Возвращение в столицу было громким. Громким, в основном, за счёт назревшей войны, но Комнол по праву считал своё появление при дворе не менее обговариваемым событием. Сплетни, рождаемые в стенах королевского замка быстро расползались по городу, нашептывая людям о том, что Чёрный Принц нынче гостит у отца. Гостит ли? Сам Комнол, который отсутствовал более двух лет, уже предвкушал грядущие события когда сможет снова пригреться у трона и не быть сосланным обратно на запад. Муштра и далеко не монаршеские условия жизни в Чёрном замке ему порядком поднаторели. Душонка-то желала вернуться к старой кормушке. Но многое за это время изменилось. Более не было деда, который замечал только вино у себя в бокале, и отца, который не хотел ничего видеть кроме своего меча. В замке появились две женщины, чьё влияние разрослось словно плющ по весне — это было нечто новое. И если леди Риалль внушала ему страх, то молоденькая Алана вызывала раздражение и желание хорошенько приложить руку к этому милому личику. Возможно, не только руку.

Не желая пересечься с Риалль, трапеза с которой была запланирована на вечер, Комнол вышел из замка в город. Там его ждало несколько друзей. Наведавшись в таверну, юнцы по традиции добротно набрались, выложив трактирщику звонкую монету на стол. Теперь возвращаться к ужину не имело смысла. В таком виде к королеве его явно никто бы не пустил. К беременной королеве... от одной мысли, что у него появится ещё один родич, Уоллеса тошнило. Он их ненавидел всех. И особенно своего брата и сестёр. Гася в себе пламя возникшей злобы, Комнол не заметил как остался один, направляясь в свои покои. Друзья, которые были с ним в таверне уже успели разбрестись по своим углам.

Направляясь в зал советов, через который можно было бы попасть в комнату по боковому коридору, Комнол увидел приближающийся свет факелов. Эхом отозвавшиеся голоса полились по залу — это была Филиппа и её фрейлины. Не желая встречаться с сестрой, Комнол пошёл в другую сторону, которая вела через часовню. В это время она должна была пустовать, но чем ближе Уоллес приближался, тем отчётливее слышал шорохи. Кто-то молился? Или просто прятался от назойливых глаз? Заглянув в середину, принц увидел женские очертания.

— Добрый вечер, Ваше Высссочество, — громко хлопнув дверьми, которые моментально развеяли сакральность момента, Комнол вошёл в часовню. Издевательский тон его слов был очевиден, но принц этого и не скрывал. Попалась, пташка. Наедине они ещё никто не оставались. Комнолу вдруг стало интересно как она будет вести себя, когда натягивать сахарную улыбку совсем не обязательно.

Отредактировано Comnol Wallace (2015-03-12 01:40:19)

Комнол не стал бы сравнивать часовню с клеткой, но чувствуя себя в шкуре хищника, он похаживал из стороны в сторону, наблюдая за Аланой, так безропотно стоящей возле распятия. Тусклый свет одиноких свечей, тень от которых плясала на стенах в протяжном танце, не давал принцу в полной мере возможности разглядеть мачеху. Очертания её хрупких линий были слабым ориентиром в этом полутёмном помещение. В памяти всплывали образы Аланы когда он видел её при дневном свете — длинноволосая, миловидная, но с глуповатым выражением лица. Улыбка, которая не сползала с её губ, раздражала Комнола. Вот и теперь принцу казалось, что она улыбается ему так же как и всегда. Зря.

— Молитвы, молитвы, молитвы... леди Алана, Вы были на поле битвы? Там нет Богов, — тактично опустив тот факт, что и ему не приходилось ещё участвовать в настоящей баталии, Комнол продолжил, — я считаю это пустой тратой времени и сил. Какой прок отсиживать колени на холодных плитах, когда можно провести время с пользой и удовольствием. Любите вино? Наверняка. А ведь говорят что это кровь Отца. Так разве я не так же близок к Всевышнему как Вы просто сидя у себя в покоях за бокалом вина? — принц вдруг рассмеялся, придумав шутку, — в таком случае я, наверное, самый набожный человек в королевстве, — тихо пробубнив себе под нос, Комнол замолчал.

Он не любит рассуждать, но он любил перечить другим. Ты ему слово — он тебе два. Даже Бьёрн, который два года выбивал из него дурь, не сумел научить своего воспитанника держать язык за зубами, если того требует ситуация. Сейчас же его ничего не останавливало, он мог сказать и что похуже, — Вы рады меня видеть? Уверяю Вас, моя дорогая мачеха, это полностью взаимно. Можно ли узнать что Вы делаете так поздно в пустой часовне? Вокруг ни одного стражника. Вдруг Вы замышляете заговор? Я должен проверить, — слова были словно пропитаны ядовитым коварством. Подойдя к Алане чуть ближе, чем того требует этикет, он протянул руку и дотронулся до её локтей, медленно прощупывая ткань платья. Бессовестное поведение не могло остаться незамеченным.

«Комнол, не говори такого! Комнол, заткнись! Комнол, не бей человека!», — к его коллекции добавился новый экземпляр, прямиком из уст Аланы. Теперь он не должен богохульствовать. Знали бы его друзья, что вместо того чтобы зажать её где-то в углу он рассуждает о Боге — засмеяли. Но чувствуя в словах мачехи проблески интеллекта, а не пустой болтовни, он решил уступить ей в этом небольшом теологическом споре. Впрочем, если бы Боги действительно занимались своими прямыми обязанностями, Комнол уже бы по справедливости почил под землёй года эдак полтора назад. Но нет, он жив. Не говорит ли это о божественном забвение? Никакой идеальной утопии не будет, только суровая реальность. А реальность такова, что молитва лишь инструмент к внутреннему успокоению человеку — только так он понимает что сделал всё что смог, а всё остальное от него не зависит.

— Вот именно, леди Алана, они вспомнят мои деяния, а не синяки на коленях от многочасовых молитв. Сколько Вы знаете фйельских королей, которые прославились своей набожностью? А сколько тех, кто вырезал себе славу мечом? Мы не хельмовские дворяне, где положено чинно следовать каждой букве Писания, — Комнол ненавидел этих жеманных уродов, — мы родились в горах, где в почёте сила и храбрость. Где будут твои боги, если на тебя нападут? — не почувствовав момента, когда он перешёл на «ты»,  принц разозлился. Про себя Комнол подумал, что он наверняка станет королём, но высказаться в слух побоялся. Узнай отец о том, что его сын яростно жаждал место своего старшего брата — выслал бы ещё дальше, чем прежде.

Она не поддалась ему. Её ледяной ответ был воспринят Комнолом как знак явного непримирения. Будь Алана кем-то другим, не женой его отца, он бы не убрал руки, но Тэм никогда бы не простил сыну столь сильное оскорбление. Это бесило его, впрочем, он мог добиться своего и иными способами, — как Вам без моего отца? Одиноко? — чуть поостыв, принц снова перешел на «Вы», — постель наверняка слишком холодна, особенно по ночам.., — еле заметная ухмылка, которую Алана явно бы не увидела в полуночной темноте. Раздвигать ноги не перед кем... а ведь могла бы быть чуть покладистей. Какая ей разница какой Уоллес? Принц представил Алану полностью голой, но всё с той же глупой улыбкой. Мрак...

Разыгранная в его мыслях сценка набирала оборотов: теперь она извивалась в простынях, подзывая его к себе. Нежная девичья рука так и тянулась вперёд, в надежде ухватиться за штаны принца. Он бы рад подойти, но реально оказалась гораздо суровее — Алана продолжала холодно держатся в стороне, выбирая осторожную тактику скромного общения. Нужно было отдать ей должное — она не убегала от него куда глаза глядят в поисках стражников. Она его не боялась? Возможно, презирала. Дрянь. Впрочем, для него это было не ново — жизнь в презрение для Комнола такая же обыденная, как жизнь среди снежных вершин. Алане стоит привыкнуть к его безразличию и стать более осторожной. Они ведь теперь семья. А кому как не близким больше всего хочется нагадить?

Они будут помнить, как ты ползала передо мной, в надежде сохранить своё место, — однако, говорить это в слух было слишком рано. Они не были столь близки, чтобы их связывала глубокая ненависть друг к другу. Настоящая нетерпимость растёт долго и с годами. У них с Аланой было ещё море времени впереди, — они запомнят меня как великого потомка Вильгельма Завоевателя, сумевшего отбить у Хельма всякую тягу к фйельским землям и богатствам, — только сказав это, Комнол осознал, что эта фраза подошла бы больше его брату, отчего принц почувствовал внезапный приступ тошноты, — но не только военные победы будут славить меня. Молва пойдёт и о короле, который покорил множество женских сердец, — это было больше похоже на него (но сказано гораздо вежливей).

Чёрный принц сделал ещё одну попытку приблизиться к Алане. На этот раз он не протягивал к ней руки, но он мог поклясться, что разглядел её лицо до мелочей. Свечи стали ярче гореть? Уже утро? Нет, она просто оказалась слишком близко, — а если Ваш муж погибнет на поле битвы? Допустим, завтра же, — в его глазах на мгновение блеснул настоящий огонь, — кем Вы останетесь в истории? Не-до-королева? Беркширская попрошайка? Вы даже не сможете вернуться в отчий дом — все мосты сожжены. Выйдете замуж за какого-то вассала фйельской короны и будете коротать вечера среди горных коз, — ещё одна козочка на пастбище, не отличишь, — но конечно, если мой отец выживет и будет в будущем коронован (честно говоря, мой дед живуч как чёрт) — Вы станете королевой. Не исключено, что весьма недурственной. Только вот ничем Вы не запомнитесь в истории, кроме как блеклого пятна возле правителя-невидимки. Многие пэры захотят Вас убрать с престола, ведь лучше женить моего отца на фйельской леди, а не вражеской хельмовчанке. О, Ваше Высочество, сколько врагов Вы наживёте себе, если ещё не нажили, — и я буду одним из них. Конечно, если ты не дашь мне чего-то взамен.

Каковы шансы того, что кто-то ему откажет? Не важно в чём: в ласке, похвале, в преданности... Комнол всегда искренне считал, что все вокруг должны ему, и не только из-за происхождения, но из-за того кем он станет. Чёрный принц не сомневался в своём будущем ни секунды, поэтому его задевало за живое, когда кто-то смел перечить ему, пусть это и не было сказано явственно. В этой же комнате смешалось всё: и отстраненность Аланы, и презрительные ноты её певучего голоса. Комнола можно было бы назвать в некоторых ситуациях глупым и самонадеянным, но сейчас он явно улавливал, что его не воспринимают всерьёз. Возможно, ему просто казалось. Тем не менее, заботило его теперь совершенно другое.

Алана улыбнулась принцу, но тот углядел лишь сочувственное снисхождение, которое чертовски выводило из себя. Хотела ли она позлить его? Наверняка, нет. Только вот знакомы они совсем недавно и новоиспеченная принцесса по настоящему ещё не знала всех углов его тяжелого характера. Он бы предпочёл чтобы его ударили, чтобы его обозвали крепким словом, но не улыбались так, как улыбалась сейчас она, — Ваши слова слишком размыты, они могут быть чем угодно и понести любые последствия. Что одного достойная память, для второго и вспомнить стыдно. Какие же поступки Вам кажутся благородными, миледи? — Комнол округлил глаза, на губах заблуждала улыбка, но он всё ещё не желал снова ухватиться за её рукав. Лицом к лицу — этого было достаточно.

Она была очаровательна в своей уверенности. Встреть он её в другой обстановке он бы непременно заплутал в том, кто она и какого происхождения. Комнол толком не помнил свою мать, впрочем, он сам к ней не тянулся, но он был уверен, что даже в самое святое время она не бродила по замку и не сыпалась такими не-до-философскими вещами, которыми изобиловала Алана. Тем не менее, его позабавила её последняя фраза. Не сдержав насмешливую улыбку, принц не стал кланяться в ответ. Вместо этого подхватив мачеху под руку, он крепко ухватился ладонью за ткань её рукава, — непременно стану, моя дорога матушка, — он так низко наклонился к ней, что она наверняка бы учуяла легкий флёр перегара, что исходил от трезвеющего принца, — давайте я Вас проведу к покоям. Нынче темень на улице, а по ночам Фэр-Айлский замок превращается в настоящий дикий лес с волками и медведями, — был ли я одним из них?

Въедливая улыбка не сползала с лица принца, заставляя Алану почувствовать себя неловко. Впрочем, женщина держалась стойко, продолжая ровно гнуть свою линию надоедливой учтивости. Комнол уже успел разозлиться и заскучать, пытаясь пробиться сквозь спокойствие Аланы. Неужели даже здесь, в тесной часовне в запустевшей стороне замка, где нет никого кроме них, она всё так же ведёт свою роль? Бывает ли она хоть наедине сама собой? Принц чувствовал, что под этой маской вежливости скрыто что-то большее. Стоит только всколупнуть, надавить сильнее.

Отказ принять его предложение и пройти с ним в жилое крыло задел Уоллеса ещё сильнее, заставляя того скривиться и закусить губу, сдерживая в себе приступ очередной злобы. Её мягкая ручка скользнула в цепкие пальцы принца, вынуждая последнего почувствовать зудящий жар. Сжав ладонь Аланы сильнее, чем того требовалось, Комнол не стал отпускать её. Он ухватил принцессу словно птичку в клетку и теперь она не посмеет с ним важничать, — помолитесь у себя в покоях, миледи. Ныне уже поздно, — хрипло ответил ей Уоллес и дёрнул Аланы на себя. Больше и он не станет вести с ней задушевные беседы о набожности и долге — его терпение разбилось на мельчайшие осколки. Каждая барышня в замке знала, что отказов чёрный принц не принимает, — Вы в таком месте, Ваше Высочество, где вера мало чем поможет, — Комнол намекнул на своего отца и его милые игры с язычеством, но знала ли Алана об этом — неизвестно, — особенно не к месту она сейчас, — рука сжалась до боли в пальцах и принцу было интересно попросит ли его мачеха остановится? Сползёт ли с её лица эта неестественная улыбка?

Несколько факелов внезапно погасли.