице всё ещё было холодно, но за эту зиму королева успела привыкнуть к бесконечным морозам, поэтому уже не так мёрзла. Лорд Томас пригласил её в сад, что бы, воспользовавшись хорошей погодой, показать первые цветы, которые, несмотря на ещё прохладную погоду, поторопились показать себя свету. Анна обожала цветы. В Моргарде она оставила свой садик, за которым, как она надеялась, ещё ухаживают. Она надеялась, что в Хельме сможет тоже создать себе маленькое убежище из цветов, убедив мужа дать ей землю, а отца - отправить часть знакомых с детства цветов сюда. Но не всем им суждено выжить на земле Хельма - моргардские цветы с трудом переносят морозы, как и их принцесса.
Выходила Анна вместе с Лефлет и Остиг - королева никогда не была одна. Всегда подле были фрейлины или кто-то ещё… оставить её одну наедине с молодым мужчиной? Нет, исключено, даже если этот мужчина рыцарь и точно не будет покушаться на честь своей королевы. Анна, привыкшая к таким правилам с детства, даже не пыталась перечить, но всё же старалась брать с собой Марию, а не других фрейлин - несмотря ни на что, она им не доверяла, и, пусть ничего преступного в беседах с Томасом не было, не стоит им их слышать. А может Анна просто не хотела, что бы вниманием виконта завладела какая-нибудь из её девиц, украв тем самым у неё такого интересного собеседника. Но сегодня Мария слегла в постель, поэтому Анне пришлось довольствоваться обществом других дам.
В дверях королева столкнулась с одним из слуг, чьё имя ещё не успела запомнить. Подле него шёл, вернее, с трудом переставлял ноги, гонец. Анна стремительно его осмотрела: пыльная одежда, взлохмаченные волосы, нашивка Хельма... Конечно, Томасу доставляли послания, Анне тоже писал король, но этот гонец явно гнал из-за всех сил. Так не бегут, когда несут письмо, где скрыт дежурный вопрос о здоровье. Что-то случилось. Тревога сжала сердце Анны, но она постаралась не думать об этом. Возможно, этот молодой человек просто хотел услужить короне, поэтому так стремился доставить письма как можно скорее. Анна склонила голову, когда гонец склонился в поклоне, и постаралась не заметить, как он отвёл глаза. Это тоже не о чём не говорит - многие люди робеют при виде королей и королев, будто бы они чем-то отличаются от них, кроме богатства и власти. Или именно власть заставляет их отводить глаза?
- Лорд Девантри, - королева расцвела улыбкой, видя хозяина замка со спины. Шла она неторопливо, хотя мечтала подобрать юбки и подбежать, что бы узнать последние новости. Даже есть всё хорошо, она должна была получить подтверждение этому, написанное твёрдой рукой короля. Дав знак своим дамам остаться на месте, Анна одна подошла к Томасу.
Виконт был удивительно бледен и выглядел так, будто сейчас лишится чувств. Анна забеспокоилась ещё больше - будничные новости не вызывают такой реакции. Что-то с королём? С Эдвардом Девантри? Армия Хельма потерпела поражение? Любая безрадостная новость была бы ударом для королевы, которая только привыкала к своему новому дому. Хельм всё ещё был для неё чужим, но она училась его любить, поэтому понимала, что любое горе нового дома - это и её горе.
- Милорд, - Анна снова привлекла к себе внимания, присаживаясь рядом, - что случилось? - Голос был насквозь пронизан беспокойством и каким-то страхом. Анна не спрашивала, случилось ли что-то, она утверждала, что что-то произошло, но пока не знает, что же именно. Но Томас знает, значит, он должен ей сказать.

Он не смог ответить. Обычно он улыбался и спокойно рассказывал последние новости, которые для Анны, разбиравшейся в войне очень и очень поверхностно, были однообразны. Она даже не знала, где находится тот или иной город, где был бой или осада или что-то ещё. Всё, что ей было важно - это здоровье короля и других немногочисленных знакомых, к которым она успела проникнуться симпатией. Конечно, тот факт, что сейчас война идёт не в пользу Хельма (что ей так же доходчиво объяснял Томас) её огорчал, но пока она особой проблемы не видела.
До этого дня, когда любезный и приветливый виконт вдруг побледнел и не смог ответить на её вопрос. Анна прикусила губу, не зная, что делать дальше. Она не могла приказывать Томасу, к которому испытывала искренне дружеское расположение. Но и не могла смириться с неведением. Что бы ни случилось, это касается её, пусть ещё не королеву, но практически правителя. Даже если беда не касается её напрямую, касается лишь Томаса, Мирцелл всё равно должна знать, что бы хоть как-то утешить своего нового друга.
Однако виконт не желал утешения или вовсе не нуждался в нём, поэтому перевёл разговор в другое русло. Анна опустила взгляд, тронутая искренней заботой, как-то неосознанно положив руку на живот. Уже месяц этот жест стал для неё чем-то обычным, чем-то, что снова и снова возвращал её к реальности, напоминая о том, кто она есть. Пусть ещё лишённая короны, но всё же жена и будущая мать. Отчего-то эта мысль заставляла её думать, как взрослый человек, напоминая, что времена, когда можно было быть маленькой принцессой короля Дариона, уже давно минули. Сейчас она не может любезно щебетать в саду о своих снах, когда что-то явно произошло. Она ответственна за народ Хельма, пусть ещё и сама не осознаёт свою власть. Сейчас в её владениях (пусть она и считается гостьей) лишь небольшое графство, но даже здесь она должна вести себя как королева, как мать каждого человека - именно это означало в голове Анны слово "королева". И Томас, так же как и её окружения уже называвший её титулом, который пока ей не принадлежит, напомнил ей об этом.
- Всё хорошо, милорд, мне и правда лучше. Просто ночью не спалось, наверное, от этого я показалась Вам нездоровой, - Анна напряжённо улыбнулась, пытаясь говорить спокойно и сдержанно, а не схватить виконта за одежду и не потребовать немедленного ответа на свой вопрос, - но теперь бледны Вы, - королева внимательно осмотрела лицо собеседника, не скрывая своего беспокойства, - неужели свежий воздух на Вас не действует? - Анна улыбнулась чуть шире, но в улыбке было что-то истерическое. Воображение, лишённое реальных фактов, рисовало всё более и более ужасные картины того, что от неё пытаются скрыть. Отчего-то Анна уже не сомневалась в том, что виконт всё же что-то от нёё прячет. Она не могла узнать ничего без его помощи - король и его приближенные пишут писать на том языке, на котором Анна способна только разговаривать, и то иногда ещё путается в словах. Что уж говорить о чтении или написании писем?
Её желание (решение) не давить испарилось ещё раньше, чем повисло молчание. Анна, как бы сильно этого не хотела, не могла дать лорду Девантри возможность всё обдумать и придти в себя. Волнение, коим она была терзаема каждый день, сейчас упивалось возможностью поиздеваться над её душой. И всё же Анна молчала, просто внимательно глядя на виконта, снова и снова мысленно напоминая ему о своём вопросе. Томас пытался сопротивляться, делал вид, что не забыл о её вопросе, явно пытался её отвлечь, но Анна не способна была вот так просто забыть о том гонце, ведя светскую беседу. Поэтому, дождавшись, пока принесут чай, Мирцелл повторила свой вопрос:
- Я видела гонца... он принёс нам вести? - Практически будничный вопрос, который Анна задавала каждый день. Ей не так сильно нужны были письма, как уверения, что всё хорошо. Тогда она сможет успокоиться и вдохнуть свежего воздуха.

Нет, всё было не очень хорошо. Как бы Анна не убеждала сама себя в своей же излишней впечатлительности, которая заставляла её раздувать из мухи слона, сейчас всему виной было не её воображение. Она пыталась найти разумное объяснение запыхавшемуся гонцу и такому взъерошенному виду Томаса, но всё же что-то было не так. Возможно, было бы правильнее не замечать этого, пытаясь поддержать беспечную беседу о погоде, но Анна ещё не научилась равнодушию по отношению к дорогим для себя людям. Ей до боли в ладонях хотелось пригладить волосы Томаса, сказать, что всё будет хорошо, что бы там не написали в письмах. Простое человеческое желание, напрямую связанное с её собственным эгоизмом и желанием, что бы везде был мир или хотя бы вокруг неё.
Могло ли у этой ситуации быть простое объяснение ввиде услужливого гонца и Томаса, которому просто нездоровиться? Могло ли всё быть и, правда так просто, без убийств и ранений? Это бы объяснило его сдержанность и явное желание от неё отделаться. Даже его странные слова и неловкие жесты можно было объяснить плохим самочувствием. Анна почувствовала себя виноватой - ему стоило бы отдыхать, а не сидеть здесь, развлекая королеву. Неудобную королеву.
- Возможно, Вам стоит прилечь? Я могу отправить к Вам своего лекаря, - Анна бросила на виконта ещё один внимательный взгляд, не зная, как поступить дальше. Было бы разумно избавить его от неловкости, уйдя самой, сослаться на усталость, например. Но всё же его слова не давали ей покоя, который позволил бы ей с лёгкой душой закончить этот разговор и отправиться к себе, проведя вечер с иглой для вышивания.
Эти взволнованные слова виконта о том, что она должна себя беречь, отдававшиеся паникой и каким-то отчаяньем, заставили королеву вцепиться в подлокотники побелевшими пальцами. Это не просто слова внимательного человека, который желал напомнить Анне о том, кто она и кем будет её ещё нерождённый ребёнок. Принц или принцесса, пусть и не наследные, но несомненно важные для Хельма, королевской семьи и самой Анны в частности. Об этом ей говорили каждый день с тех пор, как она объявила о своей беременности, даже король не раз напоминал ей о необходимости быть аккуратной.  В словах Томаса же было что-то, говорившее о том, что именно она и это дитя - последний рубёж, потеря которого будет означать полный крах. Так может сказать не слишком ловкий придворный, желающий показать свою лояльность королеве, но не знающий. как сделать это более красиво и правильно, что бы польстить, а не испугать.. Но Томас Девантри был не из таких, и даже в болезни он вряд ли сказал бы так без видимых причин. Значит...
- Что. Случилось. С. Моим. Мужем? - Анна не спрашивала, случилось ли что-нибудь с Чарльзом, она практически утверждала, что с ним что-то не так. Он ранен? Убит? Если бы был убит, гонец прибыл бы не один, скорее всего, с ним бы явился целый отряд людей. Или Анна просто не увидела этих воинов? Или воины уже в графстве, и сейчас Томас должен будет спрятать её в покоях, что бы потом отправить в монастырь или отдельную резиденцию? Мать-защитница, сохрани его, я сделаю всё, что угодно, что бы король жил!
Королева не плакала и не падала в обморок, большей частью оттого, что ещё сама не верила в ту правду, которую для себя открыла. Пока Томас не подтвердил - это лишь её мнение, которое может быть ошибочным. И Мирцелл молилась, что бы Томас рассмеялся, уверив её, что с её мужем и королём всё хорошо.
Анна старалась не делать резких движений, что бы не привлекать внимания фрейлин и слуг. Что бы ни случилось, им не стоит ничего знать. Пусть думают, что всё хорошо. Отчего-то королева думала, что это очень важно, хотя ещё сама не понимала почему. Наверное, она всё же больше похожа на отца, чем сама думала, не поддаваясь панике сама и не давая сделать это другим, как поступил бы на её месте и истинный правитель.
Наверное, Анна Мирцелл сильнее, чем думает сама.

Он просил сохранять спокойствие, но такого слова уже давно не было в её лексиконе. Наверное, с самой свадьбы, когда её вырвали из уютного гнезда, посадив к змеям. С тех пор она пребывала в постоянном напряжении, следя за каждым своим движением, будто бы одно неверное слово могло её убить. Хотя, если подумать, возможно, так оно и было. Во дворе многие ожидали её падения, многие хотели наказать Моргард... просто наказать. За эту юную королеву, которая села на чужой трон; за независимость, которую он некогда получил; просто за то, что в мире есть что-то ещё, кроме Хельма. И все будут рады посмотреть, как эта гордая страна, в лице его принцессы, падает вниз. В дороге она сталкивалась скорее с любопытством - много слухов ходило про принцессу Мирцелл, и всем было интересно, много ли в них правды. Возможно, лишь в Уортшире она была счастлива и обрела хоть какой-то покой. Если бы не война, которая не позволяла ей расслабиться, Анна была бы по-настоящему счастлива в этих землях.
Конечно, не только из-за природы, но и из-за семьи Девантри, которая приняла её с дружелюбием. И виконта, рядом с которым Анна чувствовала себя по-настоящему легко. Как дома, когда её окружали любящие люди, и никто бы не мог её обидеть. Почему-то Анна была уверена, что этот человек не причинит ей никакого вреда, не будет подводить её к обрыву, пытаясь столкнуть вниз. И за это она была ему благодарна, как и за ту поддержку, которую он оказывал сейчас. Наверное, будь она в другом положении, она бы высказала эту благодарность вслух, но сейчас просто этого боялась. Её слова могут понять неправильно, а двор только и ждёт её ошибки. Жаль, что её мысленную благодарность он не увидит.
Он пытался её уберечь от этих новостей. Так делали дома, когда не хотели расстраивать детей, к которым почему-то причисляли и Анну. Но больше она не ребёнок и не может позволить себе сладость неведения. Что бы ни случилось, она должна знать - от этого напрямую зависит её судьба, а Мирцелл надоело идти за кем-то, в надежде, что в конце пути всё будет не так плохо.
- Ранен? - Анна, так яростно добивавшаяся правды, была к ней не готова. Её король ранен. Едва ли весть о простой царапине неслась бы с такой скоростью. Значит, что-то серьёзное... Принцесса резко побледнела. - При каких обстоятельствах это случилось? Он выживет? С ним всё будет хорошо? - Анна заваливала виконта вопросами, даже не думая о том, что он не может знать всего. Она была согласна даже на искусную ложь, если её убедят в ней, уверяя, что всё хорошо. Всё должно было быть хорошо! Да, Чарльз не лучший из мужей, но потерять его она не готова.
Анна повернулась к фрейлинам, что бы проверить, что те ничего не заподозрили. Возможно, сейчас они обсуждают этого странного гонца, изредка бросая взгляды на Анну, но, судя по тихим смешкам, их больше интересовали не вести с войны, а сам виконт Девантри. Анна часто слышала, как её фрейлины, сидя за вышиванием, обсуждали ещё даже не помолвленного молодого человека, припоминая всё, что слышали о нём, глупо хихикая и изредка пытаясь строить ему глазки. Тогда Анна отчего-то чувствовала какую-то ревность и желание заставить их замолчать, но не решалась высказать такого интереса к персоне Томаса, справедливо пологая, что они имеют право на глупое кокетство, если это не выходит за рамки приличия. Но и тут волноваться не о чем: Аделина держала всех девушек в узде. Вот и сейчас, судя по всему, девушек больше интересовал собеседник королевы, а не она сама. И Анне на это сейчас было всё равно. Они ничего не знают. Это главное. Только паники не хватало.
- Ответь мне. Прошу, расскажите всё, что знаете, - в голосе Анны сквозила мольба. Видит Отец-Создатель, принцесса редко просила с таким отчаяньем и с таким желанием получить требуемое. Она могла бы приказать, потребовать ответы от Томаса или от гонца, но не хотела этого. Не хотела напоминать, что она будущая королева и жена короля. Ей нравилась мысль, что Томас об этом забыл и она для него просто гостья, которую он должен называть королевой.

Анна не любила мужа. Все знали, что этот брак основан лишь на выгоде двух королевств. Моргарду нужен союз с Хельмом, и этот брак обеспечит его. Никто не интересовался чувствами Анны, ровно, как и она сама приняла этот брак, как необходимость. Она должна выйти замуж за этого человека и она выйдет. Чувство долга не может заменить любовь, но за эти полгода Анна научилась находить в этом браке свои плюсы и держалась за них, её муж был добр к ней (если он вообще знает, что такое доброта), фрейлины, как и придворные милы и учтивы. От этой учтивости сводит зубы, а от количества лести болит язык, но всё же её судьба не так плоха. Она могла быть заперта где-то в своих покоях, будучи едва ли не пленницей, однако, к ней и правда относятся как к королеве, а муж выполнял большую часть её капризов. Поэтому, она неосознанно прониклась какой-то теплотой к этому мужчине, но это чувство было сродни благодарности, а не любви. Она не сможет полюбить того, кто её ненавидит.
И всё же Анна переживала за своего мужа. В этом чувстве было немало эгоизма - кто знает, как повернётся её судьба, если он умрёт? Анна была консерватором, радикальные перемены её пугали, а в Хельме она только начинала находить приятные стороны. Пусть её брак далёк от её мечт, она бы не хотела столь трагичного конца. Однако не знала, как реагировать на весть о ранении мужа. Плакать? Она не имеет права на такие чувства, но как же жёны реагируют на такие новости? Анна похолодела и замерла, ожидая ответов виконта, не зная, как правильно себя вести.
Потянувшись за письмом, Анна будто бы невзначай коснулась руки виконта, получая из этого лёгкого жеста необходимые силы. Видит Отец-Создатель, она далека от образа стойкой и сильной королевы, но ради своего собеседника готова была стать такой хотя бы на время. Он ей об этом попросил.
Развернув письмо, Анна прочитала его, пытаясь уловить общую мысль и найти ответы на свои вопросы. Подчерк у лорда Девантри был размашистым, половину букв Анна не могла понять, отчего большая часть слов была многозначительной. Не так хорошо она знала этот язык, но всё же не просила помощи виконта, желая разгадать эту головоломку сама.
Общий смысл она поняла. Чарльз и правда ранен и ранен серьёзно. Более того, согласно этому письму, он был едва ли не при смерти. Анна тихо охнула, поняв это, сильнее сжимая пальцы и слегка сминая письмо. Внизу и правда была приписка не говорить об этой ей, Анне. Королева оставила это без внимания, прекрасно понимая, что эта приписка выражает не только заботу о ребёнке Чарльза.
Ещё с минуту она пряталась за этим письмом, приводя себя в чувство. Она ничего не может сделать. Абсолютная беспомощность злила и пугала куда больше этой новой информации. А если её муж уже мёртв? Нет, он жив. Он должен быть жив.
- Я благодарю Вас, - голос слегка дрогнул, но Анна всё ещё держала себя в руках. Аккуратно сложив письмо, она положила его обратно на столик, скосив глаза на фрейлин. Они ничего не знают, и это неведение было объектом зависти молодой королевы. Может быть, лорд Девантри был прав, прося сына скрыть эти новости? Анна тихо вздохнула, понимая, что должна говорить.
- Что Вы планируете делать? И готовы ли поехать со мной? - Мирцелл уже всё решила. Она ничем не может помочь ни здесь, ни там. Она должна быть рядом со своим мужем, потому что сидеть в неведении здесь - худшая из пыток. Томас должен был понять её.

Естественно её начали отговаривать, кажется, все всю её жизнь то и делают, что её отговаривают, упорно держа в довольно тесных рамках. Обычно, Анна уступала, соглашаясь с авторитетом старшего, будь то строгая няня или отец. В конце концов, люди и правда знали куда больше, чем она, знали, как лучше и правильнее. Это стало какой-то привычкой - уступать и соглашаться с другими людьми.
Но сейчас Анна не хотела уступать. Её воображение уже представило, как она мчится к умирающему мужу и, подобно верной и любящей жене, припадает к его груди. Так это происходит в романах, которые читали ей после обеда фрейлины в Моргарде. Так должна сделать жена короля, разве нет? Анна готова была подняться и ехать прямо сейчас, если бы не Томас, который буквально умолял её этого не делать. Его аргументы, довольно разумные, вернули принцессу в действительности, которая слишком далека была от романов и песен.
Король поправиться. Лорд Девантри не указывал в своём письме, насколько опасна рана, но это явно не простой порез. Чарльза окружают лекари, от которых будет куда больше пользы, чем от его беременной жены. Что она может сделать? Держать его за руку? Вряд ли королю Хельма сильно хочется видеть свою жену в такое время. Анна на секунду растерялась, понимая, что посреди военного лагеря и правда будет выглядеть крайне нелепо. Пусть она и не видела войны, она достаточно о ней слышала, что бы понимать, что это не то место, где бы она хотела оказаться. Дорога и правда не из лёгких, тем более сейчас. К моменту ей появления в Рейвеншире король будет или на коне или в могиле.
Анна всё же была дочерью Дариона. Она могла реветь из-за какого-то пустяка, но в сложных ситуациях сохраняла голову. И сейчас, глядя на Томаса, пыталась представить будущее развитие событий. Если король умрёт (да простит мне Отец-Создатель такие мысли), ей будет куда безопаснее здесь. Девантри верны короне и Чарльзу, они не навредят его жене и его нерождённому ребёнку. Здесь она будет в безопасности при любом исходе - Анне хотелось верить, что виконт будет верен ей и защитит её от любой угрозы. Тем более что, сорвавшись сейчас с места, она лишь усугубит панику - зачем королеве ехать в Рейвеншир, если с королём всё хорошо? Анна кусала губы, понимая, что Томас прав. На войне ей не место.
- Пожалуй, Вы правы, милорд, - задумчиво проговорила Анна, проследя за тем, как письмо прячется в камзол. Уже потом подняла глаза на Томаса, - обещайте мне, что ничего не будете от меня скрывать, никаких писем и новостей, - Анна просила. Сейчас, когда их связывала общая тайна, она чувствовала, что стала к нему ближе. Они оба должны спасти других людей, держа их в неведении; он единственный, с кем она может поговорить об этом. Разве не так люди становятся друзьями?
Она бы очень хотела, что бы он стал ей другом. Ей сейчас особенно нужен кто-то, с кем она может поговорить и кому сможет доверять. Мария вскоре покинет ей, уехав на собственную свадьбу (как же Анне хотелось с ней!), дядя не мог понять большую часть её мыслей, а фрейлины так и не стали близкими друзьями. Аделин была дорога, но всё же нельзя было пугать ранением короля ещё и её - видит Отец-Создатель, её старшей фрейлине и так несладко. В итоге принцесса чувствовала своё одиночество ещё более остро, чем в Хайбрэе.
Но это было до того момента. когда Томас Девантри протянул ей письмо, назвав Анной.