- Папа! Посмотри сколько здесь снега! – Снега было по колено, ребенку до плеч. Снегопад все не кончался. Темным пятном, застыв на фоне дома, граф Антверпен не мог отделаться от своей привычки сжимать рукоять клинка. Без меча он чувствовал себя голым и отчаянно цеплялся за эту соломинку в любой ситуации, где ему изменяли знания или вера. Руки только сильнее сжимали меч с гравировкой в виде оленей по ножнам и рукояти, покуда мысли не приносили успокоения. Костяшки пальцев заметно побелели, но не от холода. Чистое, еще молодое лицо, не знало мягкости черт его брата, в уголках рта и в трещине между бровями залегла непримиримость грозовой тучи готовой разгореться пламенем посреди зимы. Граф Бофорт изволил сердиться, одновременно пряча свою ярость и тревогу от неразумного ребенка. Фабиан  уже представил для себя во всей красе перспективы, ожидающие его дом, вздумай он пустить все на самотек и закрыть глаза на дар Оливии. Представил он и так же что будет, если костры инквизиции поглотят девочку, перед глазами стояло осуждающее лицо старшего сына, безразличное младшего, ужас дочери и отвращение, глухая к любым доводам ненависть, жены.
- Папа….птичке плохо…
- Стой! Не делай этого! – Не успев вовремя остановить дочь от очередного безрассудного поступка, граф был приговорен наблюдать, как сломанное крыло обретает былую гибкость, как зацвело яркое оперение, как снегирь взмахивает абсолютно здоровыми крыльями и скрывается за деревьями. Фабиану уже было не догнать этого свидетеля позора его дома. Только кровавая капля промелькнула между запутанными в соболиные меха мохнатыми лапами ели.  В слепящих лучах солнца на серебряном покрове сидела маленькая целительница и смотрела в недовольное лицо мужчины.
- Папа…. – Растерянность и удивление вытеснили былую радость с лица девочки. Оливия удивленно смотрела на того кого она называла отцом - на одного из своих отцов, ведь у нее было целых два папы! – и не понимала в чем она провинилась, от чего он сердиться. Ведь он сердился именно на нее, никого вокруг больше не было, вывод напрашивался сам собой.
Любой, кто знал горячий характер графа Антверпена, мог сделать определенные выводы, но Фабиан не посмел ударить свое дитя. Возможно свое, он давно подозревал, что не все дети рождены от его семени, но доказательств не было.
- Не делай так, иначе… - Что иначе он так и не договорил, из-за деревьев вышел охотник. Держась на почтительном расстоянии от женщины, которую сопровождал, мужчина бросал недоверчивее взгляды в ее сторону. За щедрую награду он согласился провести ее к своей зимней сторожке, за награду он предоставил эту сторожку графу, на чьей земле привык охотиться, а так же браконьерничать стреляя не только зайцев, но и благородных оленей.
«Регина? Клавдия? Изольда?» Гадал меж тем граф, посредник, связавший его с ведьмами камнем пошла на дно, доказывая инквизиции свою человечность. С кем не бывает, даже церковники ошибаются, карая правых и виноватых, чтобы бить наверняка. Женщина умерла, но успела передать просьбу (в приказной форме было писано, то письмо) о встречи.
Знакомое многим ведьмам и прихожанам церкви Отца – Создателя и Матери- Защитницы, лицо епископа  Ардорского с открытым недоверием обратилось в сторону охотника и женщины. Глаза епископа потемнели, вот только в Моргарде было две пары идентичных глаз.  Открыть рот и что-то сказать он не успел.
- Здравствуйте леди. – В своей белой шубе, Оливия почти сливалась с сугробами, выпрыгнув из снега, она попыталась неуклюже присесть в реверансе. И замолчала, будучи смущена своей смелостью. Матушка всегда говорила – нельзя лезть впереди отца и братьев, ее дочка должна быть не только добра, но и скромна. Граф вновь сдержался, взглядом коснувшись темной макушки, ибо девочка отчаянно прятала глаза, зная что только бородатый папа простит ей все ошибки и грехи, не этот.
- Ведьма? – Коротко, по существу задал вопрос Фабиан, не желая терять время на какую-нибудь стряпуху вздумавшую выдать себя за того кем она не является. Охотник только удивленно перевел взгляд с одного и на другого, забеспокоившись что не получит обещанной награды. Он, как и было условлено, пришел в нужное место, в нужное время, неужели привел не ту женщину?

Услышав похвалу в свою сторону, Оливия смущенно заулыбалась, стремительно заливаясь краской начиная от кончиков ушей. В отличие от Фабиана. Нынешний граф Антверпен смотрел на ведьму недоверчиво, не стесняясь своих взглядов, он изучал ее лицо и одежду, которые мало что могли ему рассказать о владелице.  С юных лет отец вбивал в голову своему старшему сыну – граф обязан отчитываться только перед монархами! – и потому Фабиан не посчитал себя должным отвечать на чужое любопытство. Любопытство слишком неподходящее слово, для того каким тоном были произнесены заданные женщиной вопросы. Как будто она имела полное право допрашивать сына Армана Бофорта, в конце концов, это он вызвал ее сюда, а не она его.  Да, ему нужен совет и возможно помощь, но он же хорошо заплатит за ее услуги. Берясь помочь окончательно утвердить первое впечатление о себе, Фабиан облизал губы, собираясь уже раскрыть рот, когда произошло не предвиденное. При первых словах о проклятии, охотник развернулся и резко кинулся в обратном направлении, напуганный силой ведьмы. Отвлекшись на труса, Фабиан замешкался, приходя в себя уже когда ведьма почти закончила проклинать его и всю его семью. Впрочем, учитывая, что только Белами из семи рожденных детей мужского пола перешагнул возраст восемнадцати лет, можно было и дослушать проклятие до конца, вдруг да поможет. Но…мотнув головой, сгоняя дьявольское наваждение, Бофорт одним движением освободил меч из ножен, второе движение должно было разлучить тело ведьмы с ее головой. Побелевший граф так и замер с мечом в руках, боясь задеть свою дочь. За собственными мыслями, находясь под впечатлением от услышанного, Фабиан совсем позабыл, что пришел не один.
Заплаканная Оливия, уже крепко держала ведьму за руку и смотрела на взрослых с далеко не детской мудростью. Поразившись, насколько бывают, доверчивы дети, Бофорт с неохотой убрал меч в ножны, рукоять звонко схлестнулась с краем нагрудника и замолчала. 
- Я….
И не смог продолжить, понимая, что еще не до конца пришел в себя. Слово взяла Оливия.
- Его зовут Папой, а мама называет его Милордом, а еще Милым и Дорогим, когда думает что мы с братиком, не слышим, но мы слышим! – Последнее девочка сказала тихо на ухо женщине, поманив ее к себе, чтобы сравняться в росте она приподнялась на мысках. Теперь пришла очередь Фабиана краснеть.
- Я Фабиан Бофорт, граф Антверпена. – Мешая дочери добавить еще какую-нибудь ненужную подробность  о личных отношениях графа и графини, Фабиан быстро обрел голос и былую самоуверенность. – А это моя дочь - Оливия Бофорт….
- Когда я вырасту… - снова влезла в разговор девочка, опасаясь, что отец этой подробности тете ведьме не сообщит. - ….я выйду замуж за Апрельчика и стану королевой, я буду доброй королевой честно-честно!
- Оливия…. – Одернул девочку Фабиан, следя за реакцией тети ведьмы. Оливия надув губы  подчинилась, пряча веселье в глазах.
-Маленький Дариаон тоже хороший….
- Оливия! – Уже громче и строже повторил Бофорт, на этот раз ребенок послушался, и мужчина смог продолжить разговор. – Зайдемте в дом, девочка замерзнет, и я не хочу, чтобы нас видели вместе.
Видя, что женщина сомневается, Фабиан сократил расстояние в полшага так чтобы его негромкую речь, могла слышать только ведьма.
- Я был свидетелем смерти вашей подруги, и я раньше остальных нашел способ связаться с вами. Убил ее не я и мне откровенно плевать, сколько вас еще помрет, здесь я из-за дочери.

На дне зрачков Фабиана вспыхнули злобные огоньки, не зря крестьяне Антверпена за глаза называли своего графа Лютым. Он резкого движения олень на одеждах Фабиана пошел складками, наклоняя голову и резко атакуя своего близнеца. Мужчина только положил руку на плечо девочки, но та непонимающе присела и вырвалась из рук отца,  при этом посылая ему одну из своих невинных улыбок. Она воспринимало происходящее как игру, пусть так и будет. Сейчас ничего с этим поделать нельзя, он сам воспитает своих детей! Как эта ведьма смеет давать ему советы? Злость растревоженным клубком змей шевелилась в груди графа Антверпена, но сдерживать свои порывы Фабиан умел, когда старался, когда хотел, когда это было нужно ему, когда его не пытались дразнить и выводить из себя слишком усердно. Он граф, рожденный графом, рожденный чтобы занять место своего отца и стоит выше на голову какой-то ведьмы – вот о чем ему надлежит помнить всегда! Но кажется,  он слишком много переживает. Нужно не терять бдительности, но быть спокойным.   
- Успеется, время сеять и время собирать камни. – Ребенок слишком мал и слишком несерьезен, жена призывала мужа набраться терпения и подождать пока Оливия подрастет. Найдя в себе силы, граф улыбнулся одной стороной лица, не собираясь в самом начале знакомства сориться с ведьмой, сейчас ему нужно то, что было у нее.
С радостным криком Оливия обогнала женщину и первая ворвалась в дом, оставляя мокрые следы на полу. Громко топая она убежала куда-то в глубину дома и там расположилась, из прохода был виден край ее теплый одежд. Ребенок уселся прямо на пол, что-то шепча в темноту. Разговаривала она с воображаемыми друзьями – птицами или какими-то маленькими человечками или с куклами – Фабиану это было не интересно, главное, что ребенок нашел себе занятие и давал взрослым переговорить на их взрослые, совершено ей неинтересные темы.
- Что ж, граф. Я вас внимательно слушаю.
Закрыв за собой дверь, Фабиан дернул полы плаща, сидеть в нем было не интересно и кроме того он был весь покрыт снегом. Не говоря уже о том, что тот будет стеснять движения, если  все-таки снова придется обнажить сталь. Оставшись в цветах своего дома он опустился в  кресло напротив, садясь на самый край. Руку с крестовины меча он так и не убрал, когда меч оказался, прислонен к подлокотнику кресла.
- Я искал ту которая имеет нужные знания и опыт, не верховную ведьму. Мне обещали встречу с какой-то деревенской чаровницей или как вы себя сами зовете? – Называть свою дочь ведьмой не хотелось. – Из уст брата я знаю примерно на что вы способны, но ближе к сути. Я хочу избавить мою дочь от дара ведьмы, хочу чтобы его забрали, хочу чтобы она о нем забыла и потому не могла применить. Забыла как его использовать. Такое возможно?
Что-то не давало ему  покоя, что-то противно копошилось внутри его черепушки, подсказывая. Он что-то упускает, как там она сказала ее зовут? И без того черные глаза Фабиана почернели еще больше.

Оливия бубнила слишком тихо, чтобы Изольда могла расслышать ее слова, тем более рядом с ней говорил отец ребенка, что перекрывал смысл детской игры, не давая ведьме расслышать подробности. За девочкой можно было только наблюдать. Малышка расставила все свои игрушки и повернула их мордами – лицами к кукле, дала ей в руку веточку дерева и теперь что-то серьезно объясняла оленю и медведю,  показывая им на куклу с веточкой в руке. Не без помощи Оливии, вырезанные из дерева зверюги понимающе кивали, соглашаясь с доводами их маленькой хозяйки. Когда такое происходило, Оливия брала в руки фигурки, гладила и всячески нахваливала, восхищаясь их умом и сообразительностью.
Интересно не обладай Оливия даром, как бы на нее смотрела тогда эта женщина? Отчего-то Фабиану казалось, что детей ведьма не любит, не нравилось ему повышенное внимание к его ребенку. Пусть он многое и не знал, про все эти сканирование и всяческие изучения возможностей с помощью взгляда. О бессчетных чувствах, магических взглядах, да и силе воображения граф Бофорт имел очень поверхностные знания. Но и эта высокомерная тварь крайне мало могла ему рассказать об управлении графством, о военном деле, политики, тактике, стратегии, обучении охотничьих соколов и разведении породистых собак наконец-то.
Фабиан хорошо знал о своих способностях, прибегая к посторонней помощи только в час нужны и в силу собственного незнания. Он не мог знать всего! – эту простую мысль втолковал ему отец, еще когда он выдавал легкий пушок на подбородке за настоящую бороду. 
- Избавить от дара?
- Именно так. – И глазом не моргнув, подтвердил Фабиан, все еще борясь с собственными демонами. – Я думал, что если ведьмы способны скрывать свое настоящее лицо ото всех, то они смогут спрятать и дар. Тем более это дар маленькой девочки, которая еще не понимает, какая судьба ее ждет, если ей вовремя не помочь. Она может стать женою барона, графа,  даже будущего короля, или гореть в пламени инквизиции.
Третий вариант Фабиан не знал, не желая представлять дочь какой-нибудь верховной ведьмой окруженной поклоняющимися ей учениками и всяким сбродом.
- Не понимаю, объясните. Я же не отказываюсь слушать и не надо отмахиваться от меня своим большим опытом. Я уже догадался, что вы не простая чаровница. Простая чаровница не способна проклясть род на много поколений вперед.
От этого воспоминания глаза мужчины вновь засверкали, а за время разговора зубы показали себя два раза. Фабиан не выдержал и оскалился, не в силах догадаться, кого именно напоминает ему эта женщина перед ним.
- Мне не нужно, чтобы вы забирали всю ее память. – Что останется от его ребенка, если она забудет обо всем? Что им делать? Знакомится с ней заново? Учить ее заново? Нет, такой вариант не годиться. Услышав предложение ведьмы, Фабиан замолчал надолго, длинные пальцы мужчины прошлись по морде оленя на его мече, злость клокотала внутри подобно вулкану ожидая своего часа проявить себя. – Вы думаете, я отдам своего ребенка на обучение какой-то ведьме?! За кого вы меня держите?