В торжественном зале, где проходил пир, было душно и очень тесно. Стоял гул голосов, смех, крики, звучали то и дело здравницы в адрес королевы, короля и их чад. Пир, если судить по количеству съеденного и выпитого, плавно переходил в глобальную крупномасштабную попойку благородных рыцарей, не менее благородных господ и чуточку менее благородных слуг и оруженосцев, что сидели за отдельными столами, но так, чтобы успевать увидеть, требуется ли их господам помощь. Помощь требовалась еще немногим.
Барон смеялся и кричал. Он веселился. Одна из разносчиц блюд пролила вино на шелковый халат, обшитый черным бархатом, принадлежащий магистру и надетый на непосредственного владельца, за что поплатилась целостностью своей задницы, которую барон ущипнул.
-Господь всемогущий, Отец наш Создатель,- хохотал магистр, глядя, как Саймон надувает щеки, показывая, каким было его лицо, когда он приехал к теще погостить вместе с женой. Старый оруженосец обладал просто исключительной мимикой и умел рассмешить даже самых серьезных господ, коим не к лицу, вроде бы, ржать, как лошадям. Барон утирал слезы и разминал скулы, судорожно дыша и похохатывая.- И каким ты уехал от тещи?- Саймон, оруженосец, который служил уже шестнадцать лет Гвидеону, тут же сдул и втянул щеки, осунувшись. Только блеск хитрых глаз выдавал, что он дурачится. А так было очень похоже на то, что Саймон ничего не жрал не меньше месяца. Новый взрыв хохота и брызнувшие из глаз слезы освободили оруженосца от дальнейшей демонстрации и безмолвного рассказа.- Все, иди,- сын кузнеца отдал свой кубок, полный вина, слуге и отправил того наедаться и напиваться. Сам же он встал из-за стола и направился на выход из зала. Требовалось освежиться и привести себя и мысли в порядок. А заодно перестать посмеиваться. В проходе между столами двое слуг вытаскивали какого-то благородного рыцаря, уже напившегося за здравие двойняшек до такой степени, что рисковал собственным здоровьем... Захлебнуться в соусе - не та смерть, которую почитают достойной.
Вернувшись вновь в духоту и пары перегара, магистр отметил, что его место не осталось пустым. Оглядевшись вокруг, он заприметил несколько мест, на которые мог бы сесть, но окружение было не из тех людей, с которыми он бы хотел расслабиться. За исключением...
-Ваше Величество, позволите?- он уселся рядом с королевой. Вообще, она могла бы сослаться на плохое самочувствие или слабость после родов, но продолжала сидеть и наблюдать, как люди веселятся и предаются возлияниям. Сильная женщина. Разумеется, королевами принято восхищаться и надеяться на их благосклонность. Потому что это принято. Магистр же восхищался ей не потому, что так было принято, а потому, что королева действительно была этого достойна. Магистр все чаще  ловил себя на мысли, что у августейших особ все не как у людей. Если их ненавидят, то всем сердцем, любят - так же. Не припоминал Хоул ни одного короля, к которому относились бы "ну так.. мог бы быть и лучше, но сойдет и этот". Так уж было принято, что все качества Их Величеств раздувались и гипертрофировались до абсурда. Но это было именно так.- Не думаю, что ваши подданные заметят, если женщина, которой восхищаются и за пределами Леса, отлучится на некоторое время. Во всяком случае, я надеюсь, что у тех, кто заметит, хватит благоразумия промолчать..
Барон редко позволял себе пользоваться всеми привилегиями, обусловленными титулом, не в пример обязанностям, которые он исполнял никак не меньше, чем обязывает должность. И все же, иногда он пользовался своим положением, как сейчас.

-Ваше Величество,- Хоул улыбнулся одними губами.- Я родился и вырос там, где жухлая трава - не самое худшее, что можно увидеть,- Хоулу вспомнилось, каково было в кузне. Когда отец работал над очередным доспехом, ведь благородные господа не любят ждать и грозятся вздернуть кузнеца, если он не поспеет на месяц раньше выставленных им сроков. Как приходилось стучать здоровенным для подростка молотом, чувствовать, как отнимаются пальцы и сознание уплывает то и дело от жары. И игры на улицах, где помои с блевотой ни у кого не вызывают никаких эмоций, как данность. Ну есть и есть, что тут такого? Поэтому жухлая трава омрачала и отвращала чей угодно взор, но никак не магистерский.- И как вам будет угодно,- он хотел было добавить, что за Ее Величеством он готов идти хоть на край света, но вовремя смекнул, что может быть превратно понят. И в который раз поблагодарил Богов за то, что научился сначала думать, а потом говорить. Да и не мальчик он, чтобы пытаться произвести впечатление на человека, у которого оное уже давно сложилось.
Выйдя из помещения, магистр шел чуть позади королевы. На четверть шага, играя с этикетом, требовавшим полшага-шаг, в опасные игры. Для Хоула не было секретом отношение королевы к этикету. Строгое и безапелляционное. Нарушивший какую-нибудь мелочь в этом мог быть съеден с потрохами и всем дерьмом в них, если Мод Уорчестер это заметит и решит обратить на это свое королевское внимание. С другой стороны, ни для кого не было секретом, что некоторыми просто глупыми вещами в этикете Гвидеон пренебрегает. Чаще, конечно, старается этого не делать, но плебейские корни дают о себе знать. Так, во всяком случае, шептались в кулуарах.
-Позвольте.. Впрочем, Ваше Величество, ни для кого не секрет, что изящные словеса - слишком сложная наука для простолюдина. Даже с баронским титулом,- барон несколько искажал истину. При необходимости он мог формулировать слова и фразы так, что о его происхождении по этому признаку никак нельзя было догадаться. Просто он не любил выть соловьем и метать биссер перед кем бы то ни было. Без особой нужды. Без крайней нужды.- Я лишь хотел выразить надежду, что новорожденные унаследуют лучшие черты характера и здоровье своих родителей. В том, что ума у них будет достаточно, я не сомневаюсь.
Барон шел неспешно и оттого хромота не была столь заметна. А еще он сцепил ладони за спиной.
Прохлада выгоняла хмель не так стремительно, как хотелось бы некоторым, но ощущение свежести на улице постепенно переходило к ощущению свежести в голове.

Хоул хотел ответить, что скажи королева про покраску травы среди юных воздыхателей, уже к завтрашнему вся зеленая краска в королевстве будет скуплена у красильщиков и земля в саду станет зеленой, не то, что трава и деревья. Промолчал. Как промолчал, что хуже умирающей красоты - красота умершая. Умирающей красотой еще можно любоваться, пытаться ее вернуть, а попробуй вернуть красоту полю, засеянному солью...
На замечание о доброте и храбрости магистра Хоул улыбнулся. Да, мнение королевы льстило. Чрезвычайно льстило. Будь магистр моложе лет эдак на полтора десятка, он бы даже посчитал подобное высказывание, как готовность к отношениям иного плана. Сейчас у него сложилось прочное представление о том, что можно делать, что делать нельзя, но если очень хочется, то можно, а чего нельзя делать ни при каких обстоятельствах. И в случае с королевской четой стоило думать головой.  И очень хорошо думать.
Приняв бокал из рук королевы, барон кивком и легким поклоном поблагодарил ее. Ровно настолько, чтобы это не выходило за рамки вежливости, становясь пренебрежением. Пренебрежения к августейшим особам преданный слуга королевства и его правителей себе никак позволить не мог, но и полноценные поклоны отвешивать - потом мысли одни о сорванной спине.
Он опрокинул в себя вкусное вино, хотя, по чести сказать, предпочитал виноградное, оно не было таким нежным и уволакивало в хмель чуть иначе. Отдав бокал мальчишке, он посмотрел, как тот удалился на безопасное расстояние.
-Ваше Величество,- Хоул нахмурился и глубоко вздохнул. Тема была больной. Как вечно выскакивающая мозоль. На одном и том же месте.- Поздно,- ответил он, а в душе что-то заерзало, намекая, что магистр собирается соврать сам себе.- Ну и вы, Ваше Величество, уже замужем за человеком, вызвать которого на дуэль у меня не возникнет и мысли, а второй столь восхитительной женщины мне не найти,- это он произнес уже с улыбкой. В целом, против правды Гвидеон не пошел. Он действительно считал Мод достойной восхищения. По ряду причин.- Я боюсь, что либо не успею воспитать наследника, либо воспитаю избалованное ничтожество,- без обиняков признался он и сложил руки на навершии меча. Он все еще не застегнул Халат, не боясь простыть. На крайний случай против простуды у него было множество проверенных методов.  В отличие от морской болезни.
В саду было тихо, поэтому хрустнувшая где-то неподалеку трава насторожила магистра.
-Ваше Величество, вы не замерзли?- невпопад спросил барон, водя глазами по вечернему саду.

Уж кем-кем, а льстецом барон себя не считал. Если он о чем-то говорил, то искренне полагал, что это именно так, а никак иначе. Поэтому магистр не позволял себе льстить. Равно как и не позволял льстить по отношению к себе. Во всяком случае тем, кто мог быть ему ровней.
Магистр хотел ответить, что ему уже почти полсотни лет и молодая девушка, спасенная из бедности, вполне может найти себе молодого и более пылкого ухажера, который будет не так богат, но однозначно более красив и внимателен к ней. Нацеплять на свой шлем рога Хоулу не прельщало. Даже ради наследника. Ведь с женщинами трудно сказать, будет ли она добропорядочной женой или попытается пришпандорить украшение на голову. Тем более, что таскать ее повсюду за собой в силу ряда причин у Гвидеона возможности не будет.. Все это он мог бы сказать, если бы не проклятый хруст в стороне.
На подначку от Ее Величества Мод Хоул усмехнулся, все еще водя взглядом по полутьме, застилающей сад.
-Людям свойственно бояться, Ваше Величество,- барон порой жалел, что у него нет хорошей псарни и умного волкодава. Нужно будет над этим поработать.- Особенно неведомого.
Существовало не так много вещей, которые способны были вселить страх в сердце барона. Первой в этом ряду была.. качка и морская болезнь. Гвидеон панически боялся кораблей. Он мог пересилить этот страх, бороться с болезнью, но никогда он не лез на корабль по собственной воле. Даже на лодки для озерных или речных прогулок он смотрел с ненавистью. Слишком свежи в памяти те дни райского блаженства, когда после каждого приема пищи желудок бунтует, а кожа приобретает здоровый зеленый оттенок.
Повторный хруст, на сей раз ветки, позволил определить направление.
-Слишком странный маршрут он выбрал, если это он,- не стоило, конечно, исключать пьяного гостя, заплутавшего по саду.. Но лучше быть живым параноиком, чем мертвым доверчивым человеком. Второй строкой в списке страхов был страх не оправдать возложенную на него честь по ограждению королевской семьи от предателей и шпионов. Этот страх подгонял старого магистра, вынуждая действовать в любых обстоятельствах. Он крепче сжал руку на рукояти меча и оглянулся еще раз. Можно было ретироваться вслед за слугой, но что-то подсказывало Гвидеону, что это плохой вариант.- Ваше Величество,- Хоул присмотрел летнюю беседку, которая находилась в углу сада, примыкая к сходящимся двум дворцовым стенам.- Ваш лекарь говорил, что вам не стоит подолгу стоять на ногах после родов,- ничего такого придворный лекарь не говорил. Ни Хоулу, ни королеве. Просто не очень хотелось выглядеть идиотом, если из полутьмы вынырнет слуга с вином и бокалами.
Дойти, однако, до беседки не вышло. Звук вытаскиваемых из ножен клинков Хоул не спутал бы ни с одним из других звуков в мире. Пришлось развернуться и тоже достать меч из ножен. И пятиться, считая, жизни скольких предателей сегодня оборвутся.
"Шестеро.. Нужно будет узнать, кто сегодня дежурил на входах в сад."
Что характерно, лица свои гости показывать не спешили, наступая в полной тишине. Вооружены они были шпагами. И кинжалами.
-Постарайтесь не смотреть, Ваше Величество,- магистр остановился и повел плечами. Если эти шестеро сработанные, Хоулу конец. Доспехов на нем нет, кроме халата. Осложнялось все еще и тем, что придется следить за тем, чтобы никто не пролез к королеве. Сомнительно, что гости в масках и шарфах пришли по его душу.

Мир сузился до шестерых фигур, намерения которых не оставляли сомнений? Будь Хоул одоспешен, он бы усмехнулся. Лучшая сталь в пределах материка и труды лучших кузнецов, венец творения - доспехи короля и орденцев. Без доспехов рубиться против шести было не так уютно. Каждое попадание узкой шпаги могло стать роковым. И кто тогда встанет между королевой и убийцами? Вопрос оставался открытым.
"Одного бы в живых оставить.."- подумалось магистру, а дальше стало не до отстраненных мыслей. Тело делало то, к чему привыкло за три с лишним десятка лет - действовало само, разум же сосредоточился на простраивании тактики боя. Нельзя стоять на месте, сместиться так, чтобы они мешали друг другу, рубануть в промежуток между шпагами и отскочить, чтобы не пропустить выпад. С длинного меча, который был по крайней мере в полтора раза тяжелее шпаги, сорвалось несколько капель крови, а противников стало пять.
Еще короткая сшибка, в которой не удалось сделать ни одного выпада, отбивая яростные удары и подлые выпады кинжалом. Точнее, не подлые, а тактически верные. Гвидеон рыкнул и разорвал дисмтанцию и тут же вернулся на исходную позицию с уколом. Попал в брюхо, оставляя четверку, однако поплатился за это ранением в левую руку, которой едва успел закрыться от шпаги.
"Нужно кончать с ними быстрее.."
Гвидеон старался достать тех, кто работал в парах или тройках, таких сразу было заметно, они не мешали друг другу. Тем самым он увеличивал свои шансы на победу.
Хромота не давала двигаться быстрее противников, однако бычья сила компенсировала в некоторой степени этот недостаток. Яростных взмах и он отсек руку одному из четверки, оставляя себе троих противников, которые уже попятились, не ожидая, что один сможет сдерживать шестерых да еще и сокращать их количество. Широкий взмах и заблокировавшая было выпад шпага ломается у основания, а меч впивается в тело врага, прорубая ключицу и часть ребер, останавливаясь в середине грудной клетки.
Магистр был забрызган кровью с головы до ног, когда пошел в наступление. Одному он просто проткнул живот, а второму достал кулаком в висок, вырубая. Сам он пока не ощущал ранений, боевой азарт еще не стих. Он развернулся было посмотреть, как там королева, искренне надеясь, что она не видела этого безобразия, но не увидел ее.
Барон сделал несколько шагов вперед, чувствуя, как внутри все похолодело. Старый идиот, дерьма ослиного кусок. Обвели вокруг пальца, как сопливого мальчишку.. Он пошатнулся. Оказывается, его ранили в ногу. По иронии судьбы, именно в ту, что прихрамывала.
-Ваше Величество,- хотелось верить, что королева Мод спряталась сама. Или убежала. Уж сад-то она должна была знать лучше своих пяти пальцев. Левая рука отнималась, с пальцев капали капли парящей крови. Его и чужой.

Барон шел, надеясь найти королеву.
"Дерьмо.. С тебя за это снимут шкуру, посыплют мясо солью и пустят на охоте вместо кабана. Говноед.."
Страх не оправдать ожиданий августейшей семьи принимал физические свойства. Он был вполне реален. Профукать королеву, которую сам позвал выйти прогуляться.. Даже если на суде его оправдают, что вероятно было с шансами где-то в половину, он бы сам залез в петлю. Чтобы Господь Всемогущий и Мать Всевидящая не приняли его в свое лоно, а отторгли, как подонка и насильника..
Он шел по тропке, глядя по сторонам. Куски ткани остались на кустах, в которые затянул неведомый ублюдок королеву. Пышность платья Мод играла на руку магистру ордена, созданного специально для защиты Их Величеств от подобных ситуаций. Он шел по оставленным следам через кусты и через пару минут наткнулся на королеву, которая звала Милость Светлостью. То есть титулом курфюрста, принятом в Хельме. Прохромав к королеве, барон скинул халат и накинул на королеву, которой этот элемент одежды был, как подростку гроб - чрезмерно велик.
-Ваше Величество,- произнес барон, не пряча клинок в ножны, которые упали на землю вместе с поясом, как только он снял халат. Окровавленный меч и кинжал он держал в руках, однако меч держал он более уверенно, нежели кинжал.- Никуда не уходите..- он видел след и, как гончая, собирался по нему идти. Говнюки, поднявшие руку на королеву, подняли ее на короля. Значит, у них была одна участь - подохнуть. Хоул проковылял по кровавому следу, хотя вопли раненного были слышны за милю от его местонахождения. Нагнав ползущего и вопящего подонка, барон ударил навершием меча по затылку говнюка и поковылял обратно. Крик оборвался.
-Ваше Величество..- барон уже потерял немало крови и покачивался. Голос был хриплый и не очень громкий.- Позвольте..- он поднял королеву на руки и понес ко входу к зале для пира. Испарина на лбу свидетельствовала о немалой степени нагрузки или истощения, но что такое чувство обычных людей, если они спасают королеву? Ничто. Говорить о том, что он разберется с мерзавцами, которые допустили подобное, Хоул посчитал ниже своего достоинства - сейчас важно было обеспечить безопасность матери двух новорожденных детей. Детей короля Дариона.- Вы ранены,- горячая кровь струилась по ноге и руке, но старый рыцарь не мог не дойти, хотя его шатало.- Еще чуточку..- оставалось всего пару десятков ярдов до входа во дворец, как магистр припал на одно колено и не смог встать со ставшей непосильной ношей. Впрочем, Мод он не уронил, а лишь опустил над землей.- Бегите, Ваше Величество..

Барон попробовал подняться с колена, но нога совсем отнялась. Не слушалась проклятая нога, из-за которой он не мог быстро бегать или ходить. Чертова хромота не мешала только в постели и в седле. Ну еще на лавке. Даже фехтовать пешим, и то приходилось ухитряться меньше двигаться. Но сегодня..
Будь Хоул лет на десяток-полтора помладше, он бы выкрикнул, что служит королевской чете не за титулы и владения, а потому что принес клятву, от которой его не освобождал никто. Сейчас же он лишь ниже склонил голову в знак повиновения и готовности искать ублюдков до тех пор, "пока смерть не разлучит нас", как сказал бы его оруженосец Саймон, который даже в серьезных вещах находил что-то веселое.
Барон не стал говорить королеве, что она сейчас зайдет в пиршественную залу в забрызганном спереди кровью халате с плеча Хоула. Уж пусть лучше подсуетятся и..
От внезапной мысли о том, что злоумышленники могут воспользоваться паникой - не каждый день королева появляется в разодранной юбке, чужом халате в кровище и явно в шоке - и довершить свое мерзкое, попахивающее говнецом, дельце, барон кое-как поднялся, обливаясь холодным потом и, подволакивая ногу, ринулся следом.
Как оказалось, забота была излишней. Королеву уже увели в сопровождении гвардейцев. Саймон подскочил сбоку, как змея, поймавшая суслика.
-Вашмилость, вас шатает, будто вы с королевой бочку вина выпили.. Хотя, похоже, королева не пила..
Несколько людей Гвидеона уже ушли в сад, раз Саймон, будучи правой рукой магистра, не умчался заниматься первоочередным - осмотром места происшествия и поиском тел занялись другие.
-Пойдемте,- он подставил шею, чтобы барон обрел опору и повел того к лекарю. Не придворному, тот сейчас наверняка занимается осмотром королевы, а к проверенному столичному и менее именитому, но достаточно талантливому хирургу.

На следующий день все началось со скандала с оруженосцем. Зная тяжелый нрав и упрямство своего господина, тот не переставал спорить, когда дело касалось здоровья.
-Но швы разойдутся!- кричал он.
-Иди к черту!- ревел магистр. Остальная челядь попряталась.

Так или иначе, опираясь на парадное копейное древко со снятым наконечником - никто не предполагал, что магистр рванет из постели так скоро, поэтому трости под рукой не оказалось - барон ковылял уточнить состояние Мод Уорчестер, потому как сведения разнились. Стражи у покоев было больше, чем обычно.
-Могу я видеть королеву?- боль в ноге пыталась заставить поморщиться при каждом движении, упрямство, достойное осла, заставляло держать лицо. Так они и боролись между собой. А Гвидеон ждал ответа.

Время неспешно текло вперед, песчинки в часах мерно пересыпались, а Гвидеон стоял, как вкопанный, размышляя, не выглядит ли он идиотом с этим древком. Пульсирующая боль в ноге била по вискам и по глазам, отчего хотелось скрипнуть зубами или вздохнуть. Стража равнодушно смотрела вперед, хотя изредка барон замечал на себе заинтересованные и, местами, завистливые взгляды. Как же, защитил королеву, пришел за наградой.
Внезапно дверь отворилась и это должно было означать, что королева готова принять гостя. Решив, что отступать в таком положении окажется еще более глупым поступком, чем надоедать королеве своим присутствием, Гвидеон шагнул вперед и оказался в покоях Ее Величества Мод Уорчестер. Барон смотрелся бы комично, будь он здоров и бегай он по дворцу с копейным древком, однако впавшие глаза и нездоровая бледность не располагали к шуткам над ним. Понятно было, что и без того не очень-то мягкий нрав барона был усугублен вчерашним нападением.
-Ваше Величество,- тяжело опираясь на импровизированную "трость", Гвидеон плавно и низко склонил голову в знак уважения, пытаясь компенсировать невозможность выполнить положенный поклон. По ряду причин. Стало неловко оттого, что он, благодаря своему упрямству, тревожит королеву по своей идиотской прихоти.- Вы как всегда прекрасны. Я лишь хотел убедиться, что..- он запнулся, пытаясь сказать так, чтобы не быть превратно понятым.- Что вы выздоравливаете и рана не настолько серьезна, как хотелось бы вашим врагам.
Нечасто можно было увидеть гроссмейстера, разглядывающего свои сапоги. Он чувствовал себя виноватым, словно он сам натравил на женщину тех ублюдков, а теперь юлил, как угорь на сковородке, и лицемерил. На глаза попалась часть инкрустации шкатулки. По всей видимости, либо у кого-то из слуг слуг были кривые руки, либо тут бушевал шторм. Разумеется, барон был наслышан о характере королевы. Он приметил осколок шкатулки и оставил это в памяти, а то хорош же он будет, приперся, отвлек королеву от ее дел, а потом начал ползать по полу и собирать то, что не собрали слуги..
Барон не лебезил ни перед кем. Да, порой соблюдал нормы этикета, да, мог держаться почтительно, однако на брюхе не ползал и мокрый след за собой не оставлял. В конце концов, он был больше рыцарем, нежели придворным.
-Я рад, что ваше вашему здоровью ничего не угрожает,- Хоул ожидал, что сейчас королева покивает и нейтральными фразами прикажет ему выпердываться из ее покоев.

На слова королевы о том, что ему следует поздороваться, как полагается, он кивнул. На соблюдения приличий перед женой короля и правительницей Моргарда в одном лице нельзя было махать рукой, мол, ну не поклонился, как следует, да и ладно. Это было недопустимо. Укол совести за то, что позволил себе слишком много, и барон подошел к королевскому ложу, на котором находилась Мод, и поклонился, как полагается. В глазах потемнело от боли, но лицо Гвидеона, кроме того, что посерело еще больше, никак на это не отреагировало. Оставалось надеяться, что не покачнулся, хотя Хоул не был в этом уверен.
-Я не умею льстить, Ваше Величество,- аккуратно присаживаясь, он мягко возразил. Уверять в том, что он найдет, просто выкопает из-под земли ублюдка, решившего избавиться от королевы, Гвидеон не стал. Это было и так ясно, как божий день.- Для меня и большинства ваших верных подданных вы выглядите прекрасно в любом состоянии, хотя мне и было бы спокойнее, если бы вы избежали вчерашнего нападения и остались невредимы.
Барон ожидал гневной тирады насчет того, какой он тупой ублюдок, что даже не может уберечь одну единственную женщину от ножа какого-то неотесанного хама. Однако был приятно удивлен, заметив, что Мод Уорчестер находится в благом расположении духа. В отличие от него. Хотя присутствие рядом с королевой и не впадение в немилость немного поправили настроение. Она рассказывала и смеялась.
-К счастью, моя жизнь не так важна для королевства, как ваша,- воевать с придворным лекарем у магистра не было никакого желания. Все могло бы окончиться очень прискорбно. И напоминало бы бодание двух баранов за право боднуть свежие ворота. Один бы упорствовал, что валяться не намерен, второй - что не намерен слушать этот бред раненного и готов позвать гвардию, чтобы та приковала в прямом смысле к постели пациента. Как лекарь, старик был очень даже хорош. Если не сказать - лучший. Но следовать всем этим ворчливым наставлениям и подвергаться акту вероломного сюсюканья у барона не было никакого желания.
-Я не могу отказываться, когда мне предлагает сама королева,- вина он бы сейчас выпил. Вчера он потерял немало крови, а вино, как известно, красное преимущественно, восполняет кровь. Однако смех королевы ни над чем настораживал. Неужели старый прохвост подмешал дурмана в вино? С одной стороны, это понятно - чтобы утихомирить боль первые пару дней он будет опаивать королеву дурманом или маковым молоком.. Хоулу постепенно становилось ясно, откуда взялось такое хорошее настроение у Мод. Он постарался как можно более незаметно потрогать ногу в месте ранения. Сухо. Значит повязки еще не набухли. Он улыбнулся шутке королевы. Настроение поднялось еще больше. Искренне улыбающаяся королева по мнению Хоула была зрелищем восхитительным. Теперь становилось ясно, что вкладывают поэты в песни о власти женской красоты над мужскими сердцами. Или что-то в этом роде. Определенно, большую часть глупостей мужчины совершают ради женщин, называя это подвигами в их честь..