Последние события вывели Анну из равновесия - смерть королевы-матери ударила по всем обитателям замка, но королеву снова отодвинули в сторону. Ей нельзя волноваться, нельзя переживать и думать о плохом. Это вредно ребёнку, королевскому дитю, о котором все так волнуются. Анна была на тризне по королеве, но, в целом, практически не выходила из своих покоев. На улице разгоралась весна, но королева любовалась на природу только из окна. У неё практически не было посетителей - разве что обитатели замка иногда приходили, дабы убедиться, что у неё всё хорошо, ей окружали разве что лекари и фрейлины, которые тоже были малоразговорчивы. И почти не было новостей - Анна видела, что прибывали гонцы, но ей говорили лишь о том, что король жив и его лечат. Впрочем. узнав о том. что он уже в столице, где лекари куда лучше полевых, Анна успокоилась, уверенная, что всё и правда будет хорошо. И, что бы хоть как-то себя занять, решила начать подготовку к родам, что бы хоть как-то отвлечься от печальных дум.
По мнению лекарей, разрешиться от бремени ей предстоит в конце весны - начале лета. Естественно, рожать она будет в Уортшире, так как сейчас переезд в столицу просто опасен для неё и ребёнка. Анна не перечила, решив, что и правда не горит желанием трястись в карете несколько недель. Значит, нужно обустроить замок для рождения королевского ребёнка. Конечно, можно было бы поручить это хозяину замка, но вряд ли мужчина был бы в восторге от беготни по таким деликатным вопросам. Поэтому Анна сама решила убедиться в том, что подле неё будет надежная повитуха, пригласив женщину к себе.
Узнав, что гостья прибыла. Анна замялась - она не знала, как себя вести. От природы скромный и закрытый человек. Анна испытывала неловкость при обсуждении своих недомоганий с чужими людьми. От этой жизни зависит моя жизнь. Эта мысль заражала Анну решительностью. Она боялась умереть, как некогда умерла её мать. Можно ли было спасти моргарскую королеву? Анна не знала, возможно, будь рядом с ней надежный человек, сейчас Анна обсуждала бы свои проблемы с матерью.
А повитуха по имени Агата очень ценилась в Уортшире - говорили, что она приняла едва ли не всех детей дома Девантри, да и не только их. Ей можно доверять и верить, это самое главное для Анны.
- Пригласили её сюда, - негромко сказала Анна, усаживаясь в кругу своих фрейлин. Прибыла женщина, явно не готовая к тому, что её будет принимать королева. Отвесив неловкий реверанс, она тут же заговорила, явно не зная, как говорить с людьми такого ранга. Королева кивнула, как-то сразу успокоившись - что-то в облике этой женщины располагало к себе. Анна жестом отпустила своих фрейлин, зная, что они просто уйдут в другую комнату, готовые вернуться в любой момент по первому зову.
- Я бы не сказала, что меня что-то беспокоит - мои лекари уверяют меня, что беременность проходит хорошо, несмотря на... различные обстоятельства, - как-то неловко начала Мирцелл, подбирая слова, - но всё же мне хочется быть уверенной. что когда придёт срок, всё пройдёт хорошо, - женщина приятно улыбнулась, показывая, что осознаёт, как глупы её страхи. - Наверное, так переживает любая беременная женщина, - закончила Анна, положив руки на живот. Свободное белое платье с широкими рукавами (ещё сшитое по моде Моргарда весной, но сейчас расставленное в талии) практически полностью закрыли фигуру королевы в каком-то неосознанном защитном жесте.

Анна недоумевающе моргнула, слушая повитуху. Дружеский визит? Что могла эта незнакомая женщина иметь против неё? Неужели у неё есть враги даже среди простого люда, которого вообще мало волнует королевский двор, если король не повышает налоги? Что эта повитуха могла иметь против незнакомой ей королевы, отчего едва ли не угрожала? Анна хотела закричать, позвав фрейлин и стражу, которую непременно привлечёт крик королевы. Они бы точно убрали эту женщину из комнаты, попутно выяснив все её планы против короны. Но королева не успела сделать ничего, лишь ошарашено и несколько испуганно наблюдала за тем, как эта женщина подходит к зеркалу, меняя свой облик. Несильно, по мнению Анны, но всё же заметно. Исчезла какая-то робость, уступив место странной гордости, которая редко встречается у простых людей.
Колдовство! Анна резко подняла руку, сжимая крестик, висевший на шее. Эта женщина явно не была другом, она была колдуньей. А маги не являются друзьями ни Найтонов, ни Мирцеллов. Вот о чём она говорила. Конечно, ведьма не могла придти с дружеским визитом, а глупая Анна не только впустила её в покои, но и осталась с ней наедине. Непозволительная глупость для женщины и для королевы!
Но ведьма не нападала, анна всё ещё одной рукой сжимала крестик, а другой слегка сжала живот, будто бы пытаясь огородить от её взгляда ребёнка. Дурного глаза, как и у всех ведьм. Мать-Защитница, убереги меня, не введи в искушение, избавь от лукавого... Анна молилась про себя, продолжая глядеть на свои руки, будто перед ней была не ведьма, а магический зверь, один взгляд на которого обратит её в камень. Но колдунья тем временем начала говорить, и её чёткий голос прорывался сквозь молитву Анны.
Изольда Ардерн. Анна сжала крестик ещё сильнее, отчего побелели пальцы. Конечно, она знала это имя и эту фамилию. Лично никогда не видела, но слышала достаточно. Так же королева знала, что Ардерны мертвы, так говорили последние новости из Моргарда. Король Дарион лично казнил Олуэна Ардерна, изменника, человека, который пытался посеять смуту в Моргардском лесу. Анна была уверена, что его сестра тоже мертва, но если Изольда мертва, то кто эта женщина? И самое главное, зачем она тут?
Впрочем, ответ на последний вопрос Анна знала и так - даже если это не Изольда, она вряд ли пришла узнать, как чувствует себя королева. Но кричать и правда было бесполезно: её фрейлины бессильны против магии, а пока Изольду схватят, та успеет убить Анну и так. Наверное. По правде сказать, Мирцелл ничего не знала о колдовстве и не хотела знать.
Но эта женщина упрямо хотела убедить её в том, что она ей не враг. Анна снова почувствовала себя растерянной - если эта женщина ей враг, то почему не нападает? А то, что Ардерн ей друг... это уже полная нелепица. Но она и правда не нападала, даже убеждала, что не причинит вреда.
- У меня нет ничего общего с ведьмой! - Анна подняла голову, глядя прямо в глаза Изольде. Если эта женщина пришла её убивать, то пусть видит, что дочь Дариона прямо смотрит в глаза страху, без колебаний принимая свою участь. Гордость Мирцеллов и непринятие врагов своей семьи, а так же осознание собственной глупости (как можно было пригласить в свой дом врага?) придали Анне сил, заставляя её делать всё, что бы изменить первое впечатление о себе у Изольды (пусть и неосознанно) и оправдаться в собственных глазах.
- Я знаю всё то, что должна. А Вы можете уходить - обещаю, что Вам позволят покинуть этот замок, - Если бы Анна захотела, она бы приказала схватить Изольду, тем самым уничтожая последнего врага своего отца среди Ардернов. Но врождённое благородство не позволяло убивать человека, которого сама же впустила в дом. Если подумать, эта женщина пока не сделала ей ничего дурного, значит, имеет право на безопасный уход.

- Мой муж не умрёт! - Анна на минуту забыла о той гордой смиренности, которую решила придерживаться. Её восклицание звучало слишком пылко, слишком наивно - так говорят дети, которые не желают даже думать о том, что могут быть не правы. Анна не верила, что Чарльз может умереть. Конечно, она знала, что муж ранен, но рядом с ним с десяток лекарей, которые непременно спасут ему жизнь. Что бы не говорила эта женщина - она ошибается. Во всём. В отношении Чарльза и в отношении Дариона. Если касаемо здоровья короля она могла ещё быть правой (Анна и сама не раз ловила мрачные взгляды других жителей замка), то в отношении её отца она ошибается целиком и полностью. Отец не "продавал" её ни сейчас, ни после. Он желал ей счастья и хотел, что бы она добилась в этой жизни чего-то большего, чем могла. Кем могла стать принцесса? Выйти замуж за какого-нибудь герцога или графа? Именно такая жизнь ждала Анну, если бы после смерти королевы Адрианы, её отец не решил заключить мир между Моргардом и Хельмом. Это был выгодный и нужный союз, на который он пошёл из любви к своей дочери. Анна это знала и в этой истине не усомнилась бы ни за что.
- С моим супругом всё будет хорошо, - уже более спокойно и степенно сказала Анна, сама не понимая, зачем вообще начала говорить с этой женщиной, куда мудрее было бы просто выставить её вон, а не вступать в диалог. Но Анна не могла оставить всё так, она должна была убедить людей в своей правоте и в их ошибке. Особенно, когда дело касается её семьи. - Он не пишет мне лишь потому, что ему и правда нездоровиться, - Анна говорила уверенно. Она знала, что её муж ранен, что рана серьёзна и ему сейчас не до написания писем. Но с ним всё будет хорошо, уже через месяц он снова сможет сесть на коня. Анна верила в это и не желала слушать иную точку зрения. - Не стоит верить слухам, леди Ардерн, - на последних словах Анна окончательно успокоила себя и какое-то странное чувство подозрения, неизменно возникающее, когда кто-то пытается ставить под сомнение непреложные истинны. Мимолётное "а что, если", которое отравляет рассудок и мешает разумно мыслить. У неё не было причин верить этой женщине. этой колдунье, и уж тем более она не поставит её слова выше слов Томаса, который уж точно знает больше о самочувствие короля, чем какая-то леди.
- А если с моим супругом что-то и случиться, то можете не переживать за меня, - добавила женщина, слегка приподнимая голову, стараясь выглядеть более величественно, - мой отец поступит так, как будет лучше для меня. Он всегда так поступает, - Анна смотрела прямо и верила в то, что говорила. Она верила отцу, верила до самого конца. Ни слова Чарльза, который убеждал её, будто бы она (и её отец) - отравители, ни, тем более, слова какой-то ведьмы не способны были изменить отношение Анны к королю Моргарского леса, отец её любит и никогда не сделает ничего ей во вред. Что бы её ни ждало впереди - Мирцелл всегда знала, что у неё есть семья, есть отец, который всегда будет ей опорой, даже сейчас, когда она в тысячи миль от родного дома.
- Мне не за чем Вас слушать - Вы ошибаетесь во всём. Не думайте, что меня так легко можно обмануть. Не заставляйте меня звать стражу, - спокойно заметила Анна, наконец-то отпустив крестик и спокойно сложив руки на животе.