Domine ovenite o sacramentum eo Deo
Omnem crede diem tibi diluxisse supremum

Порыв холодного ветра согнал стаю скворцов с ближайшего дерева, но огромный черный ворон, устроившийся на ветви заснеженного кладбищенского дуба, даже не шевельнулся. Весна приходила в горную страну неспешно и неохотно. Поредевший снежный покров, местами обнажил серые безжизненные скалы, еще не успевшие покрыться растительностью. Прошло уже больше месяца с тех пор, как Фйельская армия потерпела сокрушительное поражение в битве при Трансуоле. И хотя раны нанесенные врагу были также глубоки, они никогда не смогут сравниться с той потерей, которую понес Фйель в тот черный день последнего дня осады.
Воспоминания о событиях того дня каленым железом обжигали память, снова и снова возвращаясь к тому моменту, когда, казалось, все было кончено, когда надежды уже не оставалось. Когда инстинктивные решения, заглушая голос разума, заставили его совершить свою отчаянную и безрассудную выходку. Возможно, нападение на Чарльза не было лучшим тактическим решением в его жизни, но что еще ему оставалось делать? Единственный его расчет заключался в том, что вид убитого либо раненого король внесет сумятицу в ряды хельмовского воинства, лишит его координации, даст Айлесу единственный шанс вырваться из окружения. Он понимал, что сам не переживет этот день и он знал, на что шел.
Однако, вопреки всем предположениям, несмотря на ранение и боль, Чарльз повел себя на удивление храбро и отважно, как подобает истинному правителю. Сквозь пелену кровавого тумана, застилающего глаза, Тэм видел, как Найтон, под встревоженные взгляды своих лордов, взбирается на присмиревшего скакуна, не выдав ни единым намеком своей боли, слышал, как зазвучал горн - сигнал к началу штурма. После чего тьма холщевого мешка перекрыла ему обзор. Последние надежды на победу или спасение для фйельского воинства испарялись, как дым в морозном воздухе.
Оглушенного и связанного, его бесцеремонно схватили за шиворот и отволокли куда-то вглубь военного лагеря. Звуки битвы окружили его со всех сторон. Звон стали и свист стрел, глухие удары щитов, отчаянные крики раненых и умирающих. Окоченевшие пальцы коснулись снежного покрова, впиваясь в ледяную корку под ним, обдирая до крови пальцы, в попытке дотронуться до промерзшей земли. Чужой земли. Земли, которая не стоила крови его народа, пролитой здесь в этот день. И все предшествующие ему дни этой бессмысленной бойни. Великая Мать, защити! Найди нас в этом проклятом краю! Приведи нас домой! Сколько прошло времени? Минута, десять… час. Он потерял счет. Кто-то сорвал с его головы мешок. Яркий свет, резанувший глаза, помешал ему как следует рассмотреть спасителей, но их доспехи и гербы на щитах явно не были Фйельскими.
- Беркшир? – хрипло выдохнул принц, пока воин перерезал кинжалом веревки, связывающие его руки. Рыцарь хмуро кивнул, протянув Уоллесу руку, но тот уже сам поднялся на ноги, тревожно осматривая поле брани. Казалось, битва все еще была далека от завершения. Попытавшись сделать шаг, Тэм согнулся пополам от резкой боли в ноге и едва не упал снова, поддерживаемый беркширцем.  Очевидно, дыба и холод не пошли ему на пользу. Ни о каком продолжении сражения речи идти не могло.
- Нужно отводить войска, мы не выстоим. – он обращался скорее к самому себе, не отрывая взгляда от разрушенной с южной стороны стены Трансуола.
- Командуйте, Ваше Высочество, мы задержим их. – голос рыцаря был сух и абсолютно бесстрастен. В другое время Тэм бы задался вопросом, каково это, предать короля в угоду интересам своего лорда и его столь опрометчиво заключенным соглашениям. Но сейчас у него не было на это времени. Стиснув зубы от ноющей боли в ноге, Тэм взобрался на подведенного ему коня и, прикрываемый пятеркой всадников, во весь опор помчался в сторону полыхающего Трансуола.  По рядам отступающего Фйельского воинства прокатился взволнованный гул. Они заметили его. Горцы видели своего принца не только живым, но свободным, и все еще способным держаться в седле. По их лицам он видел, что все еще были готовы с новыми силами броситься в бой вместе с внезапно подоспевшим подкреплением и сражаться до последнего, но Уоллес не собирался губить своих людей таким бездарным образом.  Раздраженно отмахнувшись от врачевательницы, кинувшейся было к нему со своими склянками, мужчина пришпорил скакуна. Меньше всего его сейчас заботили собственные «цараппины».
- Avfall! Tilbake! – Тэм промчался на коне вдоль линии фронта, наблюдая, как, повинуясь его приказу, оставшиеся отряды горцев меняют свое построение и устремляются на север, пока воины Беркшира, под командованием своего полководца оттесняли авангард. В тот же момент он и заметил, как несколько горцев на изорванном куске палатки выносят из гущи сражения тело его отца. Нет, нет, не тело! Старый Уоллес, закаленный в бесчисленных боях, не мог так просто погибнуть! Отряд пехотинцев вновь заслонил Айлеса от взгляда Тэма.

- Мьёлль! -  произошедшее не укладывалось в голове, а воспалённое сознание отказывалось трезво воспринимать реальность.  - Помоги отцу, прошу тебя!
Он ранен. Серьезно, но всего лишь ранен. Но воины видели его, и сейчас самое главное было не допустить паники, не уронить их дух. Не обращая внимания на собственную боль, Тэм продолжил руководить отступлением, пока не убедился, что все воины благополучно покинули осажденный город. Старый медведь бывал и не в таких переделках, эта битва не могла сломить Айлеса Уоллеса. Врачевательница лишь печально посмотрела на принца и, не сказав ни слова, отправилась исполнять приказ. Спорить с Тэмом сейчас было бесполезно. До самой границы с Ревейнширом она не попадалась ему на глаза. А он не искал ее, потому что впервые за пять лет почувствовал нечто ему несвойственное. Страх. Но, как бы Тэм не стремился отдалить сей момент, ему пришлось признать очевидное. Айлес Уоллес, девятый этого имени, величайший из правителей Фйеля уже никогда не откроет глаз. Никогда не увидит белоснежные стены Фэр-Айла. Никто из фйельцев, даже шепотом, не говорил о кончине короля, никто не осмеливался спрашивать об этом, пока они двигались к родным землям. Никто не осуждал молчаливое упрямство Тэма, который до самой границы с Ревейнширом не осмелился справиться о состоянии короля.
Никто не преследовал отступающую армию Фйеля. Точнее то, что осталось от этой армии за четыре месяца войны. На Вороньем Холме, на границе Ревейншира, где воины Тэма сделали первый привал, полевым лекарем была констатирована смерть короля Айлеса Уоллеса. Тишину, которая воцарилась вслед за этим известием, нарушало только завывание ветра в скалах, а потом, ряд за рядом, фйельские воины, извлекая из ножен клинки, и преклоняли колени перед новым правителем Фйеля, которому больше всего хотелось остаться одному, наедине со своим горем. Неподъемный груз свалившейся на него ответственности за тысячи жизней и бесконечную пустоту в душе – вот все, что он чувствовал в этот момент.
Кто бы мог подумать... Айлес, который полжизни провел, сражаясь плечом к плечу со старым королем Хельма - Генрихом, с которым он прошел не одну войну, погиб, сраженный мечом его сына. И все это было виной Тэма. У него был шанс, но удар не достиг своей цели. Он мог убить Чарльза, но промахнулся. И за эту оплошность пришлось заплатить высокую цену.

***

- Тэм…- ворон внезапно дернулся, как будто кто-то швырнул в него камень и взмыл в воздух, оставляя на мерзлой ветви следы острых когтей.
Белые стены королевского замка ярким пятном выделялись средь серых скал. Но ему туда не нужно. Ему не хотелось там находиться. Не сейчас. Описав круг над кладбищем, черная птица попыталась взять курс на юг.
- Тэм… - настойчивый голос в голове не желал уступать, звуча так ясно, словно отражался от скал.

- Ваше Величество! – горный пейзаж пропал, вместо него перед глазами материализовался большой сводчатый зал Белого Дворца. Тэм болезненно поморщился, переводя взгляд на виновника его «возвращения». Точнее виновницу. Верховая жрица Матери-Земли, и, по совместительству, его старейший друг появлялась при дворе только в пору больших событий в жизни королевской семьи. Большой радости или большого горя. Мужчина почувствовал прикосновение ее теплых пальцев к своей ладони.
- Прости…  – хорошо же он начинает свое правление, пытаясь, пусть и мысленно, сбежать даже с тризны по собственному отцу. – Спасибо, Асфрид.
Зал был нарядно украшен белыми лентами и первыми в этом году горными цветами. Несмотря на дефицит продовольствия, столы ломились от разнообразных блюд. Этот день был последней данью великому правителю и Тэм не экономил ни на чем. Он бегло окинул взглядом присутствующих. Здесь были все. Все подданные почившего Айлеса. Вся его семья. Все, кого он любил больше всего на свете и за кого он отдал свою жизнь. Все, кроме королевы Риалль. Ладонь нового короля сильнее сжала кубок.  Вся страна была подавлена, но лишь в глазах вдовствующей королевы он видел отражение собственного горя, столь глубокого, что разделить его могут лишь самые близкие люди. Взгляд Уоллеса упал на пустующее кресло, рядом с Одилой. Нет, он не осуждал Риалль за отсутствие в этом зале, Тэм был уверен, что и отец бы простил ее за это. Ее срок уже подходил, и любой стресс мог оказаться для нее фатальным.
После известия о пленении наследного принца, все эти люди уже не надеялись увидеть его живым. Фйельцы, цепляясь за последнюю надежду, молились лишь о возвращении Айлеса, но судьба распорядилась иначе…  Сейчас, прощание с королем для многих здесь присутствующих могло показаться финалом полугодовой войны. Но конфликт с Хельмом был далек от завершения. Несмотря на потери, понесенные обеими сторонами. Несмотря на гибель одного короля и смертельную рану другого. Они получили лишь передышку, после чего  борьба обещала вспыхнуть с новой силой, не щадя никого. Однако даже эта короткая передышка была на деле лишь иллюзией, а похороны короля, поводом для нее. Домой вернулись лишь основные силы горцев, а о судьбе побочных армий до сих пор не было досконально правдивых известий. В этом зале не хватало нескольких важных для короля людей.  В первую очередь брата Роланда и лучшего друга и военачальника – Аластера. По возвращению домой, Тэму сообщили, что возглавляемое Роландом войско двинулось на юг, на помощь королю Айлесу, попавшему в осаду в Трансуоле и с тех пор об их судьбе не было известно ничего. Разведчики доносили, что Роланд со своими людьми угодил в засаду герцога Гасконии, но чем окончилась та стычка, не мог рассказать никто. Из-за яростных предвесенних метелей, вести приходили в Фэр-Айл с большим опозданием, заставляя короля мучиться неизвестностью относительно судьбы своего брата и ожидать худшего.
Наконец, собравшись с мыслями, Тэм поднялся на ноги, держа перед собой кубок. Тишины, воцарившейся при этом, казалось, можно было коснуться рукой. Старший Уоллес молчал целую минуту, прежде чем начать свою речь. Что он мог сказать всем этим людям? Что он мог сказать из того, что еще не было произнесено на словах или в мыслях об Айлесе IX. Честь, верность, бесконечная преданность своему народу, мудрость и твердость в убеждениях.  Никаким словам не дано описать человека, которым был отец. Невозможно передать всю горечь невосполнимой потери, которую понес Фйель в этой войне.
- Сегодня мы навсегда прощаемся с Айлесом Уоллесом, девятым своего имени, великим правителем Фйеля, королем-Мицаром  и лордом Первого Перевала. Это огромная  утрата.  И страшная трагедия. Для всего королевства и лично для меня. Не найти достаточно подходящих слов, чтобы выразить мою боль, мою скорбь. Он дарил уверенность в будущем и был опорой для окружающих. И нам всегда будет не хватать его. Он погиб, как и жил – с честью и достоинством воина! И во имя его памяти, его доблести, перед всеми присутствующими я клянусь,  что его жертва не будет напрасной! Мы не отступим и не склоним головы. Мы докажем, что Фйель невозможно сломить и поставить на колени! Betre vende enn fare vilt!